Рассказы - Рафаель Лафферти

— Ну, пожалуй, следствие можно считать законченным, — сказал Коулд капитану Кейлу, когда Шермерхорн ушел. — Я думаю, мы должны отхватить за это дело по премии.

— Скажи мне, Джон, ты вправду читал эту стенограмму суда? — спросил друга капитан Кейл.

— Да откуда? Читал столько же, сколько ты.

— Значит, ты не знаешь, действительно ли этот Шермерхорн председательствовал на суде по делу Коука и правда ли этот Коук угрожал ему?

— Конечно, нет. Пусть это останется нашим маленьким секретом. Счастье наше, что судья Шермерхорн приписал нам больше усердия и умственных способностей, чем те, которыми мы обладаем.

— И ему ничего не будет?

— Абсолютно. Дело-то ясное.

То было ранним утром. Все пташки, довольные, пели, кроме одной, которая клевала зернышки и ворчала, не испытывая желания петь.

Мосбэк Маккарти, как обычно, отдыхал на скамейке перед зданием клуба «Бенгальских тигров».

— Мистер Маккарти, — обратилась к нему Кэрнадин. — У меня к вам вопрос.

— А, что я знаю? Я не знаю, как удалить пятна крови с ножа или дубинки. Я даже не знаю, как снять предательские метки с револьвера.

— С какой стати вы заговорили об этом? Я хотела спросить вас совсем о другом. Вас удовлетворили результаты того дела с убийством?

— Положим, что да. А в чем дело?

— А дело в том, что «Бенгальские тигры» недовольны исходом следствия. Или, точнее сказать, я, как глава клана, совершенно им недовольна. Позвольте мне спросить вас, вы когда-нибудь видели судью, держащегося с достоинством, имеющего внушительную осанку и почтенную наружность?

— А как же. Достаточно вспомнить мистера Шермерхорна.

— Допустим. А еще?

— Да каждый судья. Все они джентльмены с благородной, вызывающей доверие внешностью.

— А если как следует подумать? Хоть один есть такой?

— Ну, если ты настаиваешь, то нет. Я никогда в жизни не видел осанистого, степенного вида судью. У всех у них какие-то маленькие, не вызывающие доверия лица, полные лицемерия и лукавства.

— В общем, точная копия любого подлого мошенника?

— Да, что-то вроде этого, Кэрнадин.

— А теперь скажите мне, вы когда-нибудь видели мошенника с хитрой, лисьей мордой и не вызывающей доверия внешностью?

— Да все они таковы, Кэрнадин. Вспомни хотя бы, каков был мертвый Коук.

— А еще кого-нибудь можете назвать? Ведь вы, вероятно, видели их больше меня.

— Вполне возможно. Да, у всех у них хитрые лица и не вызывающая доверия наружность.

— А если подумать лучше? Вы хоть одного такого можете вспомнить?

— Если подумать, то нет, не могу. Сказать по правде, у них у всех внушительная осанка и благородный вид. На взгляд они самые почтенные и честнейшие люди на земле. По сути, они скорее похожи на…

— Судей?! Они выглядят так, как должны бы выглядеть судьи?

Так вот, мистер Маккарти, вы сейчас же пойдете в управление и скажете им там, что, быть может, они спутали этих людей. И предупредите их, сколь опасно принимать что-либо просто на веру. Скажите им, пусть они произведут элементарное исследование отпечатков пальцев, которое они так или иначе должны были сделать, и тогда только решают наверняка. Передайте им там, в управлении, также, что вы слишком хороший служака, чтобы продолжать околачиваться на этом участке. Честь «Бенгальских тигров» требует избавить наш клуб от вашего присутствия, а это единственный способ, который я нашла.

Маккарти сообщил обо всем в управлении не особо убедительно.

— Я получил новые сведения от одного из соседей, — сказал он, — которые заставили меня прийти к убеждению, что мы недостаточно полно произвели идентификацию личностей этих двух человек.

— От одного из тех соседей, которых мы допрашивали? — спросил капитан Коулд.

— Нет, от одного из тех, допросом которых вы пренебрегли.

Коук не соврал в одном. Он сказал, что имел буйный нрав. Таким он и предстал в первые минуты, пока не был успокоен тремя дюжими полицейскими, после чего его показное буйство мгновенно истощилось и он спокойненько во всем признался.

— Да, что ни говори, а, сколь веревочка ни вьется, не может быть, чтоб не было конца. Подробности? Пожалуйста.

Судью я разыскал легко. Ведь я следил за ним все время, пока сидел в тюрьме. Я даже получил комиссионные, когда он купил этот дом. Покупка произошла незадолго до моего освобождения. Мне не потребовалось недели, чтобы преодолеть эту тысячу миль. Три часа — и я был тут. Я прибыл в город даже раньше его.

Мне было точно известно, сколько он перевел сюда денег, и я знал, что мне никакого труда не составит подделать его подпись. Ее-то я изучил досконально по копии приговора, заверенной им. Я удостоверился, что деньги он перевел по почте и что ни одна душа в этом городе не знает его в лицо.

Я следил за ним, когда он приехал, и понял, что он избегает показываться на людях, так как смертельно боится меня. Я понял, что он известен соседям только по одежде, а в лицо они его не знали. А мы были с ним почти одинакового роста. Правда, этот бедняга Фрост как-то обменялся с ним любезностями, и мне пришлось это учесть в рассказанной мной истории.

Я задумал убить судью, а затем выдать себя за него и получить восемьдесят тысяч долларов за его подписью, которой я расписывался не хуже его самого. Так я и сделал.

Вечером я постучался в его дом и, представившись страховым агентом, вошел в дверь, прежде чем он успел меня узнать. Под дулом пистолета я заставил его раздеться донага, и мы обменялись с ним одеждой. Затем я отвел его в овраг и там убил.

Передо мной стояла альтернатива: или ничего не предпринимать и посмотреть, не осталась ли какая зацепка и не заподозрят ли меня, или же предстать перед полицией с сентиментальным признанием под видом судьи.

Если бы выгорело дело так, я бы спокойно продолжал жить здесь, вышло бы иначе, я прошел бы сквозь формальности небольшого судебного процесса, был бы признан невиновным, а потом зажил бы спокойной и уважаемой жизнью или, по крайней мере, имел бы прочную базу, чтобы отдохнуть, прежде чем вернуться к своему старому ремеслу. Вот и все.

Теперь скажите мне, кто тот сообразительный малый, которому понадобилась более точная идентификация личности, после того как дело уже было закрыто, ко всеобщему удовлетворению? Чья свежая голова докопалась до того, что наверняка осталось бы незамеченным, раскрыла то, что, я был уверен, никогда не раскроется? Скажите, кто перехитрил меня?

— О-о, это один из наших новых многообещающих талантов, — отвечал капитан Кейл. — Наша девятка.

— Десятый пошел, — возразил старый Мосбэк Маккарти.