Украденное детство - Вера Юдина

Когда она вырастет — она обязательно станет писательницей. Будет писать книги для детей. О принцессе, которая любила принца, не будет злых мачех, не будет колдунов и монстров. В мире и так слишком много зла, надо всего-навсего сделать его добрее. Это так просто. Почему взрослые этого не понимают?

— Юленька? Ты опять витаешь в облаках! — строго произнес учитель, и провел морщинистой рукой по нежной ровной спине, задержался на ягодицах и провел по внешней стороне бедра.

Юля с отвращением сглотнула слезы.

Как она хотела, чтобы этот человек в один прекрасный момент, просто взял и растворился на месте. Растаял, как злая ведьма из сказки Волкова. А она, Юленька, она как Элли, спасет мир от этого ужасного монстра, и воцарится на земле покой.

— Ты слышишь меня? — раздраженно спросил Владилен Серафимович. — Ты хочешь чтобы я рассказал твоим родителям, что ты отказываешься заниматься?

— Нет. — прошептала Юля, и вновь заиграла.

Родители никогда не наказывали Юленьку, но именно эта неизвестность перед наказанием пугала ее, рисуя в воображение жуткие картины. Юля не верила, что ее родители смогут причинить ей страдания, но все же боялась. Детям очень легко внушить то чего они не понимают и боятся. Довольно просто внушить ребенку что он плохой, что он никому не нужен. Дети более чем взрослые подвержены внушению. Их неокрепшее сознание, и хрупкость эмоций, делают их особо ранимыми. Если бы Юля хоть на миг поверила в свои эмоции и рассказала родителям о происходящем, они бы поверили ей. Но Юля молчала. Она была слишком мала для принятия таких решений.

Юля чувствовала, как взглядом он пожирает ее спину. Чувствовала как взгляд его скользит по голой коже, обжигает грязью пошлых мыслей и желаний. Невидимая слеза давно уже застыла в обреченных глазах девочки, а немой крик застрял в горле. Смирение. Вот чего хотят от нее — смирение. И она смирилась.

Вдруг Юля выронила скрипку и едва не закричала. Она впервые за все время их занятий, ощутила мерзкий вкус его горячих губ на своей шее.

— Пожалуйста не надо. — прошептала Юля, до боли закусывая губу.

Ей было противно. Ей было страшно. Она хотела бежать, но вместо этого как вкопанная застыла на месте, не в силах даже пошевелиться.

— Не бойся Юленька, я не обижу тебя. — Он словно змея, играл своим мерзким языком прошипел ей в ухо, обжигал тяжелым смрадным дыханием старости.

Юля дернулась. Она хотела выбежать из комнаты, но он схватил ее за руку.

— Ты должна быть послушной ученицей. Иначе у нас ничего не получится.

Юля задрожала от страха. А старый извращенец продолжал свои истязания. Он запустил пальцы в ее полосы и протянул их вниз. Дернул голову девочки и провел рукой по плечам.

Не выдержав этих издевательств, Юля заскулила. Мучитель напрягся.

Он сам ненавидел себя за эту слабость, но ничего не мог поделать. Это было выше его сил. Как бороться с соблазном, ставшим смыслом его жизни. Учитель отшатнулся от девочки, словно от чумы. И вдруг виновато начал поправлять ее платье. Он едва не преступил черту. И эта мысль безумно напугала его.

— Юленька. — заговорил он, — ты ступай. На сегодня урок окончен. Ты погулять хотела. Ступай.

Юля испуганно посмотрела на старого извращенца и пока он не передумал, схватила свою кофточку и выбежала во двор. Там она была в безопасности. Подруг у нее не было, из-за замкнутого характера, поэтому чаще всего она пробиралась в заброшенное здание старого магазина, и сидела там в одиночестве. В кармане кофточки она всегда держала листок и ручку, и записывала свои мысли едва они только созревали в ее сознание, как раз в том туманном виде, когда они особенно ясно открывают мысль.

После прогулки Юля вернулась домой. Сделала запись в дневник, предпочитая пропустить события этого дня. Она просто не могла перенести на листок ту грязь и отвращение которые томились в ее сердце.

Ночью она спала крепко. Перед сном мама пришла пожелать ей спокойной ночи. И Юля поддавшись чувствам крепко-крепко обняла ее, чем очень удивила.

— Я очень люблю тебя мамочка. — прошептала Юля.

— И я тебя солнышко. — ответила мама и поцеловала дочь в теплый лобик.

Мама ушла.

Утром папа отвез Юлю в школу.

Домой Юля больше не вернулась.

Глава 12

В одной из аудиторий университета, самой просторной и светлой, на кафедре психологии, проходила лекция. Преподаватель Хелена Гильденштейн. На ее лекции записывались заранее, в аудитории не было свободных мест. Студенты сидели вплотную друг другу, многие стояли, кто-то расположился на ступенях. Все знали великого профессора Гильденштйена, и увидеть воочию его единственную дочь, было делом интереса каждого. Это как завести диалог с Юнгом.

— Мы с вами поиграем в одну игру. Я вам сейчас расскажу один случай, а вы, каждый индивидуально, опишите свои ощущения на листке. Это не экзамен, не контрольная, это что-то вроде эксперимента, поэтому прошу вас описывать только свои личные ощущения и свое решение. Договорились?

Аудитория загудела, зашуршала бумага, защелкали ручки.

— Готовы. — выкрикнул один из студентов.

Лена включила прожектор и на экране появилась фотография девушки.

— Опишите пожалуйста каждый из вас, ваше мнение о личности девушки изображенной на снимке. Даю вам десять минут.

Начался процесс, Лена присела на край стола, и внимательно следила за лицами студентов. Она всегда интересовалась личностью каждого из своих абитуриентов. Отец учил ее: Ты должна знать людей с которыми работаешь. И как роковая насмешка, он погиб от рук убийцы, который в студенческие годы принимал участие в психологическом эксперименте профессора. Почему же этот великий ученый, не сумел рассмотреть в улыбчивом юноше своего будущего убийцу? Что притупило его природное чутье? Как он допустил свою собственную гибель? Ответы на эти вопросы Лена мечтала найти со дня смерти отца.

По истечении десяти минут Лена собрала листки и по одному начала опрашивать.

— Павел Мастрюков.

Поднялся невысокий, но крепенький, спортивного телосложения юноша, с широким лицом, русыми волосами и любопытным взглядом.

— Вы, Павел, считаете что девушка изображенная на снимке проститутка.

Аудитория наполнилась смехом. Никто не ожидал, что Лена как педагог сможет произнести полное название древней профессии. Слишком она была утонченной и воспитанной на вид. Все ожидали от нее жеманности, но не прямоты.

Лена подняла руку, призывая к порядку. Все затихли.

— Павел.

— Ее внешний вид. Синюшность кожи. Мешки под глазами. Губы почти бесцветные, мне кажется, эта девушка употребляет наркотики. Грязная одежда и неестественная худоба, говорят о ее скудном образе жизни. Поэтому я и предположил, что она может зарабатывать деньги продавая себя и скорее всего на улице.

— Она вам не прията?

— Весьма. Я бы передернулся, если бы увидел ее на улице.

— Если бы она была в беде, вы протянули бы ей руку помощи?

— Вряд ли. Каждый сам выбирает свой путь. Она выбрала тот, что я не приемлю.

— Хорошо.

— Марина Сливинская.

Поднялась красивая девушка, ухоженная, холенная. Одета дорого и со вкусом. Длинные, огненно рыжие волосы, Безумно красивые и проницательные глаза, именно обладательницы таких глаз сводят мужчин с ума одним лишь взмахом ресниц. Светлая бархатная кожа, ухоженные руки. Девушка еще раз бросила взгляд на снимок.

— А я считаю, что девушке просто не повезло. Ей на вид не больше пятнадцати, скорее всего ее родители пьют, и она растет в неблагополучной среде. Но я не думаю что она занимается проституцией. Мне кажется мешки от недосыпания, синюшность кожи, оттого что девочка мало времени проводит на свежем воздухе, а худоба, от недоедания.

Мастрюков обернулся к девушке.

— А ты когда-нибудь живого наркомана или проститутку видела? Как ты судить-то можешь?

— И слава богу, что жизнь не свела. — огрызнулась Марина.

— А если бы свела судьба? Если бы вы встретились с этой девушкой на улице, и она была бы в беде. Вы помогли бы ей? — спросила Лена.

Марина задумалась.

— Помогли бы? — настаивала Лена, заметив нерешительность девушки.

— Скорее всего нет. — честно призналась Марина. — Полицию бы вызвала, но защищать не бросилась.

Опрос оставшихся абитуриентов показал, что практически все студенты считают одинаково, и если бы эта девушка оказалась в беде на улице, мало кто проявил бы интерес к ее проблеме.

Лена отложила последний лист и вышла вперед.

— А теперь я вам расскажу всю историю этой девушки.

С экрана исчезло первое изображение и появилось второе — девочке, которой на вид было не больше тринадцати. Здоровый цвет лица, аккуратная прическа, красивая и чистая одежда.