Штам. Начало - Гильермо Дель Торо

Дипломатический чемоданчик, упомянутый Джимом, лежал под сиденьем. Эф открыл его. Внутри лежала синяя виниловая сумка с молнией поверху.

В салон вошла Нора.

— Эф, у тебя нет полномочий на то, чтобы…

Эф расстегнул молнию, достал наполовину съеденный батончик «Тоблерон» и прозрачный пластиковый пузырек, полный синих таблеток.

— Что это? — спросила Нора.

— Полагаю, виагра, — ответил Эф, возвращая батончик и пузырек в сумку, а сумку — в чемоданчик.

Он остановился около матери и дочери, вместе летавших в Европу. Рука девочки уютно устроилась в ладони матери. Обе выглядели умиротворенными.

— Никакой паники, — произнес Эф, — ничего.

— Просто не укладывается в голове, — сказала Нора.

Вирусы передаются от человека к человеку, а на такую передачу требуется время. Пассажиры, заболевающие или теряющие сознание, порождают панику, независимо от того, горят таблички «Пристегните ремни» или нет. Если здесь поработал вирус, то он решительно отличался от всех патогенов, с которыми Эфу довелось иметь дело за многие годы работы в ЦКПЗ. Причем все свидетельствовало о том, что смертоносное отравляющее вещество было каким-то образом впрыснуто в герметизированный корпус самолета.

— Джим, надо, чтобы опять взяли пробы воздуха, — сказал Эф.

— Они все проверили с точностью до частей на миллион, — ответил Кент. — Ничего не нашли.

— Я знаю… но ведь люди подверглись какой-то атаке, и без малейшего предупреждения. Может, эта субстанция рассеялась, после того как открыли люк. Я хочу, чтобы проверили ковры и другие пористые материалы. Как только перевезем трупы в стационар, нужно будет обратить особое внимание на легочную ткань.

— Хорошо, Эф. Сделаем.

Гудуэдер быстро прошел через салон первого класса с его просторно расположенными кожаными креслами к закрытой двери в кабину экипажа. Дверь была зарешеченная, окантованная стальной полосой, в потолке над ней виднелась камера наблюдения. Гудуэдер взялся за ручку.

— Эф, — раздался в его шлеме голос Джима, — тут мне сообщили, дверь на кодовом замке, ты не сможешь войти…

Всего один легкий толчок затянутой в перчатку руки, и дверь открылась.

Эф застыл на пороге. Свет прожекторов свободно вливался в кабину экипажа сквозь тонированное лобовое стекло. На приборных панелях не светилось ни одного огонька.

— Эф, они говорят, чтобы ты был осторожен, — сказал Джим.

— Поблагодари их от меня за грамотный совет, — ответил Эф, входя в кабину.

Индикаторы возле переключателей и рычагов управления тоже были мертвы. По правую руку от Эфа на откидном сиденье покоился, привалившись к перегородке, сутулый мужчина в форме пилота. Двое других — командир корабля и второй пилот — сидели в креслах перед панелью управления. Руки второго пилота, слегка сжатые в кулаки, лежали на коленях, голова в фуражке чуть свесилась налево. Левая рука командира оставалась на рычаге управления, правая свалилась с подлокотника, костяшки пальцев касались коврового покрытия. Голова была наклонена вперед, фуражка лежала на коленях.

Эф перегнулся через панель управления, расположенную между креслами, и приподнял голову командира. Посветил фонариком в открытые глаза. Расширенные зрачки не реагировали. Эф осторожно опустил голову командира на грудь. И замер.

Странное чувство посетило его. Некое легкое ощущение. Словно бы рядом кто-то был.

Эф отступил от пульта и оглядел кабину, медленно поворачиваясь всем телом.

— Что такое, Эф? — спросил по рации Джим.

Эф провел среди мертвецов слишком много времени, чтобы они путали его своим присутствием. Но тут было что-то другое. Где-то рядом. Совсем близко или чуть поодаль, он не мог сказать.

Странное ощущение прошло, как приступ головокружения. Эф несколько раз моргнул и покачал головой.

— Ничего особенного. Наверное, клаустрофобия.

Эф повернулся к тому мужчине, что был на откидном сиденье. Голова низко наклонена, правое плечо упирается в перегородку. Ремни безопасности висели свободно.

— Почему он не пристегнут? — вслух спросил себя Гудуэдер.

— Эф, — позвала Нора, — ты в кабине пилотов? Я иду к тебе.

Эф посмотрел на серебряную булавку для галстука с логотипом «Реджис эйрлайнс», прочитал фамилию на нагрудной планке: «РЕДФЕРН». Гудуэдер опустился перед мужчиной на колено, прижал к его вискам пальцы в толстых перчатках, чтобы поднять голову. Глаза мужчины были открыты и смотрели вниз. Эф проверил зрачки, и ему показалось, будто он что-то увидел. Некое мерцание. Эф пригляделся. Внезапно капитан Редферн содрогнулся всем телом и застонал.

Эф отпрянул и с грохотом повалился спиной на панель управления между креслами пилотов. Тело второго пилота съехало на него. Эф на мгновение застыл, придавленный обмякшим мертвецом, а затем резко оттолкнул труп.

— Эф? — резко позвал Джим.

— Эф, что случилось? — В голосе Норы послышались панические нотки.

Эф и сам был на грани паники. Ужас вселил в него силы. Он вернул мертвеца в кресло и поднялся на ноги.

— Эф, ты в порядке? — спросила Нора.

Гудуэдер посмотрел на капитана Редферна, уже сползшего на пол. Глаза его оставались открытыми, взгляд был по-прежнему пуст, зато горло ходило ходуном, а рот дергался, словно хватая воздух.

Эф не мог прийти в себя от изумления.

— У нас выживший, — прошептал он.

— Что? — не поняла Нора.

— В кабине экипажа один человек жив. Джим, нам нужна спасательная капсула. Пусть ее доставят прямо к крылу. Нора? — Эф говорил быстро, не сводя глаз с корчащегося на полу пилота. — Мы должны осмотреть весь самолет, пассажира за пассажиром.

Первая интерлюдия

Авраам Сетракян

Старик стоял в одиночестве посреди захламленного ломбарда на Восточной 118-й улице в Испанском Гарлеме. Уже час как он закрыл свое заведение, желудок его урчал, однако старику не хотелось подниматься наверх. Он уже опустил щиты на окна и двери: дом прикрыл свои стальные веки. Улицы теперь принадлежали людям ночи. По вечерам выходить наружу не следовало.

Старик подошел к длинному ряду реостатов позади его конторки и одну за другой притушил лампы. Он пребывал в элегическом настроении. Осмотрел свою лавку, скользнул взглядом по витринам из хромированного металла и стекла. Множество наручных часов (выставленных, конечно же, не на бархате, а на фетре)… Отполированные серебряные вещицы (от них никак не удавалось избавиться)… Золотые украшения с бриллиантами… Наборы чайной посуды… Кожаные куртки… Меховые вещи, небесспорные в наше время… Новые музыкальные плееры (эти уходили быстро, а вот радиоприемники и телевизоры он больше не брал)… Еще тут были настоящие сокровища: два прекрасных антикварных несгораемых шкафа (выстланных внутри асбестом, ну и что? ведь не есть же с них); видеомагнитофон «Квазар» образца 1970-х годов, выполненный из дерева и стали, размером с добрый чемодан; древний шестнадцатимиллиметровый кинопроектор…