Рожденный Светом - Сергей Фрумкин

– Дальше! – крикнул Гим.

Учитель сделал вид, что расстроен и даже обижен, но опять подчинился:

– Сосредоточиваем внимание на острие нашего клинка (лезвия). Наша задача – научиться направлять кончик шпаги точно туда, куда мы захотим. Даже делая серию выпадов, опытный боец попадет в ноготь на мизинце ребенка. Направляют же кончик не всей рукой, и даже не кистью руки, а большим и указательным пальцами – именно эти два пальца жестко, но изящно сжимают рукоять эфеса, сама же ладонь только поддерживает ее, распределяя по себе основной вес оружия...

– Черт! – Гим перестал слушать, тяжело выдохнул и вышел из стойки. – На какой срок рассчитан ваш курс?

– На два года, мой господин. Но не обольщайтесь, за этот период мы только освоим азы, научимся основным ударам и защитам – заложим фундамент будущего умения. Для того, чтобы стать мастером...

– Остановись! – потребовал Гим. – Мне не нужен курс на два года, я хочу знать ВСЕ уже через десять часов!

– Совершенно невозможно, мой господин. – Голограмма добродушно заулыбалась.

– Послушай, я – солдат, я – десантник! Я мастер боевого искусства Айзы! Я в совершенстве владею доброй сотней всевозможных метательных, колющих и рубящих железок! Я...

– И среди «железок» была шпага? – вежливо перебил учитель.

– Шпаги не было.

Голограмма кивнула с видом победителя:

– Тогда вам все же лучше начать с азов!

Церон задумался. Лезвие как лезвие. Ничего выдающегося, ничего необычного. Но – специальный двухгодичный курс, ориентированный исключительно на такую заточенную полоску и непригодный для любой другой, например, меча или топора. И, что самое плохое, возможно, в этом скрывается рациональное зерно. Как учили в школе: любое оружие любит руку мастера...

– Сколько наиболее известных способов нанесения укола? – спросил Гим.

– Точной цифры не знаю, господин. Их тысячи.

– А нельзя ли мне загрузить твою программу непосредственно в мозг?

От возмущения лицо богатыря пошло красными пятнами.

– Ни при каких условиях! – закричал он. – Фехтование – школа избранных! Шпага – оружие чести! Познавайте ее шаг за шагом, но не пытайтесь обойти противника, обманув его знаниями, которые вам не принадлежали!

– Пусть лучше противник попросту убьет меня, так?

– Он вас или вы его. В этом и есть суть поединка!

Стало ясно, что с учебой ничего не получится. Однако Гим не терял надежды. Он был уверен, что ему помогут победить навыки бойца ударной дивизии. Казалось невероятным, чтобы избалованный мальчишка – эльтар обладал большим опытом, чем сержант десантной дивизии вооруженных сил Ростера.

Тем не менее имело смысл потренироваться.

– Мне нужен не учитель, а тренажер. Хочу провести эту ночь, отрабатывая удары.

– Так и не изучив базы?

– Буду изучать в процессе. По-другому все равно не получится.

– Хорошо. Наденьте на голову шлем имитатора. Нашли? Надевайте! Он кажется вам прозрачным? Это неправда. Посмотрите сюда!

Голографический учитель сделал резкий выпад, выбросив вперед правую ногу и выпрямив руку со шпагой. Гим почувствовал болезненный укол в левое плечо, а вся левая рука застонала от пронзительной боли.

– Теперь попробуйте отбить мою шпагу!

Гим скрестил лезвие своего оружия с оружием изображения – послышался звон, а рука наткнулась на вполне реальную преграду.

– Что происходит? – спросил он.

– Имитация импульсов нервных окончаний. Мозг получает от шлема такую же информацию, какую получил бы от раненого плеча или физически нагруженной руки. Начнем?

– Поехали!

Учитель перешел в наступление, делая выпад за выпадом. Гим защищался, как мог – удачно, но очень неуклюже.

– Видите, вы расходуете много сил, – сказал тренер. – Я же почти ничего не делаю...

Отбив серию выпадов, чаще эфесом шпаги, чем ее клинком, Гим пришел к выводу, что ему проще ударить противника рукой, ногой или головой, чем попасть в него чрезмерно длинной тонкой саблей. Он не преминул воспользоваться своим открытием и уловил момент для удара левой рукой по незащищенной почке противника. Голографический «враг» не почувствовал боли, но посмотрел удивленно:

– Такой ход против правил!

– Что со мной сделают? – спросил Гим. – Признают проигравшим?

– Победу назовут «грязной»!

– Ну, это не страшно! – весело улыбнулся сержант. – О спортивной чести речь не идет – мне бы попросту выжить... Продолжим?

– Нет, господин. Если вы применяете знания боевых искусств, мне нужно модернизировать тренажер, чтобы ответить вам тем же. Жесткий контакт шлемом не предусмотрен – нельзя же вам просто внушить, что вы перелетаете через голову!

– И что будем делать?

– Настаиваете на жестком контакте?

– Да, настаиваю.

– Подключим излучатели силового поля. Имейте в виду – теперь синяки станут настоящими! И помните: я все равно не смогу бороться, не смогу схватить вас за рукав или выполнить сложный болевой прием – в моем распоряжении не человеческое тело, а всего лишь силовые излучатели. Так что настоящий противник в настоящем поединке наверняка окажется сильнее вашего учителя.

– Начали!

Они набросились друг на друга. Голографический богатырь и в самом деле не пытался бороться с бывшим десантником, зато он то и дело наносил ему удары по корпусу своими здоровенными кулачищами. Задыхаясь от боли, Гим всякий раз отлетал от голограммы на несколько метров. Но он не сдавался, снова и снова стараясь сблизиться с противником на дистанцию, где применение длинного клинка шпаги стало бы невозможным...

Через час поединка, больше напоминавшего уличную драку отсутствием каких бы то ни было правил, Гим Церон вдруг осознал, что увлекаться тренировкой едва ли стоило – сил оставалось все меньше, как и времени, чтобы восстановить их перед уже настоящей, смертельной схваткой.

– Хватит! – согнувшись и тяжело дыша от усталости, скомандовал он голограмме. – Принцип ясен: на длинной дистанции – оборона клинком, на ближней – кулаки, колени и локти. Может, что и получится!

– Может быть, – согласился несуществующий учитель. – Только не забывайте – я фехтовал на уровне новичка. Что, если поединщик окажется мастером?

– А что, если не окажется? – Гим скинул шлем и осмотрел свои вполне реальные ссадины. – Ладно, спасибо, мастер! Я в бассейн и спать!

Армия научила сержанта спать в любой ситуации и в любом положении – в кресле пикирующего истребителя, на полу попавшего в метеоритное облако, трясущегося от перегрузок ракетоносца, в окопе под холодным проливным дождем и уж тем более – в тишине да на мягкой кровати. Причем одинаково крепко и спокойно, вне зависимости от того, велика или мала вероятность, что короткий человеческий сон превратится в последний, вечный. Поэтому даже сейчас, после нервного потрясения, каким стал неожиданный поворот в его жизни, накануне поединка, в котором на карту ставилась эта самая жизнь, так здорово поднявшаяся в цене, Гим мгновенно провалился в сон и так же мгновенно вынырнул из него, когда браслет на руке подсказал спящему мозгу, что по местному времени шесть часов утра.