Владычица магии - Мэрион Брэдли

На протяжении всей долгой службы он так и не поднял головы. Даже когда прихожане вереницей потянулись к алтарю за освященным хлебом и вином, незнакомец не двинулся с места. Горлойс коснулся плеча Игрейны, и она послушно подошла к нему: христиане считают, что жене должно принять мужнюю веру, так что, если она и идет к причастию, не подготовившись должным образом, пусть этот их Господь винит Горлойса. Отец Колумба долго урезонивал ее насчет подобающих молитв и прочего, так что Игрейна в конце концов решила, что толком соблюсти все тонкости ей все равно не удастся. Но Горлойс на нее рассердится, и, в конце концов, разве можно нарушать тишину, вступая с мужем в спор, пусть даже и шепотом?

Стиснув зубы, она вернулась на место: хлеб грубого помола и кислое вино на пустой желудок пришлись куда как некстати. Высокий незнакомец поднял голову. Горлойс коротко кивнул ему — и прошел дальше. Незнакомец взглянул на Игрейну, на мгновение показалось, что он смеется и над нею, и над Горлойсом. Молодая женщина не сдержала улыбки. Горлойс неодобрительно нахмурился, Игрейна поспешила за мужем и покорно преклонила колени рядом с ним. Она видела: светловолосый незнакомец не сводит с нее глаз. Игрейна предположила, что это наверняка — Лот Оркнейский, тот самый, кого Горлойс назвал честолюбивым юнцом. Среди северян на каждом шагу встречаются светлокудрые, точно саксы.

Зазвучал заключительный псалом, Игрейна слушала, в слова особенно не вдумываясь.

Избавление послал Он народу Своему;

Заповедал навеки завет Свой.

Свято и страшно имя Его!

Начало мудрости — страх Господень…

Горлойс склонил голову, дожидаясь благословения. Сколько всего поняла она о своем супруге за эти несколько дней! Игрейна знала, что он христианин, еще когда только выходила за него замуж; по правде говоря, в нынешние времена почти все — христиане, куда ни глянь, а те, что нет, тщательно это скрывают, кроме, разве, тех, кто живет поблизости от Священного острова, оплота Древней веры, да еще северных варваров и саксов. Но Игрейна и не подозревала, что муж ее искренне набожен.

Отзвучало благословение, священник и его диаконы удалились, унося с собою крест для благословения и Священную книгу. Игрейна оглянулась на короля. Выглядел он бледным и измученным, по пути к выходу он тяжело опирался на руку темноволосого юнца, что стоял рядом и поддерживал старика на протяжении всей службы.

— Владыка Оркнейский времени не теряет, не так ли, мой лорд Корнуольский, — проговорил высокий светловолосый незнакомец, закутанный в плед. — Последние дни он ни на шаг от Амброзия не отходит, так вокруг него и вьется!

«Выходит, — подумала про себя Игрейна, — это вовсе не герцог Оркнейский».

Горлойс хмыкнул в знак согласия.

— Это, надо думать, твоя госпожа и супруга, Горлойс?

— Игрейна, дорогая моя, это наш военный вождь, Утер. Племена прозвали его Пендрагоном, по гербу на знамени, — неохотно буркнул Горлойс.

Молодая женщина, изумленно моргая, присела до полу. Этот нескладный увалень, светловолосый, точно сакс, — Утер Пендрагон? Этому придворному, этому невеже, что ввалился в церковь посреди службы, суждено стать преемником Амброзия? А Утер между тем глядел во все глаза — нет, не на лицо ее, осознала Игрейна, но куда-то чуть ниже. Молодая женщина, встревожившись, уж не пролила ли она часом на платье вино святого причастия, тоже опустила взгляд и обнаружила, что Утер неотрывно смотрит на лунный камень у нее на груди. «Неужто раньше таких не видел!», — раздраженно подумала она.

Горлойс тоже проследил направление его взгляда.

— Мне хотелось бы представить мою супругу королю, доброго вам дня, лорд мой герцог, — бросил он и, не дожидаясь прощальных слов Утера, зашагал к выходу. — Мне не нравится, как он на тебя смотрит, Игрейна, — объявил он, оказавшись за пределами слышимости. — Для порядочной женщины он — неподходящее знакомство. Избегай его.

— Он смотрел вовсе не на меня, о супруг мой, но на мою подвеску, — возразила Игрейна. — Он что, так жаден до драгоценностей?

— Он до всего жаден, — коротко отрезал Горлойс. И увлек жену за собою, да так стремительно, что Игрейна в своих башмачках на тонкой подошве то и дело спотыкалась на каменной мостовой. Вскоре супруги поравнялись с королем и его свитой.

Амброзий в окружении священников и советников выглядел самым обычным дряхлым, больным стариком, который отправился к обедне натощак и теперь не прочь присесть и подкрепиться. Он шел, прижимая одну руку к боку, точно внутри у него все болело и ныло. Но Горлойсу он улыбнулся с искренней приязнью, и Игрейна тотчас же поняла, почему все жители Британии разом позабыли о своих распрях ради того, чтобы встать под знамена этого человека и отшвырнуть саксов от родных берегов.

— Как, Горлойс, ты уже вернулся из Корнуолла — так быстро? Я уж почти и не надеялся увидеть тебя до совета, а то и вообще, — промолвил Амброзий. Голос его звучал чуть слышно, с придыханием, король протянул к Горлойсу руки, а тот осторожно обнял старика и без околичностей выпалил:

— Вы больны, мой лорд, вам не следовало вставать с постели!

Амброзий улыбнулся краем губ.

— Очень скоро я в нее лягу и боюсь, что надолго. Вот так и епископ говорит, он предлагал принести святые дары мне в постель, буде я того пожелаю, да только мне захотелось еще разок показаться среди вас. Пойдем, Горлойс, позавтракаешь со мной, да заодно и расскажешь, как там жизнь в вашем мирном захолустье.

Мужчины зашагали дальше, Игрейна спешила вслед за мужем. По другую руку от короля шел стройный, темноволосый, одетый в алое юнец: Лот Оркнейский, вспомнила она. В королевских покоях Амброзия усадили в удобное кресло — и король поманил к себе Игрейну.

— Добро пожаловать к моему двору, леди Игрейна. Твой супруг рассказывал мне, что ты — дочь Священного острова.

— Это так, сир, — смущенно подтвердила Игрейна.

— В числе моих придворных советников есть и твои соплеменники, священникам не по душе, что друидов ставят на одну доску с ними, но я им говорю: все вы служите Великим, тем, что над нами, только под разными именами. А мудрость есть мудрость, откуда бы она ни пришла. Иногда мне кажется, что ваши Боги окружают себя слугами более разумными, нежели избирает наш Господь, — проговорил Амброзий, улыбаясь гостье. — Ну же, Горлойс, садись к столу, сюда, рядом со мной.

Игрейна присела на подушку, подумав про себя, что Лот Оркнейский изрядно смахивает на неприкаянного пса: его прогнали пинком, а он все норовит приползти обратно к хозяину. Если Амброзия окружают те, кто его искренне любит, это превосходно. Но в самом ли деле Лот привязан к своему королю или просто стремится оказаться ближе к трону, чтобы и на него упал отблеск отраженного могущества? Молодая женщина заметила, что Амброзий, учтиво предлагающий гостям свежий пшеничный хлеб, мед, свежую рыбу со своего стола, сам ест лишь кусочки хлеба, размоченные в молоке. Не укрылась от нее и легкая желтизна, окрасившая белки его глаз. «Амброзий умирает», — говорил Горлойс. За свою жизнь Игрейна повидала достаточно смертельно больных, чтобы понять: муж сказал чистую правду. И сам Амброзий, судя по его словам, отлично это сознает.