Степь - Оксана Васякина

незаконной торговле сибирским лесом, постепенно легализовывали свой бизнес, многие из них укоренялись в городской администрации, что позволило им продолжать дальше воровать древесину вполне законно. Как известно, воровская мораль, в противовес мафиозной, не позволяла выходить из тени и сотрудничать с властью. И это не сыграло на руку Славе.

Когда собака подхватывает кусок мяса, она с выдохом выбрасывает пылинки, капельки слюны и немного теплого воздуха. Так действует время, оно выдохнуло отца, и он остался на холодном ветру будущего. Уже никто не мог защитить его от ментов, не было и блатной поруки, все были сами по себе, и он бежал из города.

Я как тот аферист, который снимает последнее платье с обманутой женщины. Только здесь я сама себе обманщица и сама себе жертва. С другой стороны, я не пытаюсь романтизировать это время. Красивая женщина с вязанкой мандаринов в обезьяннике и влюбленный в нее толстый мент. «Бобик» у ворот детского сада, трещина на крышке от бачка. Неуловимый Юрка, подаривший жене ворованную шапку. Горсть краденого золота, которую он принес ей, чтобы та выбрала из нее все, что захочет. Здесь не хватает игривой скрипки и напева а сечку жрите, мусора, сами. Ведь отец и правда выскользнул из всех переделок, как быстрая речная рыба. Он выскользнул, но музыка, как главная скрепа его сознания, осталась с ним.

Миф блатной песни устроен по принципу противостояния своих и чужих. Мать и верная жена, кореша представляют внутренний круг, а чужие – это менты, темная сила, которой в бесконечной схватке противостоит лирический герой. Любой и любая могут оказаться на стороне тьмы, для этого нужно совершить предательство – сексуальную или моральную измену. Над схваткой или, скорее, немного в стороне от всего стоит старая мать, которая смотрит на страдания сына с горечью и ждет как неизбежного исхода тюрьмы для него и смерти для себя. Воровская или бандитская жизнь циклична, после каждого преступления наступает момент ресторанного блаженства. Здесь ничего не делается для спокойной порядочной жизни, единственное благо в мире блатной песни – экстаз от краткого мига свободы и проявления своей власти над корешами и женщинами. Миг свободы потому и сладок, что предательство и арест заранее вшиты в этот быт.

Есть и еще одна линия блатного повествования – линия раскаяния и беспомощности человека перед лицом общества и судьбы. Песни об этом сочиняет и поет Иван Кучин. Послушай его песни «Человек в телогрейке» или «Крестовая печать». В статьях, посвященных Кучину, пишут, что он двенадцать лет отсидел в тюрьме и, когда его мать умерла, Кучина не отпустили попрощаться. Это событие стало ключевым для его творческой мифологии, как и предательство любимой женщины, которая ушла к другому, более состоятельному артисту, когда Кучин уже был шансонье.

В «Бригаде» мать Саши Белого умирает от сердечного приступа в самый сложный для него момент. В некотором смысле покушение на Белого и было причиной смерти его матери, но об этом в фильме никто не скажет. Герой бродит по темной опустевшей квартире, его речь обращена к мертвой матери. Речь полна раскаяния, он пришел просить прощения за то, как живет. Он просит мать быть снисходительней к нему и представить, что он не бандит, а военный. На войне тоже стреляют, говорит он. Образ вечно ждущей матери был еще в античном эпосе. Мать Одиссея, Антиклея, не дождавшись сына с Троянской войны, умирает. Мы живем в старом мире, и все вокруг очень старое. В образе старушки-матери из блатной песни Антиклея сплетается с Богоматерью. Она – единственный человек, который не способен осудить своего сына, oна – свидетельница его мучений. Мать не дождется сына, но если и дождется, то скоро простится с ним. Сын снова попадется, вопреки своим обещаниям начать порядочную жизнь и вопреки ее чаяниям, что жизнь возможно начать заново.

В таком союзе мужчина выполняет двойную роль, роль сына и мужа. И этот мужчина как бы одновременно опора и ее разрушение. Пересмотри «Бригаду», в ней отражена эта двойственность мужского характера. Белый, Фил, Пчела и Кос, оказавшись вместе, дурачатся, как подростки. Они похожи на нежных котят на теплой лужайке. Они наслаждаются игрой и обаятельным хулиганством, они мутузят друг друга по-братски нежно. Но в момент необходимой обороны они превращаются в строгих, решительных мужчин. Белый говорит афоризмами, призванными отразить его житейскую и мужскую мудрость. Парни достают автоматы, все рискуют жизнью ради чести. Послушай саундтрек к «Бригаде», это калька с музыки для рыцарских турниров. Белый и его братья – гордые воины. Но кем были рыцари, если не преступниками в доспехах? Кажется, в их честь и честность верил только сумасшедший Дон Кихот.

Эта двойственность обескураживает. Жена Белого не станет с ним разводиться, жалко дурака, воскликнет она. Непростую судьбу своего мужа она понимает как обстоятельства, сложившиеся из-за его непростого рискового характера, но отнюдь не в результате его выбора. Она воспринимает жизнь с ним как свое послушание, а когда Саша Белый окажется в смятении, она сама станет Сашей Белым и распутает историю покушения на мужа и его друзей.

Блатная мораль по-своему интерпретирует библейский стих о раскаянии грешников. В этой интерпретации подразумевается, что ты имеешь право тратить человеческие жизни. Тратить их убийствами и вечным ожиданием, тратить их своими преступлениями. А в особенный сентиментальный момент испытать раскаяние, которое окружающие обязаны принять. Отец, как и другие жестокие люди, был сентиментален. Напившись, он плакал и называл меня своей дочерью, а мою мать своей единственной женой. В своей пьяной исповеди он возвышался сам над собой. Он становился больше, чем частный человек, его раскаяние делало весь его жизненный путь чуть ли не общечеловеческим. Меня нисколько не трогал этот пафос, скорее я чувствовала тяжелое смущение и невозможность разрядить обстановку. Дело было в том, что я была всего лишь зеркалом для взволновавшегося лирического героя внутри моего отца.

Сразу после моего рождения его посадили в тюрьму. На своей «Волге» он таксовал и продавал водку, а по ночам помогал бандитам вскрывать квартиры.

Ты знаешь, я долго думала о том, как мальчики-пионеры могли стать бандитами и ворами, a потом поняла, что очень просто: привычка к жестким иерархиям в школе и армии, подчинение общему благу делают свое дело. Прибавь сюда усталость от нищеты и бесцветной жизни. Эти качества, которые я приписываю блатным, не возникли сами по себе. Они были присущи им изначально. Мне скажут, что полстраны сидело, а полстраны сторожило. Чем еще могла закончиться советская эпоха? Только жестоким беспределом. Мы все продолжение этого мира. От этого мне не по себе.

Больше отец