Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 27. Михаил Мишин - Михаил Мишин

кухне, чтобы сказать супруге: «Скорей, а то я из-за тебя каждый день опаздываю!» Валюшин открыл рот и…

— Товарищи! — раздалось в кухне. — Работники нашего предприятия единодушно поддерживают почин пекарей кондитерской фабрики — работать только без опозданий.

Звук шел из Валюшина.

— Потише сделай! — не оборачиваясь, сказала супруга. — Весь дом разбудишь.

Валюшин хотел сказать, что это не радио, но внутри него что-то всколыхнулось, и изо рта вылетело:

— Растет радиотрансляционная сеть города. Разнообразными стали передачи, ширится их тематика…

Испуганно уставившись на жену. Валюшин замолк. Жена посмотрела на неге

— Знаешь, — сказала она, — если ты это из-за того что мама говорит, что с ремонтом можно подождать, так постыдился бы!

Валюшин хотел возразить, но почувствовал, как внутри опять что-то заколыхалось, и скорее закрыл рот ладонью.

Молча пережевав завтрак, Валюшин вышел на улицу.

Подошедший автобус вывел его из задумчивости. Валюшин проник внутрь и был сжат до половины естественного объема. Кто-то уверенно встал ему на ногу. Валюшин попытался повернуться, чтобы сказать этому хаму пару ласковых

— Товарищи! — выскочило из него. — Мы, пассажиры автобусного маршрута номер пять, как и пассажиры других маршрутов, испытываем чувство горячей благодарности к работникам автобусного управления. День ото дня улучшается работа транспорта, на карте города появляются новые маршруты…

В автобусе стало очень тихо. Даже дизель перестал чихать. Валюшин с ужасом вслушивался в прыгающие из него слова.

— Достигнутые успехи не пришли сами собой, — звенело в автобусе. — Это плод кропотливой работы…

Вырвавшись на воздух, Валюшин постоял, тяжело дыша, и решил сказать что-нибудь для проверки самому себе. Сначала он попытался ругнуться. Попытка удалась. Он сделал еще несколько успешных попыток и заторопился на службу, решив сегодня говорить только в случае крайней необходимости, а если будет время, забежать в медпункт.

Валюшину удалось молча проработать до обеда. Затем его вызвали к начальнику отдела.

— Как дела с проектом? — спросил начальник.

Валюшин насупился.

— Тут такое дело, — сказал начальник, — я у тебя Голубеву хочу забрать. Группа Змеевича зашивается.

Валюшин хотел стукнуть кулаком по столу и высказать начальнику все, что он думает об этой практике постоянной перетасовки сотрудников и о Змеевиче лично, и что если заберут Голубеву, то он сорвет к чертям все сроки и вообще снимает с себя ответственность.

Валюшин стукнул кулаком по столу и услыхал свой победный голос:

— Трудящиеся моей группы, как и весь отдел, испытывают чувство небывалого подъема. Энтузиазм, вызванный переводом сотрудника Голубевой в группу товарища Змеевича, является надежной гарантией выполнения и перевыполнения моей группой плановых заданий, которые…

— Постой! — сказал встревоженный начальник.

— Нельзя стоять на месте! — выскочило из Валюшина. — Надо беречь каждый час, каждую минуту. Включившись в поход за экономию рабочего времени, наша группа…

— Перестаньте паясничать! — обозлился начальник. — Скажите Голубевой, пусть подключается к Змеевичу. Идите!

С красными пятнами на лице Валюшин сел на свое место. Сослуживцы подходили с какими-то вопросами, но Валюшин, сжав зубы, молчал.

Перед тем как пойти в медпункт, он написал про то, что с ним произошло, на листке бумаги.

— Раздевайтесь, — прочитав листок, строго предложила Валюшину девушка в белом халате, с переброшенными через шею резиновыми трубочками.

Валюшин оголил торс. Девушка довольно ловко сунула себе в уши концы трубочек и приложила к животу Валюшина холодный кружок стетоскопа. По окончании прослушивания она потребовала, чтобы Валюшин открыл рот и сказал «а».

— А-а-а-а, — осторожно сказал Валюшин.

— Бюллетень не дам, — категорически объявила девушка. — Нёбо чистое.

Валюшин пришел в ярость. «Какое, к чертям нёбо?! — хотел он закричать. — Какой ты, к черту, врач!»

— Невиданных успехов добилась медицина! — рявкнул он вместо этого. — Полностью побеждены такие болезни, как чума, брюшной тиф, сибирская язва…

Далее шедший из Валюшина голос отметил прогресс в лечении наследственных заболеваний, после чего перешел к вирусологии. Объявив, что прежде в горных районах Алтая вообще не было врачей, а теперь их там больше, чем в странах Бенилюкса, Валюшин выскочил из кабинета в коридор и из коридора — на улицу…

Последнее в тот день выступление Валюшина состоялось в гастрономе, где он с горя покупал «маленькую», в то время как голос его произносил яркую речь о достижениях антиалкогольной пропаганды. Люди, стоявшие у прилавка, посмотрели на Валюшина с уважением и позволили взять без очереди.

Валюшин пришел домой поздно. Он долго ворочался в постели, а в голове его ворочались тяжкие мысли…

На следующий день Валюшин написал заявление и явился в милицию.

— Кого подозреваете? — спросил лейтенант, изучив заявление. — Может, над вами подшутил кто-нибудь?

Со слезами на глазах Валюшин рассказал лейтенанту о росте преступности в странах капитала, помянул недобрым словом торговлю наркотиками, заклеймил индустрию игорного бизнеса, после чего забрал заявление и ушел.

После этого Валюшина повели на прием к светилу.

Светило скрупулезно обследовало Валюшина, изучило данные анализов, посопело и задумалось.

«Ни черта мы, медики, не знаем, — подумало светило, — ведь ничего я у него не нахожу. Ну что ему сказать?»

И светило вздохнуло и сказало:

— Применяемая нами методика лечения неврозов дает положительные результаты. Разрабатываются новые препараты, все шире применяются электронная техника и радиоактивные изотопы. Статистика убедительно доказывает…

Валюшин сидел и слушал.

1974

Субботний рассказ

Мне тут сказали: «Вы, знаете, стали какой-то злой. Вот раньше вы добрее были, и сатира у вас была добрая, и юмор. А теперь все это не такое доброе. Нехорошо как-то получается, товарищ».

Действительно, нехорошо. Сам чувствую. И поэтому пишу добрый рассказ. Все герои тут будут добрые. И конец жизнеутверждающий.

Начать с того мужика. Он мало того, что добрый был. Он еще был жутко везучий. Потому что вообще-то он уже замерзать стал. Он возле троллейбусной остановки в снегу лежал, и его уже слегка припорошило. Ну, люди, конечно, видели, но, конечно, внимания не обращали, потому что думали — лежит, ну и лежит. Суббота.

Но он все-таки жутко везучий был, потому что, на его счастье, мимо одна старушка шла. Она была добрая. Но только очень сгорбленная. И благодаря этому она услыхала, что тот мужик стонет.

Она ему ласково и говорит:

— Ну что, сынок, веселисся?

А он ей говорит:

— Сердце у меня. Вызовите «скорую», пожалуйста. Вот слово «пожалуйста» старушку так ошеломило, что она перекрестилась и попятилась.

И тут — опять-таки на счастье этого мужика — мимо шли два добрых энтузиаста, которым до всего есть дело.

И они старушке говорят:

— Что, бабка, он к тебе пристает?

Она им говорит:

— Он мне «пожалуйста» сказал.

Они тоже удивились.

— Скажи, — говорят, — до чего допился. А вот сейчас мы его в