Башня Близнецов 2 (СИ) - Артём Лунин

Очнулся Хегор нескоро. Солнце вовсю палило с высоты. От гадюки осталась только шкурка, кости и какие-то потроха, видимо, в помутнении сознания он съел всю змею сырой.

Хегор с трудом поднялся. Мир шатался вокруг. Хотелось пить, он зашёл в воду и жадно глотал, а потом уснул прямо в ней, уткнувшись лицом в ил. На спине разомкнулись дыхательные щели.

В следующий раз он проснулся от голода столь нестерпимого, что остатки змеи, вокруг которых вились мухи, показались лучшей пищей.

— На, жри!.. — Хегор смыкал ладони на костях, на склизких внутренностях, всё проваливалось в его тело, тварь посылала импульсы нетерпения, голода…

— Змейский яд меня не берёт, — пробормотал Хегор, дёргаясь от накатывающих волн чужих эмоций. — Как же там?.. что не убивает, то делает сильнее, заумно…

Он уставился на свои руки. Пальцев всё ещё пять на каждой, только заканчивается не ногтём. Коготь… или зуб?

— Что ем, тем и становлюсь, ну да. У змей, правда, нет зубов на руках. У них и рук-то нет…

Спохватившись, Хегор вызвал рубаху и штаны, но думал в это время о змеях, и одежда оказалась чешуйчатой, с пёстрым узором. Исправил, стал убирать ядовитые когти-зубы… передумал и оставил, только спрятал, нарастив поверх них обычные ногти.

Теперь ноговицы…

Как следует вообразить не получилось. Пальцы на ногах срослись, кожа подошвы выпрямилась, потемнела и затвердела. Ладно, пока так сойдёт…

Снова захотелось есть.

Хегор покрутился по берегу и отправился в прибрежный тростник. Повезло — чуть не наступил в гнездо птицы с полудюжиной крапчатых яиц, съел вместе со скорлупой и чуть ли не с гнездом. Срывал травинки с какими-то личинками, улитками, глотал со скорлупой и травой. Какая разница, вкуса всё равно не чувствую…

Хегор углубился в лес, тут же сверху затрещало, зацокало, посыпался мусор. Он увидел белку и примерился, как бы её достать. На кончиках пальцев уже отрастали крючки, белка, словно осознав опасность, легко порхнула с дерева на дерево. Нет, не поймать, разочарованно вздохнул Хегор, убирая крючки.

Он опять шёл вдоль реки, прихватывая то, что было рядом, и постепенно наедался. Даже смог проводить бесстрастным взглядом удирающего зайца.

Использовать объект в качестве пищи на месте…

Отмена!..

Приближающаяся пасть захлопнулась со стуком, как будто упали створки подъёмных врат. Саблерукий чуть отстранился, изучая его с каким-то новым выражением, его почти физически ощутимый жестокий голод внезапно сошёл на нет. Глаза, недавно бессмысленно пустые, наполнились ещё более пугающим хищным разумом.

Саблерукий с костяным стуком сложил свою костяную саблю, пошевелил короткими пальцами на другой руке, превращённой в щит, с неудовольствием посмотрел на них и отпустил Хегора, деревянно ступая, отошёл в сторонку и… расслабился.

Вместо него приблизился блазень. Хегору показалось, что некая сущность, вселённая в саблерукого, перешла в блазня.

Жёсткая холодная рука ухватила Хегора за подбородок, заставила открыть рот, повернула голову туда, сюда. Пробежалась по телу, ощупала руки, ноги, бесцеремонно ухватила за пах.

Боль — такое бывало и раньше — оборвала спазм, и Хегор заорал.

Этот образец может пригодиться. Берите его.

И огр снова взметнул худое тело на бронированное плечо…

Содрогнувшись всем телом, Хегор проснулся. С рёвом бросился вперёд, разя когтями… ствол дерева.

— Тьфу ты!.. — всего лишь очередной привет из памяти. Чем дальше, тем страньше. И страшнее.

Он выдернул когти, глубоко увязшие в древесине. Призвал тварь, и та спрятала их, восстановила изначальную форму рук. Наловчился понимать и приказывать, однако…

Хегор повертел головой, оглядываясь. Сейчас он выглядел как обычный деревенский мальчишка. Чуть лопоухий, светловолосый. Непримечательное лицо, торчащие локти и коленки, грубая одежда…

Зная, что обратной дороги нет, он всё же старательно поддерживал человеческий облик. Даже внимательный взгляд не сразу различил бы чуждость существа. Разве что видящие внутреннюю суть догадаются. Иные же посчитают тем, кем он и выглядит…

Резкие угловатые движения, следствие многократно возросшей силы, можно списать на болезнь. При разговоре и улыбке видно только передние, вполне человеческие зубы, крючки на языке и нёбе, ядовитые змеиные клыки незаметны. Их Хегор не убирал — слишком неприятные ощущения вызывала тварь, хозяйничающая во рту, и яд может понадобиться мгновенно.

А в остальном…

Кто увидит, что потрёпанная рубаха не накинута на плечи, а вырастает из них, и вовсе это не рубаха, а отслоившаяся кожа? Кто заметит, что штаны так же приросли к поясу? Грубые ноговицы, на самом деле единое целое с ногами, попирали прошлогоднюю хвою, мох, серую лесную землю.

Хегор остановился резко, почувствовав недалеко живое существо. Не увидел, не услышал, не унюхал — ощутил как-то иначе.

— Пойдём посмотрим? — предложил себе. Тварь не возражала. По её мнению, любопытство не порок, узнавая новое, повышаешь возможность выживание.

Именно это было для твари главным. Выживание.

— Ладно, посмотрим. Яд — есть. Когти — вот они. Уже недалеко, я чую, — продолжая говорить вслух, Хегор поднялся на небольшой склон и наткнулся на медведя.

Мишка стоял в кустах и был похож на садовода, вышедшего поглядеть на цветки и завязи и помечтать о будущем урожае.

Завидев Хегора, "садовод" опустился на все четыре и недоумённо уставился на него. Тот не остался в долгу, пялясь на медведя. Он и раньше часто видел лесных хозяев, но так близко — никогда.

— Какой-то ты мелкий, — ему показалось, что медведь как раз довольно большой. Не матёрый "хозяин", скорее скорее медвежий "подросток", недавно начавший ходить отдельно от матери.

Медведь недоумённо заворчал, внимая критике. Хегор невольно попятился, но пересилил себя и шагнул вперёд.

Медведь взревел, но… как-то нерешительно.

— Ну, давай, — думая спровоцировать на нападение, Хегор пошёл прямо на зверя. Тот встал на задние лапы, заревел… Тут ветерок поменял направление, и ноздрей медведя коснулся незнакомый, но явно опасный запах.

Медведь, казалось, взвизгнул. Изящно повернувшись, — такой пируэт сделал бы честь любому танцору солнечной Вистры, — он опустился на все четыре и дал дёру.

Хегор опешил.

— Стой, трус! — бросился следом и немедленно вляпался в свежайшую "лепёшку". — Ах, чтоб тебя!..

Но медведь, избавившись от лишней тяжести, был уже далеко. Взбешённый Хегор проломился через кусты, выругался ему вслед и принялся ожесточённо отирать ноги о траву. Хотя это уже не было нужно.