За горизонт - Андрей Дьяков

– Я иногда отца побаиваюсь, – признался Глеб в ответ. – Он людей насквозь видит. Читает, как открытую книгу. Бывает, даже и не скажет толком ничего, голоса не повысит, а у человека потом словно переключатель в голове срабатывает. Раз – и готово. Вот и Безбожника просчитал…

Самуил Натанович тем временем встрепенулся, поднялся с пола и, привычным движением размяв кисти рук, снова занялся пациентом.

– Что ж… В нашем полку прибыло, – вполголоса прокомментировал Геннадий. – Похоже, у нас сразу двое новеньких.

Тягач ощутимо качнуло, взвыл на повышенных оборотах движок. «Малютка» неторопливо пересек пологий спуск к реке и выкатил на лед. Осторожный Мигалыч не спешил, готовый в любой момент сдать назад. Однако Пешеход не соврал – промерзшее до самого дна мелководье оказалось отличной дорогой для огромного неповоротливого транспорта.

Никто из экипажа не обратил внимания на странный звук, что на мгновение прорвался сквозь басовитое урчание ракетовоза. С протяжным «бам-м-м!» лопнули стальные канаты сразу нескольких вант, прощальным аккордом застонал изъеденный ржой несущий пилон, и целый пролет моста, окутанный облаком взметнувшейся в небо снежной пыли, обрушился в Шексну.

Величественная картина разрушения на фоне чадящего дымом Череповца надолго отложилась бы в памяти путешественников, вот только прощаться с оставшимся за излучиной реки мертвым городом было уже некому. Так уж устроен человек. Ему несвойственно оглядываться назад, когда впереди – манящая неизвестность долгого пути.

Набирая ход, железный исполин несся вдоль кромки неровного берега, навстречу безбрежной ледяной пустыне Рыбинского водохранилища.

Глава 4

Мим

– Чего пялишься? Три давай! Как жрать, так он горазд, а как прибрать за собой – «моя твоя не понимай»? – Индеец всучил Пешеходу грязную кастрюлю и подтолкнул к жестяному тазу с растопленным снегом, тотчас обернувшись к хирургу: – Натаныч, скажи ему, чтоб не филонил!

Безбожник лишь неопределенно хмыкнул в ответ, отмахнувшись. На бледном лице отразилась мука – врача все еще мутило после продолжительной качки, случившейся во время штурма полосы ледяных торосов. Зато ответил Таран, очень кстати появившись в проеме соединительного ходка.

– Индеец, сегодня же ты дежурный по камбузу, если память мне не изменяет, – сталкер недобро сверкнул глазами. – А она меня, веришь, еще ни разу не подводила.

Патлатый молодчик разом сник, отводя взгляд.

– Не рано в «деды» записался? Или не царское это дело – котлы драить? Ты давай-ка, замашки свои брось, вождь краснокожих…

Индеец горестно вздохнул, отобрал у новенького тряпку и под тихий смешок Самуила Натановича принялся ожесточенно греметь посудой. Цепляясь за трубу закрепленного под потолком поручня, Таран пробрался к своей кушетке и устало опустился на аккуратно заправленное байковое одеяло.

Оторвавшись от изучения трофейных карт Ордена, Глеб украдкой взглянул на отца. Вокруг глаз отчетливо проступили морщинки, на осунувшемся лице – ни следа эмоций, отрешенный взгляд застыл на забранном в решетку тусклом фонаре. Так плохо сталкер выглядел лишь после терзавших тело приступов… Но ведь эта напасть давно позади, а значит, причина в другом. Неужели настолько повлиял инцидент с приморцами? Только теперь в облике Тарана мальчик заметил одну деталь, на которую до сего момента внимания как-то не обращал. Седина на висках… А ведь не было раньше… Постарел…

Измотанный длительной вахтой организм требовал отдыха, но стоило наемнику сомкнуть глаза, как ощутимый удар по броне заставил тягач вздрогнуть, а экипаж – повскакивать с мест. Индеец опасливо выглянул из каморки камбуза, потирая ушибленный лоб.

– Ну чего всполошились? Сохраняем спокойствие! – Наемник ударил по кнопке висевшего на стене переговорника. – Мигалыч, что там у тебя?

Некоторое время в ответ доносилось только шипение статики, затем путеец неуверенно забормотал:

– Да кто ж его разберет? Вроде чисто было, а потом вдруг нехристь какой-то под колеса бросился!

– Человек?

– Да говорю же, не разглядел! Зверюга, вроде… Больно шустрая, зараза!

– Тормози транспорт. Глянем. – Таран засобирался, вытаскивая из настенного пенала противогаз. Следом засуетился Дым, забряцали оружием остальные.

При внешнем осмотре на лобовой броне штурманской кабины обнаружилась внушительная кровавая клякса. Вязкие багровые капли, стекая по бамперу, уже протаяли в смерзшемся снегу несколько глубоких лунок. Однако, вернувшись к месту столкновения, ожидаемого трупа сталкеры не обнаружили. Лишь темнела неприглядным пятном все та же дымящаяся на морозе кровь. Уйти загадочный гость тоже не мог – к проторенной ракетовозом колее вела всего лишь одна цепочка следов. Странных таких следов…

– Мутоволк? – предположил Дым, разглядывая взбаламученный снег. – Вроде, похоже.

– Одно ясно – не человек, – Безбожник демонстративно оставил рядом отпечаток собственного сапога.

След зверя оказался глубже и намного короче.

– Меня больше другое занимает: куда эта тварь подевалась? – Таран тревожно оглянулся на тягач. – Возвращаемся. Надо осмотреть «Малютку». Кузов, днище. Каждый закуток.

Но и повторное обследование результатов не принесло. Зверь как сквозь землю провалился.

– Видать, убег, болезный, – резюмировал Мигалыч.

– Как говорится, пострадавший скрылся с места ДТП, – Самуил Натанович коротко хохотнул. – Нонсенс, но факт.

– Значит, туда ему и дорога. Все, мужики, грузимся, – скомандовал Таран. – До темноты еще город осмотреть надо.

– Город? – встрепенулся Глеб.

– Вон там… – сталкер указал на маячившие вдалеке руины. – Гидроэлектростанция. Плотину проедем, а дальше – Рыбинск.

Однако, к глубочайшему сожалению Глеба, поглазеть на развалины гидроэнергетического узла, в свое время являвшегося третьей ступенью знаменитого Волжско-Камского каскада ГЭС, так и не удалось. Огибая пятно радиационного заражения по широкой дуге, экспедиция благополучно достигла берегов Волги, откуда открывалась не менее завораживающая панорама: покореженная махина Волжского моста, увенчанное фигурными кровлями здание Рыбинского музея-заповедника и обветшалый, но все еще сохранивший былое величие Спасо-Преображенский собор с пронзающим небо шпилем пятиярусной колокольни.

– Красотища какая… – не сдержала эмоций Аврора, прильнув к стеклу.

– Отвел Господь беду, уберег храм… – Мигалыч оторвался от созерцания древних строений и поддал газу, направляя «Малютку» вглубь города.

Стоило покинуть набережную, и торжественная монументальность самобытной архитектуры плавно сошла на нет, сменившись унылыми панельными коробками жилых кварталов. Выстроившиеся вдоль пустынных улиц дома выглядели абсолютно безлюдными. Ни единого отблеска костра, ни следов на заметенных снегом тротуарах, ни эха одинокого выстрела – город был мертв, без своих хозяев давно превратившись в окаменелый скелет, скалящийся на нежданных визитеров бетонными клыками-руинами.