Зона действия - Геннадий Блинов

А когда перед ней на песке была начерчена схема озера и шалаша, бабушка Маша удовлетворенно заметила: — Так я и думала: у ребят всегда есть скрытое от чужого глаза прибежище.

Из магазина вышли Савелий Иванович в тряпичной фуражке с пластмассовым козырьком и Игорек в белой панаме. В руках у них были стаканчики с мороженым. Они кусали мороженое и оживленно перебрасывались репликами. Бабушка Маша, увидев эту парочку, даже привстала со скамейки и испуганно всплеснула руками:

— Боже мой, он разрешил Игорьку мороженое!

Савелий Иванович тоже заметил жену и выронил мороженое, торопливо что-то шепнул мальчишке. Игорек быстро швырнул стаканчик в кусты акации и вытер губы рукавом.

— Савелий, побойся бога. Ты должен был всегда помнить: где мороженое — там и ангина.

Антошке хотелось побежать в кусты и подобрать стаканчик с ледяным содержимым — на улице стояла жарынь и во рту пересохло.

Хромой Комендант, оправдываясь, что-то невразумительно пробормотал, Мария Федоровна осуждающе покачала головой:

— Определенно, вас вдвоем оставлять нельзя.

Потом бабушка Маша заявила, что поиски Яшки она не оставит, и надо немедленно отправляться на Черное озеро. Разумеется, она сейчас забежит домой, переоденется, захватит для несчастного мальчика еды, и они все вместе отправятся на поиски. Между прочим, Савелия Ивановича и Игорька ей бы не хотелось оставлять без присмотра, и она не станет возражать, если и они пойдут вместе с остальными. Игорек покосился на Антошку и шепотом предложил:

— Удерем?

Антошка ухмыльнулся. От бабушки Маши, пожалуй, не удерешь. К тому же Яшку и в самом деле надо искать.

Путешественники шли гуськом. Впереди — Марфуша, за ней — бабушка Маша, Антошке пришлось вести Игорька за руку, помогать ему перескакивать через траншеи, перебираться через рвы по узким гнущимся переходам. Савелий Иванович с рюкзаком за плечами замыкал шествие.

Стройка кипела: шли машины, экскаваторы копали землю, каменщики выкладывали стены многочисленных объектов. С одного из них крикнули:

— Привет мастерам советского туризма!

Бабушка Маша сняла широкополую соломенную шляпу, в каких любят форсить ковбои в фильмах о прериях, помахала ей и отпарировала:

— Слава передовикам производства!

— Маша, — обеспокоенно обратился к ней Савелий Иванович. — С твоим сердцем по этим дебрям… Может, вернемся?

Бабушка Маша решительно отрубила:

— К дьяволу сердце! Помнишь, Савелий, как мы в молодости встречали зори, жгли костры и варили уху?

— Как не помню…

Марфуша завела путешественников в кусты. Узкая тропка виляла среди тальника и черемушника, устремляясь к камышам. Антошка почуял запах дыма. Бабушка Маша тихо окликнула Марфушу и остановилась:

— Неподалеку кто-то есть, — таинственно сказала она. — Главное, нам не обнаружить себя. Особенно кашлем и чиханием — это в первую очередь относится к тем, кто любит мороженое…

Игорек засопел, Савелий Иванович виновато опустил глаза. Стараясь не наступать на сучья, поисковая группа пошла на запах дыма. Дым стлался по земле, а огня все еще не было видно. Но вот путешественники вышли на небольшую поляну. Под высоким тополем сидел Яшка и смотрел на костер. Над огнем висел котелок.

— Привет, Робинзон Крузо! — весело сказала бабушка Маша.

Яшка испуганно заморгал, потряс головой, видимо, ничего не соображая, и, встав на четвереньки, юркнул под раскидистый полог кустарника. Это случилось так быстро, что если бы Антошка сам не видел Яшку, то не поверил бы, что за считанные секунды человек может исчезнуть.

— Яшка! — ошалело закричал он. — Не удирай, Яшка, это же мы…

Неподалеку от путешественников кусты тальника вздрогнули, но тут же успокоились.

— Окружить! — командовала бабушка Маша. — Савелий, заходи со стороны озера… Диктую ультиматум, сдавшимся добровольно даруем свободу…

Игорек подошел к костру, палочкой снял с котелка крышку и понюхал.

— Картошку варит, — определил он. Потом крикнул:

— Яшка, вылазь, баба Маша тебе ватрушки и колбасы принесла.

Яшка басовито сказал из кустов:

— Не надо мне ваших ватрушек… Я картошку поем…

— Колбасу «краковскую» тоже не хочешь?

Яшка молчал.

— От малосольных огурцов отказываешься?..

Слышно было, как Яшка сопит.

— Мы с Савелием Ивановичем черешню на базаре купили — пальчики оближешь…

Яшка запыхтел сильнее.

— Я бы лучше колбасы. И лука тоже, — признался он, выползая на поляну.

Все расселись вокруг костра и смотрели на беглеца, ожидая, когда он начнет рассказывать о своих планах. Яшка понурил голову и тихо сказал:

— Ушел я из дома, — и будто сомневаясь, что ему поверили, повторил: — Ушел… Навсегда…

— Дела, — протянул Савелий Иванович. — Как же так, Яков? От кровных отца и матери уйти — нечасто так случается…

Яшка будто снял с себя какой-то внутренний тормоз. Он заплакал. И, сквозь слезы, стал говорить о том, что ему нет больше мочи уже слушать, как родители вечерами рассуждают о богатстве. Сейчас они решили купить легковую машину и все заработанные деньги складывают на сберкнижку. А Яшка вынужден есть ворованное. Мать каждый день тащит из столовой сумками самые разные продукты.

— Не хочу, чтобы на меня пальцами показывали. Я не вор, мне чужого не надо, — всхлипывал Яшка.

— Успокойся, парень, — сказал Савелий Иванович. — Тебя ведь никто не обвиняет…

— Я сам себя обвиняю. Мне противно жить за счет чужих гарниров.

Яшка замолчал. Марфуша взяла его руку и, перебирая пальцы, шептала, словно заколдовывала:

— Ты же сильный, и все на свои места встанет. А тебя мы не бросим…

Потом бабушка Маша вытащила из рюкзака сковороду, поджарила «краковскую» колбасу, налила из термоса душистый чай, и все ели с малосольными огурцами и колбасой сваренную Яшкой картошку. Яшка уплетал за обе щеки, потому что с вечера ничего не ел.

— Надо нам чаще, Савелий, на воздух. Компания у нас подобралась подходящая, — сказала бабушка Маша. — Не возражаете, белолицые братья, хотя бы в неделю раз устраивать ужины на берегу озера?

— Можете завтра приходить, — повеселел Яшка. — Я рыбы наловлю, уху сварим.

Домой он возвращаться наотрез отказывался. Ему ведь мама прямо заявила:

— Если хоть кому-нибудь признаешься, что на фотопленке сняли меня, можешь домой не приходить.

Она, видите ли, беспокоится за свой авторитет. И боится, что может потерять директорское кресло. Только кому нужен такой авторитет? А он, Яшка, старается от ребят скрывать место работы матери. Отец идет у матери на поводу, никогда не возмутится этими набитыми сумками с дармовыми продуктами. Наоборот, чуть ли не ликует:

— Наша мама пришла, молока принесла.

А сумку, которую в пору таскать богатырям, называет скатертью-самобранкой.

Он, Яшка, хочет жить по справедливости. Он не хочет изворачиваться, лгать, прятать от людей глаза. Он, в конце концов, носит пионерский галстук!

Кто-то из родителей пошел даже на такую подлость, что вырезал из пленки кадры, которые обличают мать. А Жора Айропетян не разобрался и заявил, что Яшка плохой пионер и не оправдал доверие комсомольского штаба. Он и в самом деле, наверное, плохой пионер, если не хотел печатать фотографии матери с ворованными продуктами… Но скрывать правду Яшка не станет. Он Антону сразу же признался, что на фотопленке мать.

— Жора погорячился, — сказал Антошка. — Да и не проживешь в шалаше.

— Верно, — поддержал Савелий Иванович. — Ты, парень, в людей не теряй веру, они всегда в трудный момент руку протянут…

Из кустов вынырнул Игорек.

— Не поддавайся, Яша. В таком шалаше можно жить. Если дыры заткнуть, то и дождь не замочит. Только ты как из-под снега зимой думаешь вылазить? — деловито спросил он.

Яшка покосился на мальчишку и показал ему кулак:

— Иди-ка ты отсюда, — и буркнул: — В детдом пойду…

— Все это не так просто. При живых родителях в детский дом не берут. А за мелкие провинности родительских прав не лишают, голубчик, — сказала бабушка Маша.

— Это не мелкие провинности, — рассердился Яшка. — Вы что, хотите, чтобы и я стал мошенником?

— Боже упаси, — замахала руками бабушка Маша. — Сама век чужого не брала, и другим не советую… Только твое дело надо обмозговать. Следовательно, ты возвращаешься в поселок. Пусть не домой — у нас поживешь. А там всем миром решим, как быть дальше.

— Верно. По рукам? — спросил Савелий Иванович и протянул Яшке свою большую, увитую голубыми венами руку. Яшка неуверенно положил свою маленькую ладонь на ладонь Хромого Коменданта.

Потом купались. Бабушка Маша постоянно кричала, чтобы далеко не заплывали и не ныряли. А когда Марфуша попыталась достать дно и ее долго не было на поверхности, бабушка Маша всполошилась и приказала купальщикам вылазить на берег. Савелий Иванович, поеживаясь, стоял в камышах, и Антошка увидел, что кожа у него на спине сморщенная, и догадался, что это рана.