Если б мы не любили так нежно - Овидий Горчаков

Несколько раз сэр Джордж подходил ко двору эрла Саутгемптона. Не обратиться ли за помощью к видному аристократу, заправлявшему Виргинской компанией, которой принадлежал последний корабль капитана. Потом, в Москве, он узнал, что в тот год будущей Московией правил Рюрикович, такой же варяг, как первый рыцарь Лермонт, вошедший в историю России как Изяслав I Ярославич? Эрл, наверное, помнит его отца, знает, как он погиб. Быть может, он распорядится, чтобы сына капитана Лермонта определили юнгой на какое-нибудь судно компании, совершающее рейсы к далеким берегам Америки. Но гордость и боязнь получить оскорбительный отказ гнали Джорджа от дворца.

Однажды он увидел издалека эрла Саутгемптона, вышедшего из парадного, чтобы встретить высокого гостя — лорда-канцлера сэра Фрэнсиса Бэкона, милостью короля ставшего бароном Веруламским и виконтом Сейнт-Олбансом. Он был знаменитым философом и ниспровергателем Аристотеля и схоластики. Глядя, как раскланиваются друг с другом эти два лорда, никто бы не мог предположить, что они смертельные враги, что не пройдет и восьми лет, как Саутгемптон и его сторонники в парламенте, в палате лордов и палате общин, свалят канцлера, обвинив его по двадцати восьми статьям во взяточничестве и коррупции, и король оштрафует его на 40000 фунтов стерлингов и заключит в Тауэр! Опозоренный Бэкон умрет в 1626 году.

Одиноко бродя по берегу Темзы вокруг мрачного, облепленного черным вороньем Тауэра с его высокими прямоугольными башнями, он вспоминал рассказы отца об этом дворце, построенном в конце XI века Вильгельмом Завоевателем и ставшем впоследствии крепостью и тюрьмой. Вон в той башне в XV веке убили короля Генриха VI. В казематах замка, если верить преданиям, по указу горбуна-узурпатора Ричарда III были убиты юные принцы крови. На Лобном месте Генрих VIII отрубил голову двум своим женам и бывшему лорду-канцлеру сэру Томасу Мору, философу, историку, мечтателю, которого чтил отец. Уже много лет в Тауэре сидел, дожидаясь топора и плахи, впитавшей кровь Томаса Мора, и работая над «Историей мира» сэр Вальтер Ралли, блестящий фаворит Елизаветы и прославленный мореход, с которым плавал капитан Лермонт.

Что помнят эти жирные вороны на стенах Тауэра? Лондонцы верят, что Англия всегда будет жить, пока не улетят эти птицы.

Никогда они не улетят — хитрые южники подрезали им крылья!

Не мог Джордж не вспомнить, глазея на Тауэр, рассказы отца о последней королеве Шотландии. Мария Стюарт была дочерью лотарингской герцогини Гиз и внучкой Маргариты, дочери английского короля Генриха VII, ставшей женой шотландского короля Иакова V Стюарта. Марию, или Мери, провозгласили королевой Шотландии, когда ей исполнилась неделя от роду. Красоту ее сравнивали с красой Елены Троянской. В пятнадцать лет она вышла замуж за французского дофина и стала королевой Франции и Шотландии, но царственный супруг ее скоро умерл и следующим ее мужем стал ничтожный лорд Дарнлей, ее красивый кузен. По слухам он убил Давида Риццио, секретаря королевы, которого она безумно любила, а через год его самого взорвал бомбой эрл Босвелл, вновь поведший прекрасную Марию под венец.

Королева слыла непримиримой католичкой, и дворянство страны, включая и Лермонтов, восстало против нее и заточило папистку в темницу, но она бежала из Лох-Левена, собрала войско и дала бой баронам близ Лангсайда, у Глазго. Войско королевы было разбито, и Мария бежала в Англию и отдала себя под покровительство Елизаветы Английской. Она попала из огня в полымя, потому что высокомудрая и бездетная Елизавета боялась и ненавидела ее как свою прямую наследницу. Рискуя головой, Мария стала интриговать и притязать на английский престол, поскольку английские католики не признавали Елизавету законной королевой, превратилась в знамя папистов, стала душой испанских заговоров. Елизавета продержала претендентку долгие годы в заточении, пока наконец глава ее секретной службы хитроумный Уолсингем не доказал в 1587 году не без помощи искусно сфабрикованных улик, что Мария добивалась убийства Елизаветы, и тогда Елизавета, поддержанная парламентом, обезглавила Марию. Ликовало все королевство. Лондон был иллюминован.

А шотландцы, изгнавшие свою королеву и заставившие ее искать убежища у ее врага Елизаветы, доказали, что они настоящие джентльмены, все простив Марии, помня лишь красоту ее и безмерное обаяние, а также муки, принятые от проклятых южников-англичан.

— С Францией мы почти всегда дружили, — ораторствовал шотландец-вербовщик, восседая посреди пестрой компании земляков. — Когда Генрих V Английский почти завоевал Францию и едва не прогнал из этой прекрасной страны короля Карла, мы послали туда неполных семь тысяч вояк, и они спасли страну от южников!..

— За победу над южниками! — орали пьянчуги.

— Наши одержали великую победу, — продолжал, глотнув пива, вербовщик.

Сэр Джон Свинтон выбил копьем из седла герцога Кларенса, брата английского короля, а наш полководец Джон Стюарт, эрл Бьюкенен, выбил ему мозги булавой, за что Карл Французский сделал его констэблем Франции!..

— Стюарты, известное дело, — вставил некий потрепанного вида рыцарь, — всюду неплохо устраиваются, а вот мы, Огилви…

Но тут он громогласно икнул, все рассмеялись, позабыв об оскорблении Его Величества Иакова Стюарта, и вербовщик продолжал:

— А славный эрл Дуглас стал герцогом Тюрени! И все наши герои были возведены в королевскую лейб-гвардию Франции!..

— Наши и тут служат гвардейцами, — вновь возмутился рыцарь, — а меня, Огилви, не захотели взять, потому что у меня пусто в кармане и позолота сошла со шпор!..

Однажды увидел Лермонт смену караула у ворот королевского Виндзорского замка. До чего великолепны были шотландские гвардейцы! Особенно выделялся тамбурмажор, которого Джордж узрел тогда же у ворот. Высокая меховая шапка с белым плюмажем, роскошный красный мундир с золотой лентой через левое плечо и серебряными крестами Святого Андрея на стоячем воротнике, крылатые эполеты, предохранявшие от ударов мечом, за спиной длинный тартановый плед, юбка (kilt) из того же клетчатого тартана, что и плед, sporron с кожаным кошелем, полосатые чулки (caddis) почти до колен, ботинки с белыми гетрами и изящная шпага (claith beg) с эфесом, а не огромный и длинный claith mhor (клеймор) — двуручный обоюдоострый меч. Такой claith beg по-кельтски, или claybeg по-английски, носил и отец Джорджа.

Крепко забилось семнадцатилетнее сердце Джорджа Лермонта. А может быть, пойти на службу в гвардию? Нет-нет, большинство шотландских дворян считают короля Иакова предателем, продавшим Шотландию южникам! Лермонт не может служить такому королю.

В клане Лермонтов молились на великого реформатора — на пикардийца Жана, или Джона, Кальвина. Долой Папу и его епископов!.. Многие потянулись за Кальвином на берег Женевского озера. Но отец Джорджа не соглашался и с Кальвином, вдохновителем пресвитерианской церкви. Никак не может быть предопределена провидением судьба человека. Судьба каждого человека, утверждал капитан Лермонт, не только в Божиих, но и в его собственных руках. И не молитвами надо благословлять предначертанную судьбу. А менять ее надо своими делами. Умеренность и воздержание — это для попов и лавочников, а не для джентльменов удачи и солдат фортуны! И разве лучше Кальвин, чем святые инквизиторы, если он перенял их бесчеловечные меры борьбы с еретиками, вплоть до изгнания с родины и сожжения на костре!..

В «Веселом Роджере», одном из портовых кабачков с красными решетчатыми ставнями, шла вербовка ландскнехтов в войско польско-литовского короля. Речь Посполитая тогда тянулась от моря до моря, слыла великой европейской державой, которой, однако, остро не хватало солдат для ее расточительных войн. Начав в 1600 году войну против Швеции, Сигизмунд III нанял большой отряд шотландцев, и наемники так ему понравились, что король Речи Посполитой велел сколотить новый отряд, тем более что он воевал одновременно и против русских.

Похоже, что наш герой оказался на плавучей тюрьме. А лоцманы на Темзе кричали: «Westward-ho! Westward-ho!». Все звали и звали его за мечтой своей мореходной на запад, на запад, за океан…

В пятницу корабль был готов к отплытию, но любой моряк и сын моряка знает, что в пятницу никто в своем уме не отправляется в плавание.

Несмотря на охрану, Джордж, пожалуй, все-таки удрал бы с корабля на берег, но ведь он поставил свою подпись под контрактом, и побег ляжет Позором на его имя, на весь его род!

В субботу подняли паруса и вышли по Темзе в море.

Стоя на палубе и оглядываясь на берег, он думал о Шарон и шептал про себя строки из «Поэмы о Тристане» — первые запомнившиеся ему в детстве бессмертные слова, обращенные Тристаном в разлуке к Изольде:

«Isot ma drue, Isot m’amieEn vus ma mort, en vus mavie».(«Изольда, моя милая, Изольда, моя подруга,В вас моя смерть, в вас моя жизнь»)

В одном Джордж уже обогнал своего кумира: мессир Тристан полюбил Изольду, когда ей было четырнадцать лет, а Джордж влюбился в Шарон, лишь только ей пошел десятый год. И что из того, что по уверению бардов Изольда Белорукая блистала среди первых красавиц всех королевств, как луна блещет среди звезд. Каждый рыцарь может сказать это о своей прекрасной даме. И Джордж никогда не променял бы Шарон Рыжую на любую Изольду…