Пламя страсти - Тамара Лей

— Расскажите мне о муже, — попросила она.

Шагнув к ней, священник вышел в освещенное пространство.

— Присядьте, леди Джослин.

Она предпочла бы стоять, однако послушно опустилась на скамью.

Иво неторопливо пересек зал и сел рядом с ней.

— Должен признаться, что мой племянник, ваш муж, был не без греха, — начал он издалека. — Как вы, наверное, знаете, он любил выпить и тратил слишком много денег.

О, Джослин знала это слишком хорошо!

— Однако Мейнард не виноват в том, что жил во грехе. Его подтолкнули к распутной жизни.

— Подтолкнули?!

— Да. Уильям беззастенчиво поощрял страсть Мейнарда к выпивке и азартным играм. Так как ваш муж становился уязвимым и зависимым, когда выпивал, ему приходилось выпрашивать деньги из своей собственной казны. Такое положение дел как нельзя лучше устраивало Уильяма, ведь он получал неограниченную власть над баронскими владениями. Вы же сами знаете, как он стремится завладеть Эшлингфордом сейчас.

Эту же историю Джослин уже слышала от Мейнарда, когда он несколько раз приезжал в Розмур перед их свадьбой. Униженный и оскорбленный старшим братом, ее муж был вынужден передать Лайму бразды правления в родовом поместье отца. С каждым днем его влияние в Эшлингфорде все более и более ослабевало, пока у него не осталось, наконец, ничего, кроме бесполезного баронского титула.

— Я никогда не понимала, почему Мейнард не обратился с прошением к королю и не попросил избавить его от брата.

— И вы еще спрашиваете, почему? После встречи с этим негодяем и самозванцем?

Да, верно, Лайм Фок, появившись в Розмуре верхом на боевом коне, поверг ее в ужас. Но неужели и король боялся его?

— Он опасный человек, леди Джослин, — продолжал Иво. — И именно поэтому Мейнард держал рождение Оливера в тайне.

Женщина прекрасно помнила, что ее муж действительно опасался за жизнь сына, но никак не могла взять в толк, почему он даже не попытался избавиться от незаконнорожденного сводного брата.

— Но какое отношение это все имеет к смерти Мейнарда?

— О, самое прямое! Как я уже говорил, Уильям не убивал брата собственноручно, однако именно он виноват в его смерти. — После непродолжительной паузы священник продолжил: — Перед смертью племянник признался мне в том, что они с Уильямом заключили договор накануне вечером. Именно поэтому ваш муж и напился. Дело касалось денег. Уильям отобрал все, что принадлежало Мейнарду. Все до последнего гроша. — Иво раздраженно тряхнул головой. — С горя барон выпил лишнего, а затем потребовал подать ему лошадь. И Уильям вместо того, чтобы удержать брата от столь безрассудного шага, позволил ему отправиться в дорогу. Ночью. Одному. И к тому же, пьяному.

— И что же случилось потом?

— Отъехав совсем недалеко от замка, Мей-нард упал в овраг. Хотя он сумел выбраться на дорогу и пешком добрести до Эшлингфорда, его раны оказались смертельными.

Только теперь Джослин все поняла: руки Лайма Фока не запятнаны кровью, но его совесть нечиста. Она не перестала опасаться его, но не могла не осознать, что и Мейнард тоже виноват в том, что так рано ушел из жизни. В конце концов, он был двадцатишестилетним мужчиной, а не ребенком, достаточно самостоятельным человеком, чтобы нести ответственность за свои поступки.

— Спустя несколько часов мой племянник умер от внутреннего кровотечения. На моих руках.

Искренняя скорбь и боль, прозвучавшие в последних словах, почти до неузнаваемости изменили голос святого отца.

Молодая вдова осознала, как сильно отец Иво любил Мейнарда. И только ему, в свою очередь, Мейнард доверял. При жизни муж не вызывал у Джослин никаких чувств, сейчас же сердце ее дрогнуло и наполнилось сочувствием. Но скорее не к покойному, а к искренне скорбящему священнику.

— Я сожалею о случившемся.

Иво поднял на нее глаза.

— Только одному человеку действительно следует пожалеть о случившемся — Уильяму, — встрепенувшись, процедил сквозь зубы Иво. Казалось, гнев снова вернул его к жизни. — Он похитил у вас мужа. Но что еще страшнее: у вашего сына — отца.

Муж… Отец… Джослин подавила тяжелый вздох. Мейнард не был ни мужем ей, ни отцом Оливеру. Однако она не собиралась рассказывать священнику, который всем сердцем любил племянника, правду об их браке. Не зная, что добавить к уже сказанному, женщина встала.

— Этот ублюдок заплатит за содеянное сполна! — в слепой ярости воскликнул Иво. Его сердце жаждало мести.

Молодая вдова, потрясенная до глубины души, оцепенела от изумления. Слуга Господа произнес такие слова! Да еще не где-нибудь, а в святом храме!

— Отец Иво, я понимаю, что вы скорбите, — робко начала она, пытаясь успокоить его, — но…

— Вы ничего не знаете. — Вскочив на ноги, Иво оказался так близко к ней, что женщина невольно попятилась назад. — Вы ведь не любили его, не так ли?

Усилием воли подавив желание убежать отсюда подальше, Джослин встретила требовательный взгляд священника. И не смогла солгать.

— Нет. Как и многие браки, наш основывался не на любви. Целью нашего союза было рождение наследника.

Довольно долго Иво не сводил с нее сурового взгляда. Затем, не сказав больше ни слова, повернулся и отошел в сторону.

Стремясь как можно скорее уйти из церкви, она торопливым шагом направилась к двери. Но у самого порога, не устояв перед искушением, оглянулась.

Священник стоял перед алтарем. Он устремил взгляд к лику Всевышнего, а его рука покоилась на рукоятке меча, все еще висящего на бедре. Джослин невольно поежилась: дядя Мейнарда совсем не походил на служителя церкви. Напротив, он очень напоминал воина. Воина, готового сражаться до последней капли крови. Воина, готового идти по трупам.

Джослин пересекла комнату и остановилась перед огромным зеркалом, висящим на стене. Женщина, которая смотрела на нее, поразила и немного испугала ее. Неужели это действительно она, Джослин из Розмура?

Служанка, присланная отцом Иво, заплела ее густые черные волосы в две косы и, свернув их в кольца, закрепила стальным обручем, дерзко и вызывающе пересекающим лоб. Затем над каждым ухом подвесила по стальному цилиндру с множеством мелких дырочек и продела в них косы. Но с этого преображение Джослин лишь началось.

Наклонившись, молодая вдова осторожно ощупала пальцами широкий пояс из богато украшенных драгоценными камнями металлических пластин, охватывавших ее талию. Надетый поверх платья, он был виден в широкие проймы бархатного жилета, который, расширяясь от плеч, ниспадал на бедра. Дворцовый наряд — так назвал ее костюм отец Иво. Именно он распорядился доставить одежду для Джослин после того, как решительно отверг платье, привезенное из Розмура. Однако Джослин чувствовала себя в дворцовом наряде скованно и неудобно.