Остров без пальм - Олег Раин

— Здорово, Ксюх! Давай сюда велик…

Я не сразу узнала Витьку Анциферова.

— Привет! Ты-то как тут?

— Да вот — тебя ждал…

Я фыркнула. Чуть помешкав, передала Витьке велосипед. Я не видела одноклассника чуть больше месяца, но мне показалось, что Витька изменился. Загорел, само собой, стал выше, но главное… То есть я даже не сразу поняла, что с ним случилось. А может, и не случилось с ним ничего, но смотрел он на меня как-то странно. Непривычно, я бы сказала.

Вот Егор остался таким же — в кепи с длиннющим козырьком, худой, разболтанный. И те же рассыпанные по круглой физиономии веснушки, широкий нос, ни на секунду не сходящая с лица улыбка. Я даже поразилась: «Мамочка моя! — и по такому пентюху я когда-то страдала».

Странная вообще-то история. Мальчишки, в первом классе казавшиеся красавцами, лет через пять-шесть становятся форменными гусаками, а иногда получается совсем даже наоборот. Короче, история про гадкого утенка и симпатичного козленка. Вот наш Егор (пару лет назад его дружно стали именовать Егэ) как раз и оказался таким козленочком. Был симпампушей на все сто, а стал клоуном. Конечно, мы все равно держали Егэ за своего, охотно приглашали на пирушки, но с прежними романтическими чувствами как-то уже не клеилось. Кстати, на «Егэ» он совсем не обижался, хотя, на мой взгляд, звучало это ругательно. Почти как ботаник. И если Егэ принимал имечко, как родное, значит, что-то в нем такое действительно было. Иначе не пересчитывал бы денежки по пять-шесть раз, не крутил без конца в руках всевозможные блесткие цепочки. Правда, и у Егора случались периоды задумчивости — редко, но бывало. И тогда, наблюдая его без клоунской улыбки, без мелькающей на пальце цепочки, с замершим очеловеченным взглядом, я вновь припоминала свое былое увлечение. Кто знает, поработай Егор над своим имиджем, прежние воздыхательницы могли бы к нему и вернуться…

— Сыт даун, миледи! — Максим, самый верткий из сегодняшних кавалеров, подхватил плетеное кресло и придвинул ко мне. — Тэйк э плэжа, плиз!

— Э-э, куда? Мое кресло! — завопил Егор. — Что за блин! Встать на секунду нельзя!

Юлька, закутанная в шаль, вся из себя в бисере, сережках и прочих сверкающих фенечках-колечках, подплыла ко мне точно разукрашенная древнегреческая ладья. Томно обняла, звучно чмокнула.

— Привет, подруженька! Я уж думала, ты про меня забыла.

— Хоть бы, блин, позвонила! — снова заорал Егор. Все посмотрели на него с одинаковым чувством — чего вроде базлать-то? Но он только радостно заржал. Таким вот он и стал — наш былой скромный красавчик — горластым и вздорным. Самое интересное, что, не будучи ботаном, учился Егэ на отлично и в математике просекал лучше всех, — словом, был первым из первых, но вот по жизни все равно смотрелся полным комиком. Комикадзе, как говорили некоторые.

— У Ксюшки сотового нет, — пояснила Юлька.

— Что? До сих пор?!

— До сих и до тех. Она их терпеть не может. Принципиально.

Я взглянула на подружку с благодарностью. Я бы так ни за что не сформулировала. «Терпеть не может» — это надо же! И таким тоном произнесено, что всем присутствующим тут же станет стыдно. За свои смартфоны да айфоны. И конечно, никто не дотумкает, что на простенький телефончик я просто пока не скопила денег.

Стеснительная Нинка открыла и закрыла рот. Наверное, тоже что-то хотела сказать про телефон. Или даже сказала. Но так тихо, что и сама не услышала. Да еще и смутилась на полуслове, поспешив без того не озвученное превратить в мутноватое «хи-хи». Впрочем, никто кроме меня этого не заметил. А ведь Нинка была рослой, даже симпатичной девицей! И все, блин, насмарку из-за чертовой стеснительности. Могла бы королить, если бы не злобная мамаша. А вот затюкала бедную девоньку, и непонятно теперь, что из нее вырастет…

— Слушай, я только на минуту, — попыталась я улизнуть из объятий Юльки. — Поздравить и обратно.

— Куда это обратно? — возмутился Максим.

— Ну… — я споткнулась.

— Чего ну-то? Лето же, холидэй! — гаркнул Егор-Егэ.

— В самом деле? — Юлька погладила меня, словно кошечку. — Посидишь, развеешься. Куда спешить-то?

— Ага, «Последнего самурая» посмотрим, — подхватил Максим. — Я диск принес. С Томом Крузом.

— Такой милашечка! — по-девичьи пискнул Егор. Это он над Юлькой издевался. Помнил еще, как пару лет назад она притащила в класс альбом с его фотографиями. Тома Круза, естественно, не Егора. Действительно, увлекалась одно время. И ничего страшного, на мой взгляд. Влюбиться в актера имеет право любая нормальная девчонка!

— А фильм крутой, не хуже «Гладиатора», — авторитетно кивнул Максим. — Главное, видно, что актеров учат махаться на мечах. Это у нас одно мелькание…

— Понимаешь, я бы с удовольствием, но совершенно не могу, — я умоляюще взглянула на Юльку. Вот ведь гадость какая — ничего нельзя внятно объяснить! Даже в такой день и даже лучшей подруге. Ни про бегство, ни про «Варьку», ни про братика.

— Мне надо, правда! А это тебе, — я решительно стянула с руки сердоликовый браслет, протянула Юльке.

— Ты чего? Он же твой!

— А теперь твой. Бери, бери. Он ведь тебе нравился.

Я не стала объяснять, что талисманом браслет перестал быть в тот самый день, когда мама ушла из дома. Мне ведь родители сообща его купили. От сглаза, болезней и неудач. И сами же разрушили заклятие подаренных камушков. Потому что даже литотерапия, наука о камнях, утверждает, что камни служат добру лишь при определенных условиях. У меня эти условия были аннулированы, и ничто не мешало мне создать новые. Камни-то ни в чем не виноваты!

— Ксюх, дареное не дарят…

— Если я дарю, значит, теперь он твой, — выпалила я. — Важно, чтобы от души…

— Белый танец! — заорал неожиданно Егор, и врубил на полную мощь какой-то медляк. — Дамы приглашают кавалеров, и чтобы без всяких отмазок.

— Нинон, не зевай! — хмыкнул Максим. — Нас как раз поровну.

— А кого, интересно, пригласит прекрасная гостья? — гаркнул Егор. — На посошочек?

Он столь решительно зашагал ко мне, что я невольно отшатнулась.

— Э-э, барышня, куда!

Но я сделала еще шажок и, наткнувшись на стоявшего позади Анциферова, решительно положила ладони ему на плечи.

— Вот-те нате! — физиономия Егора вытянулась.

— Дам обаянием берут, простофиля! — хмыкнул Максим. Он уже галантно обнимал Юльку.

— Еще скажи — обонянием…

— Иди с Нинкой танцуй, лапоточек!

Я сделала усилие и улыбнулась. Сейчас все эти приколы казались мне глупыми и неуместными. Юлька, конечно, не виновата, что именно в такой день приключились мои неприятности, но я ведь тут тоже ни при чем? Во всяком случае, затянувшийся поход в гости начинал меня тяготить. Лицо — не гиря, но и его бывает тяжело носить. Однажды я видела большого чиновника у нас в ДК, — не то мэр, не то министр какой-то. Ленточку перерезал, слова разные говорил, кушал из тарелочки. И на протяжении полутора часов изображал лицом терпкое радушие. Видно было, что страдал — прямо как древний стоик. Наверное, выходя из машины, слепил улыбчивую гримасу — да так и держал до последнего. Мне его даже жалко стало. Не лицо, а мука мученическая. Точно клеем обмазанное. Вот и мне сейчас стало тошно изображать праздничное настроение. И хорошо, что Егэ объявил танец, можно было уткнуться в грудь Анциферова, немножко расслабиться. Помолчать и прикинуть, как отсюда незаметно улизнуть.

Но помолчать не получилось.

— От тебя морем пахнет, — шепнул Витька. Прямо мне в ухо. Я отвернулась.

— Вкусно… — снова пробубнил он.

Я мельком глянула ему в глаза. Занятный он все-таки тип! То гадости говорит, ехидничает, а то вдруг запахами восторгается.

— У тебя неприятности? — спросил он в упор.

Ну что им всем скажешь? Я прикусила губу. И вдруг поймала себя на мысли, что мне и впрямь хочется кому-то поплакаться в жилетку. Сейчас вместо жилетки передо мной была клетчатая рубашка Анциферова. И глядел он опять же как-то по-особому. Действительно, что ли, сочувствовал? Наверное, Юлька всем про меня проболталась. Да и без Юльки у нас скандальные новости расходятся быстро. Женушка офтальмолога к Бизону ушла — во, прикол-то!.. У меня аж зубы заныли, как представила себе, что все вокруг об этом шушукаются. И жалеют, наверное, — кто Глебушку, кто меня, а кто брошенного мужа-офтальмолога.

— Ребя, ребя! Я вчера рекламу прикольную видел…

— Иди ты со своей рекламой. К нам препод домой приходил, вот это было дело!

— Какой препод-то?

— Да Уж, конечно! Кто же еще-то!

— У-у… А чего приходил?

— Про учебу спрашивал. Я же по ботанике так и не пересдал ничего. Типа, неуд завис. А на фига мне ботаника? Пусть ботаники учат.

— Не скажи! Там про опыление прикольно…

— Да погодите вы! Ужу-то чего надо было?

— Да ничего… Главное, в школе, помните, как орал? Чуть голос не сорвал, а как домой пришел, так здрасьте, извините, позвольте. Тапочки надел в прихожей. Ужила, короче…