Дата собственной смерти. Все девушки любят бриллианты (сборник) - Анна и Сергей Литвиновы

Таня аккуратно осмотрела чемодан. Он был большой, старый, прямоугольный, фибровый. Поверх тщательно перевязан веревками. Веревки от старости потемнели. Как и сам чемодан. Закрыт он крепко. Это хорошо. Если она будет держать его в руках, то с этой скалы ни в жизнь не спустится. Придется его кидать вниз, а потом слезать самой…

Василий нервничал все больше и больше.

Братки уже подъехали.

Ближе к городу, на обочине, стояла синяя «девятка». В той части дороги, где пляж кончался, – «Ауди-100».

А девица исчезла.

Он не сводил глаз с того места на скале, где она словно сквозь камни провалилась. Бинокль уже нещадно натер ему переносицу…

И вдруг он увидел – вниз полетел какой-то довольно большой предмет. За ним чуть не кубарем скатилась девица. Она в две секунды посрывала с себя одежду и бросилась в море… Василий оценил ее безупречную фигурку и даже вздохнул от жалости – девчонка-то больше не жилец. Дурачку ясно…

Он наблюдал, как она с чемоданом возвращается к прорубленным в «Медведе» ступенькам… Видел, как по грунтовой дороге из леса выезжает новенькая маленькая машинка… «Пежо», кажется… А, так это была ее тачка…

Что дальше?.. «Пежо» уверенно двигается в сторону города. «Девятка» его пропускает. Сзади на хорошей дистанции движется «Ауди». За «Ауди» трогается «девятка».

Прощай, крошка!.. Сегодня Василий получит свою законную штуку баксов и поведет ненасытную Люську в крутой кабак…

Нехороший сон приснился Марье Петровне. Не дочка ей приснилась, не внучата, не зятек Николай непутевый, а та девчушка, что на красной машинке ее подвезла и денег не взяла. И еще сто долларов за фотографию спрятала.

Снилось Марье Петровне, что Таня эта сидит в кафе. Кафе не наше – заграничное. Столики прямо на улице стоят. Люди по тротуару мимо ходят. Все красивые. Прямо фильм какой-то из ненашенской жизни.

Чего ж тут, спрашивается, плохого?

А вот бабе Маше не по себе. Может, оттого, что сидит рядом с Танюшкой за столиком человек. Только он не черный, как в прошлых видениях, а вполне нормальный. Лощеный такой, заграничный.

Разговаривают они. Все нормально вроде, а страшно бабе Маше. И чувствует она, как Танюше плохо. Как тягостно ей. Как она не говорит даже, а думает: «Ну отпусти ты меня… Пожалей ты… Не хочу я быть с тобой… Помилуй ты меня…» А вслух ничего не произносит. Сидит и улыбается. И что-то веселое говорит. А внутри у нее, у Танюши, заледенело все. Страшно ей, маетно… И Марье Петровне тоже – и страшно, и маетно…

Проснулась она с тяжелым сердцем. Попыталась отогнать сон – не смогла. Сумрачно было на душе.

Марья Петровна опустилась на колени перед иконами и принялась истово молиться.

Это был его город.

Он всегда знал, всю жизнь свою, что он будет – его.

И вот теперь Южнороссийск полновластно и безраздельно принадлежал ему. В его руках были порты – лесной, нефтеналивной, пассажирский и обычный. Ему принадлежало пять цементных заводов. Таможня. Два банка. Рыбозавод. Швейная фабрика. Пивной завод. Базар обычный. Рынок, где торговали «челноки». Рынок автомобильный. И еще – без числа! – кафе, пляжи, пансионаты, санатории, дома отдыха: все, до последней коммерческой палатки. Все, что давало прибыль.

Нет, ни в одной бумаге, нигде не записано, что он – хозяин. По документам он не владеет ничем. Но все знают: хозяин здесь – он. И спрашивать обо всем надо – у него. И всегда делиться надо – с ним.

Да и он сам не все гребет – себе. Конечно, и ему приходится делиться. И с теми, кто наверху, и с теми, кто снизу. И Шляге, будь он проклят, приходится отстегивать. И прокурору, и городской Думе, и губернатору, и Москве… Да бог знает с кем приходится делиться! Со всеми, вплоть до последнего лоточника, чтобы тот не только силу чувствовал, но и выгоду имел… Но все равно у него – оставалось. Ох как оставалось! Два дома в городе. Три особняка на берегу. Три квартиры любовницам. Семь машин. Дом в Италии. Дом во Флориде. Квартира в Лондоне… Что еще? Два номерных счета – в Швейцарии и на Каймановых островах. Сколько там, на этих счетах? Да уж на каждом поболее «лимона». Можно уехать и жить тихо-спокойно…

Можно. Так ведь не уедешь же. До смертного часа не уедешь… Деньги – фуфло! Главное – власть. Когда ты знаешь, что никто против тебя не пикнет, а пикнет – ты с удовольствием раздавишь. Когда ты знаешь, что любая баба – хоть ты балерина, хоть целочка, хоть прохожая случайная – тебе даст… О, как это заводит!.. Разве не об этом ты думал, разве не к этому готовился, разве не об этом мальчишкой мечтал?..

Но ты мечтал не об одном только городе, напомнил он себе. Ты мечтал о крае. И даже – о стране. Город – оно, конечно, хорошо, да надо расти. Как там у Маяковского?.. «Стремиться в завтра, вперед, чтоб брюки трещали в шагу!»

Вот и шагнем. Все затрещит! Какие наши годы. Ему всего пятьдесят с небольшим, а «полтинник» для политика – не возраст. В этом году его точно выберут в Госдуму. В партийный список он уже включен. Партия такая, что осечки не будет. А там, в Думе, осмотримся и решим, куда дальше шагать… Устремимся в завтра…

Приехали.

Процессия джипов – а иным транспортом сюда не доберешься – остановилась на каменистом берегу.

Первым – по чину и на правах радушного хозяина – на камни выпрыгнул мэр Южнороссийска Павел Ильич Ильинский.

Разминая ноги, стала высаживаться депутация из Москвы.

Скоро здесь, в пятнадцати километрах от города и пяти километрах (если ехать по берегу) от пригородного курортного местечка Косая Щель, будет построен крупнейший в России нефтяной терминал.

Комиссия приехала лично осматривать место, где далеко в море уйдут трубы нефтепровода. К ним потечет через полстраны каспийская нефть, а уже отсюда супертанкеры развезут «черное золото» по всему свету.

Надо срочно продавать особняк в Щели, подумал он. И своим всем посоветовать. Скоро здесь от нефтяной пленки деваться будет некуда. Ну да это потеря небольшая… Зато какие перспективы! Правильно, правильно нефть хоть черным, да золотом называют…

А сколько боев будет! Черные снова, как о трубе прознали, сюда лезут… Будет у Шляги работы…

Одним из последних из джипа, тушуясь на фоне многочисленных официальных лиц, вылез скромный советник южнороссийской мэрии по инвестициям Михаил Ефремович Шлягун, известный всему городу, краю и (благодаря публикациям в центральных газетах и репортажам по телевидению) даже всей стране по кличке Шляга.

Когда ты за рулем уже семь лет, то машину можешь вести как бы на автопилоте. Думать о чем-то своем, радоваться или огорчаться, а дорога ведет тебя сама.

Таня – вся в эйфории от своей находки – не замечала, как она переключает передачи, подтормаживает перед поворотами, прибавляет газку на прямых участках… Краем сознания она видела яркий солнечный день за окнами машины, по-летнему сочную зелень лесов на склонах гор и огромное, блистающее море вдалеке. В распахнутые окна и люк машины врывался теплый воздух, баловался Таниной прической… Ее душа пела, а верный «пежик» словно бы подпевал и весело катил в сторону гостиницы. Мелькнул дорожный знак «Южнороссийск». Они триумфально въехали в город и начали спускаться с горы к его центру. Улица была крутой и извилистой. Мелькали одноэтажные, типично южнорусские дома – беленые, мазаные. За заборами угадывались сады. Весело краснела и желтела черешня.

Таня уже прикидывала, как ей лучше добираться до Москвы – опять на машине? А гаишники? Придорожные бандиты? Или, может, чтоб не рисковать понапрасну, лучше сесть на поезд или на самолет? А за «пежиком» потом вернуться?

Нет, самолет отменяется – там досмотр. А поезд? Может, это безопасней, чем катить через полстраны с сокровищами в багажнике?.. Да подожди, одергивала она себя сама, ты ведь даже не открывала чемодан. Может, никакого клада там и нет! Может, там старые фотографии? Или комплекты «Сатирикона» за 1912 год?.. Но сердце ей подсказывало: есть, есть – обязательно что-то есть!..

Проблему она заметила, почти подъехав к гостинице.

Исправно бросая взгляд в зеркало заднего вида на всем протяжении дороги, Татьяна только сейчас обратила внимание на то, что ее ведут. Уже очень давно за ней едут и останавливаются на светофорах одни и те же две машины. Синяя «девятка» и светлая «Ауди-100».

…Однажды она спросила отчима:

– Валерочка, вот ты все знаешь… Вчера за мной все время какая-то машина ехала… Неужели следили?

Валера деловито уточнил:

– Машина одна была?

– Одна. И мужик в ней – один.

Отчим усмехнулся:

– Понравилась, значит, ты ему. Вот и ехал за тобой, думал, может, ты колесо проткнешь, а он тебе поможет… Или просто через форточку визитку хотел протянуть… Да не случилось… Ездишь, наверно, быстро… А следят, Танюша, как минимум на двух машинах. И если ты эти машины вычисляешь – значит, работают грубо. Значит, непрофессионалы. Или хотят, чтоб ты заметила.