Серебрянные узы - Хелен Фрэнсис

Несмотря на все, что она себе обещала, Джоанна чувствовала, что теряет власть над своими эмоциями. Грант действительно собирается жениться на Марии Кортес, и она вряд ли это вынесет. Джоанна обхватила себя за плечи, словно боялась рассыпаться — именно такое у нее сейчас было чувство. Ей казалось, что, потеряв Гранта, она погибнет. Не то чтобы она теряла его — он никогда ей и не принадлежал. Стремилась к нему, желала его — вот, пожалуй, и все. Несколько случайных прикосновений, немного нежности, исходившее от него загадочное обаяние, которое она так сильно ощущала — и ничего больше.

Джоанна чувствовала, что не в силах приняться за работу: она требовала большой концентрации, а сейчас Джоанна ни на чем не могла сосредоточиться. Она принялась бесцельно бродить по дому из комнаты в комнату, разглядывая картины, открывая стеклянные шкафы и доставая оттуда фарфор и серебро. Вещи были прекрасны и, как обычно, подействовали на нее успокаивающе.

В конце концов Джоанна очутилась в той части дома, где раньше никогда не была и где, судя по всему, уже долгое время никто не жил. Открыв одну из дверей и увидев пыльные чехлы на мебели, она не раздумывая сняла их. Помещение представляло собой нечто среднее между кабинетом и гостиной. Кожаные кресла, письменный стол со множеством ящиков, книжные полки, стеклянный шкаф с серебряными кубками. Открыв дверцу, она достала один из них и прочла: «Эдварду Уэзерби, лучшему стрелку. Кубок Уингфилда».

Все призы были похожи — за первые места по стрельбе, верховой езде, рыбной ловле. Изгнанный сын был, очевидно, превосходным спортсменом, чем, без сомнения, отчасти объяснялся его успех у женщин.

Ящики стола были не заперты, и в них до сих пор валялся всякий хлам: обрывки бумаги, карандаши, небольшие бухгалтерские книги; но в центре стола аккуратно лежала пачка писем, перевязанная ленточкой. Джоанна с любопытством взяла ее в руки и увидела, что письма адресованы мистеру Эдварду Уэзерби на американский адрес. Некоторые из них были переадресованы в Канаду и Мексику, и на всех одним и тем же твердым почерком было выведено: «Вернуть отправителю».

В одной связке с письмами лежал и дневник в выцветшем кожаном переплете. Перелистав страницы, Джоанна нашла заключительную запись: «Мое последнее письмо Эдварду вновь возвращено. Очевидно, оно так и осталось непрочитанным. Как же он ожесточился. Больше писать ему не стану».

6

Слезы выступили у Джоанны на глазах, когда она почувствовала, сколько страдания скрывается за этими словами. Да, Эдвард сполна отомстил отцу, и Чарлзу он оставил горький урожай.

Джоанна вновь осторожно перевязала письма и дневник ленточкой, прежде чем отложить их в сторону и закрыть ящики стола. Она отдаст их Гранту, когда тот вернется; для него это наверняка очень важно.

На первом этаже было еще две комнаты с зачехленной мебелью, на втором — четыре, и еще заброшенная ванная. Заглянув под чехлы, Джоанна увидела, что мебель здесь попроще и попрактичнее, и поняла, что в этом крыле жили дети. Как бы то ни было, здесь ей оценивать было нечего: даже серебряные чашки представляли чисто семейный интерес и вряд ли имели какую-то ценность.

Убрав связку с письмами и дневником в комод в своей комнате, Джоанна спустилась вниз и как раз повстречала миссис Уилер, которая несла ей ленч.

— Дорогая, я подумала, что раз вы так и не позавтракали, то теперь, наверное, не откажетесь перекусить.

К своему удивлению, Джоанна и впрямь не отказалась бы: неожиданное открытие заставило ее на время позабыть о собственных проблемах. После еды она взялась за дело и к вечеру поняла, что работа ее почти завершена. К концу недели она будет окончена, и Джоанна навсегда распрощается с усадьбой Бэрдсли. Эта мысль причиняла ей боль. Приехав сюда, она едва ли могла предположить, что так привяжется к этому дому. Или она лжет себе? Имел бы дом в ее глазах ту же ценность, будь его хозяином не Грант, а кто-то еще? Впрочем, и здесь она, возможно, не совсем права. Джоанна всегда любила бывать с отцом в старинных домах, если те были действительно интересны и о них проявляли заботу. В юности у нее даже была мечта: со временем поселиться в одном из таких домов. Может быть, она вообразила, что влюблена в Гранта, тогда как на самом деле сердце ее пленилось усадьбой?

Джоанна улыбнулась и подумала о Малкольме. Если бы он узнал, о чем она думает, он наверняка бы решил, что она польстилась на роскошь. И он едва ли мог заблуждаться сильнее.

Приказав себе прекратить это самокопание, Джоанна решила, что ей нужно развеяться, и не раздумывая набрала номер Джиллиан.

— Привет, это Джоанна. Я подумала: а вдруг ты захочешь заглянуть ко мне и выпить чашечку чаю? Да, прямо сейчас, если можешь.

Она улыбнулась, услышав ответ Джиллиан:

— С удовольствием. Благодаря тебе у меня появился повод не заниматься сегодня прополкой овощей! Я буду через полчаса. Да, подожди минутку, Малкольм хотел сказать тебе пару слов.

В следующую секунду Джоанна уже слышала в трубке его голос:

— Привет, Джоанна! Ты где прячешься? Я тебя целую вечность не видел. Только не говори, что ты была занята. Я слышу, Джиллиан собирается к тебе на чай.

А меня ты разве не хочешь пригласить?

— Конечно, приезжай, Малкольм, если тебе действительно хочется.

Положив трубку, она нахмурилась: видеть его ей ни капли не хотелось. Но, видно, ничего не поделаешь, и Джоанна отправилась на кухню предупредить миссис Уилер.

— Я надеюсь, вы не против, — нерешительно сказала она, но экономка просияла.

— Бог с вами, милочка! Я ужасно рада. Вы ведь знаете, как я люблю печь: у меня всегда найдется что-нибудь вкусненькое. И потом, вы тоже развеетесь, а то вид у вас сегодня неважный.

Джоанна с улыбкой поблагодарила ее и убежала к себе. Она едва успела освежиться и переодеться в костюм сливочно-абрикосового цвета, как гости уже звонили в дверь. Джиллиан была искренне рада ее видеть. Малкольм слегка тронул губами ее щеку, прежде чем, усевшись в глубокие кресла, принялись дружески болтать, с аппетитом поглощая чудесные булочки и пирожные миссис Уилер.

— Я так понимаю, что Великий Вождь Бледнолицых отлучился, раз парадом командуете вы?

Джоанна густо покраснела. В замечании Малкольма звучала почти что злоба. Джиллиан сразу заметила ее смущение:

— Не обращай на него внимания, Джоанна. Он просто ревнует.

Малкольм пожал плечами:

— Извини, я не хотел тебя обидеть. Мне казалось, я просто констатирую факт.

Джоанна все же ответила на его вопрос:

— Мистера Уэзерби нет сейчас дома. Он повез мисс Кортес в Лондон: она улетает в Мексику.

Малкольм вдруг встрепенулся и даже поднялся с места.

— Правда? А вчера вечером они пили шампанское у нас в ресторане. Кажется, отмечали какое-то событие?

Джоанна заколебалась. Сказать им о грядущей свадьбе Гранта, или, может быть, он не хочет, чтобы они об этом знали? Она решила подстраховаться.

— Я даже не знаю. Меня в это время не было, так что я их не видела, а утром они уехали еще до того, как я проснулась.

— Очаровательная женщина, — заметил Малкольм. — Вчера вечером она была в очень возбужденном состоянии. По-моему, она просто подцепила его на удочку.

Он вопросительно поднял брови, внимательно наблюдая за реакцией Джоанны. Та весело рассмеялась.

— Может, ты и прав, Малкольм. Какая пощечина всем женщинам, которые, по-твоему, от него без ума — вроде нас с тобой, Джиллиан!

Джиллиан фыркнула:

— Да, мне всегда казалось, что шансы мои невелики, особенно после того, как я увидела эту бесподобную Кортес. Хотя я думала, что у Гранта хватит ума не клюнуть на нее. С ней спокойной жизни не жди. — Она вдруг резко сменила тему. — Ну, как идет работа?

— Почти закончена. Поэтому, собственно, я вас и пригласила. Скорее всего, к концу недели я уже соберу чемоданы и отбуду домой.

— Так скоро? — Малкольм был явно удивлен. — А можно взглянуть на бумаги?

— Конечно. Сейчас я принесу вам одну из папок.

Выходя из комнаты, она едва сдержала улыбку при виде его изумленного лица. Еще бы! Все это время она ловко уходила от его вопросов о стоимости коллекций и не замечала намеков, а тут вдруг сама предложила показать результаты своей работы. Она заранее предвкушала удовольствие, которое доставит ей вид Малкольма, разглядывающего бумаги.

Вернувшись в комнату с одной из папок, она протянула ее Джиллиан, и Малкольм, встав с кресла и подойдя к сестре, заглянул ей через плечо. Переворачивая страницы, Джиллиан восклицала:

— Я и не думала, что тебе столько пришлось сделать! Фотографии просто великолепны: видна каждая деталь. Ты просто умница, Джоанна.

Быстро пролистав бумаги и пробежав описание на первой странице, Джиллиан целиком сосредоточилась на фотографиях, чем вызвала недовольство Малкольма, который вернулся в свое кресло. Когда Джиллиан захлопнула папку, он тут же протянул за ней руку. Просмотрев несколько листов, он поднял голову и недовольно спросил: