Приручить единорога (Странное предложение) - Айрис Джоансен

— Не думайте об этих камерах, Жанна, — весело сказала она, с видом собственницы накрывая руку Сэнтина ладонью. — Раф сказал мне по секрету, что в доме таких камер нет, а это — самое главное!

Жанна с удивлением поглядела на радостное лицо Дайаны, которое не омрачала никакая тень. Казалось совершенно невозможным, чтобы она не заметила язвительной интонации и оскорбительных намеков Сэнтина, однако, судя по всему, дело обстояло именно так.

Сэнтин раздраженно высвободил руку из цепких пальчиков Дайаны.

— Почему бы тебе не сходить искупаться, Ди? — предложил он напрямик, и девушка послушно встала из-за стола.

— А ты тоже придешь на пляж, да? — спросила она, соблазнительно улыбаясь. — Вчера я купила в городе новый купальник, и мне хочется, чтобы ты его увидел.

— Там посмотрим, — небрежно отозвался Сэнтин. — Я уверен, он тебе очень идет.

— Рада была познакомиться с вами, мисс Симмонс, — дружелюбно проговорила Жанна, пытаясь как-то смягчить бросающуюся в глаза грубость Сэнтина. — Надеюсь скоро увидеться с вами.

— Что? — Дайана повернулась к ней, и в глазах ее снова промелькнуло недоумение. Но уже в следующую секунду она широко улыбнулась. — Ах да, конечно!.. Я тоже рада.

С этими словами Дайана зашагала прочь. Розовый шифон халата развевался при каждом шаге, окутывая ее тело словно облако.

Сэнтин, кривя губы, внимательно наблюдал за выражением лица Жанны, пока она в смятении глядела Дайане вслед.

— Боюсь, ваши попытки утешить униженную и оскорбленную мисс Симмонс совершенно излишни, — сказал он. — Дайана слишком глупа, чтобы обижаться на что-либо, кроме прямого оскорбления. Очень скоро вы и сами поймете, что она похожа на прелестную сиамскую кошечку, которая начинает ворочать мозгами только в случае крайней необходимости.

К счастью, Дайана обладает таким роскошным телом, что эта необходимость возникает крайне редко.

— И все равно мне кажется, что вы чересчур резки с нею, — покачала головой Жанна. — Как бы вы к ней ни относились, на людях вы обязаны обращаться с ней вежливо.

Сэнтин уставился на нее со смешанным выражением удивления и недоумения.

— Бог мой! — вырвалось у него. — Да это же форменный нагоняй! В последний раз я получал подобную выволочку, когда мне было четырнадцать лет.

— Очень жаль, что рядом с вами не было человека, способного указать вам на ваши ошибки, — сухо отрезала Жанна. — Вы были грубы с мисс Симмонс.

— Мне казалось, мы с вами уже установили, что во мне нет ни доброты, ни великодушия, — заметил Сэнтин и нахмурился. — Ваш порыв мне понятен, но я тем не менее должен внести некоторую ясность… Не стоит так горячо защищать Дайану, Жанна. Она вполне способна сама о себе позаботиться. Ко мне Дайана перешла от одного греческого судовладельца, а еще раньше она была на содержании британской рок-звезды. Может быть, она и глупа, но зато она знает правила игры. — Его рот цинично скривился. — И, должен заметить, эта игра приносит ей неплохие дивиденды.

На одно краткое мгновение Сэнтин стал похож на мальчишку, застигнутого в тот самый момент, когда он запустил руку в сахарницу, и это придало Жанне мужества.

— Но это не дает вам права отказывать Дайане в вежливом обращении, — сказала она твердо. — Каждый человек заслуживает того, чтобы окружающие уважали его человеческое достоинство.

Лицо Сэнтина снова стало сердитым, глаза метали молнии, и Жанна со страхом ожидала, что сейчас грянет гром. Но его свирепая гримаса внезапно сменилась широкой, почти добродушной улыбкой, и эта внезапная перемена застала Жанну врасплох. От удивления она лишилась дара речи и только молча смотрела, каким чудесным образом изменилось лицо Сэнтина. Пожалуй, за все время их знакомства она впервые видела его таким: без его обычной угрюмой сосредоточенности и без мрачного цинизма. Черты лица Сэнтина расслабились, стали более мягкими и приятными. Он как будто сбросил десяток лет, и Жанна невольно подумала, что Сэнтин, оказывается, довольно красив в чисто физическом плане.

— Я что-то не припомню, чтобы мне читали нотации по поводу того, как мне обращаться со своей любовницей… И кто?! Очередная претендентка на это место! — со смехом сказал он. — Нет, я положительно не ошибся, когда подумал, что общение с вами, Жанна, гарантирует мне немало новых ощущений! Кстати, раз уж вам суждено прожить в моем доме ближайшие два месяца, почему бы нам не перейти на «ты», как это принято между близкими знакомыми? Для вас я Раф, а вы для меня — Жанна. Договорились?

— Хорошо… Раф.

Жанна опустила глаза и уставилась на свою чашку с кофе. Она успела позабыть об условиях, на которых она осталась в доме Сэнтина.

— Но вы… вчера ты сказал, что пока не знаешь, сделаешь ли ты меня любовницей или нет, — чуть слышно прошептала она, и щеки ее порозовели. — Мне показалось, что ты передумал.

— Когда ты узнаешь меня получше, Жанна, ты поймешь, что я очень редко меняю свои решения. Вчера вечером я приказал Доусону подготовить все бумаги. Твоему профессору было совершенно ясно, что он ходит по самому краю пропасти, поэтому он сразу понял, почему тебе необходимо остаться в замке.

— Зато я этого не понимаю! — Жанна состроила недовольную гримаску, стараясь спрятать свое смятение. — Вряд ли такая женщина, как я, может быть особенно интересна человеку с вашими, гм-м… вкусами, мистер Сэнтин.

— Раф… — поправил Сэнтин. — Кстати, откуда ты знаешь, каких именно женщин я предпочитаю? — спросил он, и Жанна, вскинув на него удивленный взгляд, успела заметить промелькнувшую в его глазах тень.

— Возможно, я уже созрел для того, чтобы Дайана и ей подобные перестали меня удовлетворять, — продолжал Сэнтин негромко. — Не скрою, иметь под рукой глупеньких женщин довольно удобно: они не задают ненужных вопросов и не требуют ничего сверх того, что я захочу им дать, но зато порой с ними бывает невыносимо скучно. Так вот, Жанна, мне почему-то кажется, что с тобой я не буду подвержен приступам хандры, чем бы ты для меня ни стала — домашним животным, игрушкой или любовницей. По-моему, я выражаюсь достаточно ясно, ты согласна?

Жанна почувствовала легкую дрожь, как будто все ее тело пронзил слабый разряд электрического тока. Опустив глаза, она поспешно откусила еще кусочек тоста.

— Значит, наш уговор остается в силе? — спросила она севшим от волнения голосом.

— Совершенно верно, — подтвердил Сэнтин и внезапно добавил с ноткой раздражения: — Да положи ты этот хлеб и возьми что-нибудь более питательное. Ты такая худая, что мне иногда кажется, что я могу сломать тебя мизинцем.

Прежде чем удивленная Жанна нашлась что ответить, Сэнтин уже положил на ее тарелку кусок омлета и несколько ломтиков жареного бекона.