Свежак (СИ) - Шмаев Валерий

В крайний раз, взглянув на фантастически чужое звёздное небо, Платон тяжело вздохнул, нажал на кнопку на личном коммуникаторе и совсем недалеко раздался приглушённый взрыв.

Очищенную от личных вещей бревенчатую избушку с обычной кухонной утварью и парой двуствольных охотничьих ружей с тремя десятками патронов с картечью и утиной дробью охватывало неспешное, хорошо видимое издалека, пламя.

Платон ещё раз вздохнул, вспомнив о вскрытой банке малинового варенья на одной из полок подпольной кладовки с остатками немудрёных деревенских закруток и шагнул в тёмный, освещённый только тусклой аварийной лампочкой, переходной шлюз.

Бо?льшую часть дедовского варенья Платон, разумеется, упёр в Убежище. А чем ещё ему эту гадость по имени живец разбавлять?

Теперь оставалось только ждать. Если стронги сделали недалеко отсюда свою базу, значит, твёрдо знали, что их кластер в ближайшие месяцы, а то и годы не перезагрузится. А вот про свой кластер Платон теперь знал невероятное — на карте стронгов он был обозначен как самый обыкновенный стаб.

Маленький, прозрачный и беззащитный стаб. Место, которое никогда не перезагружается, а значит у Платона и его пушистых помощников впереди очень много времени. Значительно больше, чем у муров и их покровителей, потому что этот кластер чуть менее двух суток назад перезагрузился, а перезагружается он настолько редко, что у бесконечно долго живущих здесь людей, этот клочок земли обозначен как стабильная территория.

Теперь у Императорского воина впереди была целая вечность, и надо было заполнить её смыслом, ради которого имеет смысл жить настолько долго.

Глава 4

Шесть суток промелькнули как один короткий зимний день. Наверху ночь сменяла день и наоборот. Обшаривая прозрачные сосновые леса самыми различными приборами, бессильно надрывались вертолёты взбешённых внешников. Бегали взмыленные, пинаемые своими командирами, команды муров. Натужно ревели насилуемые водителями моторы многотонных грузовиков, пулемётных внедорожников и юрких багги. Грохотали крупнокалиберные пулемёты и штурмовые винтовки, выбивая редкие стаи, ошалевших от непривычного шума, монстров.

Словом, поверхность жила весёлой, наполненной экстремальными занятиями, жизнью, а вот глубоко под уровнем земли было тихо. Спокойно спала, каждые двенадцать часов усыпляемая Платоном, девушка. Беззвучно из капельной системы капало лекарство, едва слышно шелестела вентиляция, да изредка шумел подогреваемый чайник.

Грыси валялись на полу в одной из комнат, ели, пили, играли, ругались — они были всё же семейной парой, (а какая семья бывает без скандалов?) да изредка подходили к работающему за компьютером Платону за дежурными поглаживаниями и почёсываниями. Лучшие друзья имперского егеря были хоть и большими, но кошками.

В процессе привычного непринуждённого общения, они втроём накатили по перламутровой жемчужине, которые быстро усвоились. В животе на несколько мгновений стало горячо, а потом всё бесследно прошло.

О свойствах чёрного, красного, редкого перламутрового и ещё более редкого белого жемчуга Платон прочёл в дневнике стронгов. Странным было то, что крайне редкие перламутровые жемчужины были обнаружены им только у монстрообразного командира помощников внешников и в жилом транспорте, но ни у стронгов, ни у кого-либо из, так называемых, муров их не было.

Платон даже покатал на языке новые для себя названия: рад-жемчуг, рад-спораны, рад-спек, рад-горох. Это были ценные ресурсы, добываемые у высших не иммунных попавших под радиоактивное излучение. Впрочем, даже у внешников перламутровых жемчужин было всего семь штук. Платон наткнулся на них, разбирая личные вещи одного из погибших в транспортном модуле внешников.

На «живец» Платон своих друзей подсадил так же неожиданно, как и себя. Наутро во время приёма живца к нему сначала подвалил Тигр и принялся внимательно рассматривать флягу с этим вонючим «лекарством», а затем к ним подтянулась и Шуша. Поэтому пришлось сначала вливать грысям по десяти кубовому шприцу из одной из муровских фляг, а уж затем экспериментировать с различными добавками к столь неприятному алкогольному коктейлю. Причём Шуша благосклонно отнеслась к сублимированному мясному бульону из продуктового комплекта внешников, а Тигр к малиновому варенью из запасов самого Платона.

Отставной гранд-прапорщик уже раздел и разминировал внешника в боевом скафандре. Утопил пованивающий труп в озере. Вскрыл сейфовый чемодан с хитрым таймером. Сломал таймер вместе с маяком и взрывчаткой и выкинул его на фиг.

Охренел от содержимого этого переносного сейфа. С трудом затолкал на место, валявшуюся на полу, нижнюю челюсть, а заодно вернул взад, чуть было не вывалившиеся из глазниц, зенки. Со стороны оба глаза напоминали раздвинутые на всю свою длину телескопы, и запихать их на место оказалось почти непосильной задачей, но имперский егерь справился.

После всех этих треволнений Платон запустил самогонный аппарат имени своего деда. Накатил за его здоровье живца с новыми индигриентами и добавками. Очень даже недурственно получилось, а заходило и усваивалось организмом ещё лучше. Тигру с Шушей тоже понравилось. Впрочем, а куда им было деваться?

Отключил и законсервировал экранопланы. Они в ближайшие недели не понадобятся. Последнюю партию трофеев егерь оставил в грузовых отсеках — разгрузить всегда успеет.

Порадовался как ребёнок огромному количеству мужских поигрушек, пострелушек к ним, скромных, небольших погремушек и совсем немаленьких грохотушек. Удивился как, похоже, развивается оружейная мысль в разных мирах.

Сменил памперсы на раненой и протёр её дезинфицирующими салфетками (ежедневная процедура). Сделал девушке передвижную инвалидную коляску. Разложил в нужных местах модернизированные собственными умелыми руками поигрушки. (Сам себя не похвалишь, никто и не почешется).

И вот уже четвёртые сутки, с небольшими перерывами, изучал летопись одной из самых величайших подлостей этого мира — дневник командира крупного отряда мнимых стронгов.

Пискнул таймер на коммуникаторе — через десять минут простенький будильник разбудит Лику. Пора им совместно обедать. Приготовленный загодя вкусный праздничный ужин преспокойно дожидался их в кухонном автоклаве.

«Говорят, что в этом мире женщина имеет право выбрать себе любое имя…. Эх!» — Платон даже огорчённо вздохнул.

«А он уже почти влюбился! Вот только, как можно влюбиться в кровавого маньяка? А выглядит такой наивной девочкой! Ну, да ладно…» — Платон встал и направился в санитарный блок к Лике. Она уже должна была проснуться.

* * *

— О! Ты проснулась? Доброе утро! Впрочем, сейчас уже вечер. Есть хочешь? — Непринуждённо обратился Платон к удивлённо оглядывающей окружающую её обстановку девушке.

Егерь её понимал — заснула в крохотном бревенчатом домике, а проснулась в громадной комнате заставленной самой современной мебелью и техникой незнакомого ей мира.

— Привет! Где это мы? Есть очень хочу. Что это за место?

— Так приступай. — Платон жестом фокусника сдёрнул салфетку с низкого столика на колёсах, заставленного всевозможными яствами.

— Мы с тобой находимся в персональном противоатомном бункере высшего уровня защиты. В жилом блоке на минус восьмом этаже. — Ложь лилась из Платона легко и непринуждённо.

Полчаса прошли в поглощении приготовленной Платоном еды. Неслышно подошла Шуша и, коротко приветственно муркнув, запрыгнула на кровать к девушке — заняла свою обычную боевую позицию.

За потрясающим, собственноручно приготовленным, кофе Платон взял слово — пора было начинать играться в словеса. В принципе, он уже знал всё, что ему было необходимо, чтобы жить в этом новом для него мире, но надо было поставить точку. Да и Лика может о чём-нибудь проговориться.

— Лика! У меня к тебе есть предложение, от которого ты не можешь отказаться. Предлагаю поиграть в одну интересную игру — я тебе рассказываю, правду о себе и своём мире, а ты мне рассказываешь то, чего я не знаю о тебе.