Последствия греха - Клэр Лэнгли-Хоторн

— От таких, как она, всегда одно беспокойство, — отвечал Марлоу, — но мы ни в чем не можем быть уверены. Во всяком случае, у нас есть дневник.

— Мы имеем дело с серьезной угрозой?

— Да. С очень серьезной, — кратко сказал Марлоу.

— Тогда у нас не остается иного выбора, кроме как действовать, — отозвался Эббот.

Урсула услышала шум, свидетельствующий о том, что мужчины собираются покинуть ложу. Девушка быстро повернулась и заспешила вниз по лестнице сквозь толпу, вливавшуюся в фойе. Ей было жарко, душно. Толпа напоминала океан лиц и голосов — волнующийся, непрерывно движимый невидимым приливом.

К неудовольствию Урсулы, отец предложил миссис Помфри-Смит и Тому Камберленду присоединиться к ним за ужином в отеле «Кавендиш». Том обменялся с Урсулой влажным рукопожатием и многозначительной улыбкой. Начатый ею разговор о мадам Лонуа, видимо, подстрекнул его к попытке установить некоторую близость, и Урсуле страстно хотелось вывести беднягу из заблуждения, дав понять, что она не ждет и не хочет от него помощи.

Когда Урсула села, Том начал приглушенным, заговорщицким тоном:

— Ваш отец рассказал мне про этот ужасный инцидент. Надеюсь, вы в порядке.

— Благодарю вас, — холодно отозвалась Урсула, расправляя на коленях льняную салфетку.

Когда она заметила лорда Розема, сопровождавшего свою мать и леди Эштон к их столику, раздражение только усилилось. Отец был подавлен и печален, он почти не принимал участия в разговоре. Развлекать сидящих за столом выпало на долю миссис Помфри-Смит. Сесилия, лукаво поглядывая на Урсулу, видимо, наслаждалась происходящим.

— Кстати, Сесилия последовала моему совету и занялась гольфом, — сообщила миссис Помфри-Смит, делая изящный жест унизанной драгоценностями рукой. — Это куда более подходящее занятие для юной леди, нежели… иные развлечения. — Дама многозначительно взглянула на Урсулу. — Упражнения на свежем воздухе непременно пойдут девушке на пользу, и вдобавок появится замечательная возможность познакомиться с лучшими молодыми людьми страны.

Сесилия подавила смешок, уткнувшись в салфетку.

Том наклонился к Урсуле.

— Не смущайтесь, — шепнул он. — Я думаю, участие в суфражистском движении лучшее, что можно придумать.

Урсула старалась не встречаться взглядом с Сесилией из опасения хихикнуть.

Миссис Помфри-Смит повернулась к Роберту Марлоу:

— Бобби, дорогой, вы подумали над моим предложением насчет загородного дома в Кенте?

Прежде чем Марлоу успел ответить, она с улыбкой обратилась к Тому:

— Мне показалось, это замечательная идея. Что может быть лучше, чем загородный дом, куда можно приехать на выходные, устроить праздник или поохотиться? В этом есть определенный смысл — как вы считаете, Том? Великолепная возможность наслаждаться обществом друзей вдали от суеты большого города.

— У меня уже есть Грей-Хаус, этого достаточно, — мрачно отозвался Марлоу.

Миссис Помфри-Смит поправила страусовое перо в волосах.

— Бобби, это старый заплесневелый склеп. И он так далеко… Нет-нет, вам нужно что-нибудь поближе, чтобы вы с Урсулой могли ездить туда на выходные. Ваш Ланкашир, — она с трудом подавила дрожь, — это чересчур далеко. Ума не приложу, отчего вы до сих пор еще не избавились от этой развалины…

— Там жила Изабелла, — резко прервал ее Роберт Марлоу. — Ее дом я не продам.

При упоминании о матери Урсулы за столом воцарилась тишина. Сесилия ковыряла ножом печеночный паштет, а миссис Помфри-Смит нервозно перебирала черные бусины, которыми было расшито ее газовое вечернее платье.

Дэниэль Эббот первым прервал молчание, обратившись к миссис Помфри-Смит с вопросом: может ли, по ее мнению, доктор Криппен рассчитывать на помилование? Доктор Криппен несколько недель назад был признан виновным в убийстве своей жены Беллы и приговорен к смертной казни. Миссис Помфри-Смит ухватилась за возможность высказать свои взгляды — не столько по поводу конкретного случая, сколько насчет плачевного состояния дел в Англии вообще. Роберт Марлоу оживился и принялся горячо обсуждать с Томом и Дэниэлем Эбботом грозящее англичанам вырождение.

Урсула предпочла не ввязываться в разговор. Ее отец нередко заводил речь о том, что здоровье рабочего класса в Англии стремительно ухудшается, но стать на его сторону в том, что касалось избирательности размножения, она не могла. Ей казалось, что подобное высокомерие опасно и богопротивно — кто, в конце концов, имеет право принимать подобные решения?! Урсула ненадолго закрыла глаза; от шума и болтовни у нее начала болеть голова. Ей так хотелось вернуться домой на Честер-сквер, поразмыслить в тишине и покое. Она не могла избавиться от мыслей, что Уинифред сидит в тюрьме Холлоуэй, ожидая суда и, возможно, казни.

Урсула открыла глаза и заметила в зеркале на стене отражение лорда Розема. Он сидел между своей матерью и леди Эштон (дамы были заняты беседой) с бокалом виски в руке. Покрутил бокал, сделал глоток — и на долю секунды их глаза встретились.

Том слегка коснулся плеча Урсулы. Она вздрогнула.

— Вам понравился цыпленок?

Он перевел взгляд с зеркала на ее лицо.

— Что? А… Нет.

— Это потому, что вы его даже не попробовали. — Том не снимал руки с ее плеча.

— Прошу меня извинить, — Роберт Марлоу встал, — но мне нужно сказать пару слов Розему. Апелляция по египетскому делу будет слушаться завтра, а клерк Розема, мистер Харгривз, выбрал самое неподходящее время, чтобы отправиться к матери в Бармут… Урсула, полагаю, ты сумеешь развлечь наших друзей, пока меня не будет.

Девушка покраснела. Она была раздосадована тем, что отец снова намекает на ее поведение. И почему она до сих пор не освоила искусство светской беседы?

Урсула быстро пригубила шампанское и лучезарно улыбнулась:

— Миссис Помфри-Смит, вы видели последний выпуск «Ла мод»? Я обнаружила там великолепнейшую вечернюю накидку…

7

Уинифред сидела напротив Урсулы, по ту сторону деревянного стола. Она была в темно-зеленом платье с белыми стрелками, одежде арестантки; круги под глазами свидетельствовали о многих ночах, проведенных без сна в тюремной камере.

— Как ты поживаешь? — спросила Урсула.

Уинифред пожала плечами.

— С тобой хорошо обращаются?

Урсула сама чувствовала, что все это звучит крайне глупо.

Уинифред слабо улыбнулась:

— Спасибо, что пришла, Салли. Я думала, они вообще решили не пускать ко мне посетителей. В последний раз пришлось прождать четыре недели. Мне даже запрещено получать письма.

Уинифред уже дважды сидела в тюрьме за «нарушение общественного порядка» в связи со своей деятельностью в составе Женского социально-политического союза. В первый раз ее арестовали, когда после разгона демонстрации она пыталась прорваться в здание палаты общин; во второй раз — когда Уинифред во время марша протеста швырнула камнем в окно премьер-министра на Даунинг-стрит.

— Хорошо, что мне позволили прийти, — сказала Урсула. — Впрочем, отец не знает, что я здесь. Я добралась омнибусом. Хочу, чтобы ты знала: я делаю все, что в моих силах, чтобы тебя вызволить.

— Есть ли хоть что-нибудь?.. — Уинифред замолчала.

Урсула грустно покачала головой:

— Пока ничего. Инспектор Гаррисон игнорирует мои просьбы. Невероятный грубиян! Со мной обращаются как с напроказившей школьницей. Прости, Уинифред, от меня тебе мало проку…

— Ну что ты.

— По крайней мере наши подруги из союза готовы помочь. Представляешь, на прошлой неделе я видела Анну!

Уинифред приподняла бровь.

— У нас был неприятный разговор, — призналась Урсула. — Но она велела передать тебе, что сделает все возможное. Я просила ее узнать что-нибудь о других любовниках Лауры…

Лицо Уинифред потемнело, и Урсула немедленно пожалела о своих словах.

— Ты и в самом деле больше ничего не смогла вспомнить? — спросила она.

Арестантка покачала головой:

— Прости.

— Не было ли в тот вечер у мадам Лонуа людей, которые могут быть с этим связаны?

Уинифред устало пожала плечами:

— У Лауры было скверное настроение. Чуть ли не всех вокруг она называла своими бывшими любовниками, но инспектор Гаррисон сказал, что подозреваемых среди них нет. У мадам Лонуа обычно засиживаются до утра. Видимо, большинство гостей пробыли там до пяти-шести часов.

— И все-таки вдруг Анна что-нибудь узнает.

— Возможно. — Уинифред по-прежнему сомневалась.

Урсула взяла подругу за руку. Надзиратель постучал по стеклу, заставив ее отодвинуться.

— Фредди, мне нужно, чтобы ты хорошенько подумала. Лаура когда-нибудь рассказывала о путешествиях своего отца? Упоминала об экспедиции Рэдклифа?

— Экспедиции Рэдклифа? В первый раз слышу. Лаура вообще редко говорила об отце. Если верить ей, они были не слишком-то близки.