Трефовый интерес - Татьяна Александровна Бочарова

на «ты». Своих детей Бог мне не дал. Будешь для меня как дочка. – Тут Лиза поняла, что сморозила глупость. Если Гелена дочка, кто тогда Тарас? – Как сестра, – поправилась она и вопросительно взглянула на нее.

Та улыбнулась и кивнула.

14

…Ольга зябко поежилась и плотнее запахнула на груди теплую вязаную шаль. Михайловна экономит дрова, в избе холод собачий. Тянет из всех щелей. Ольга уже месяц кашляет по утрам. Кашель муторный, мокрота не отходит, сидит где-то глубоко в легких, булькает словно вода в котле. Напрасно Ольга целый день пьет кипяток, надеясь размягчить грудь. Все без толку.

Она взглянула на часы: шесть вечера. Где Светку носит? Ушла в обед и до сих пор не вернулась. Сказала, прогуляется по деревне, надоело дома сидеть. А где гулять-то? Деревня махонькая, домов тридцать, не более. На дворе студеный март, снег совсем не стаял. Ботинки у нее худые, не зимние, ноги наверняка застыли. Эх, Светка, Светка, где наш папка? Неужто лежит в земле сырой на чужбине далекой? И не доехать, не дойти, не поцеловать могильный крест, не поплакать вволю на свежем холмике.

Ольга смахнула с глаз слезы и, неудачно вдохнув воздух, зашлась в судорожном кашле. Пока она корчилась, хватаясь за приступок, в горнице послышались веселые шаги. В комнату заглянула Света.

– Ма! Ты чего?

Она с испугом смотрела на бескровное лицо матери. Ольга наконец совладала с кашлем и без сил опустилась на кровать. Пошарив в кармане, она вытащила платок и приложила к губам. Белая ткань окрасилась розовым.

– Черт, – тихо выругалась Ольга и набросилась на Светку: – Ты где была? Темно уже, холодно. Не хватало еще тебе слечь!

– Мам, я не замерзла. Я… в гостях была.

Светка сияла. Было видно, что ей не терпится поделиться радостью.

– В гостях? – удивилась Ольга. – Какие еще гости? У кого?

– У Мариулы. Это подружка моя.

– Странное имя. Она кто по национальности, твоя подруга?

– Мам, ты только не ругайся. – Светка подошла и обняла Ольгу за шею.

Та почувствовала тревогу.

– Говори. Что?

– Мариула цыганка, и ее мама тоже. Тут их много, человек десять. Они с самого начала войны здесь живут.

– Цыганский табор? – не поверила Ольга. – Не может быть. Почему я до сих пор никого из них не видела?

– Они на другом краю деревни, той, что у самого леса. Четыре дома рядом.

– И ты туда ходила? – вскипела Ольга. – Разве я тебе позволила? Мало ли что могло случиться. А вдруг бы тебя кто-то обидел!

– Никто меня не обидит. Я уже не маленькая. – Светка улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки, точь-в-точь как у Виктора.

Ольга сглотнула вязкий комок, застрявший в горле.

– Ладно. Ты голодная? Я там каши сварила. И картошки немного. Иди поешь.

– Не хочу. Меня тетя Зарина покормила. У них похлебка из лука, вкусная.

– Тетя Зарина это мать Мариулы? – догадалась Ольга.

– Да! – Светка уселась рядом с ней на постель и затараторила без умолку. – Ой, мам, они такие веселые. Песни поют все время. Представляешь, поют! Я, как война началась, ни разу не слышала, чтобы люди пели. Только по радио. А они и танцуют еще. А малыши у них прямо по полу ползают. Смешные! И они им хлебушек дают сосать, чтоб не плакали. А Мариула обещала показать мне котенка, у нее в сарае живет. И еще…

Ольга смотрела на разгоревшееся лицо дочки и тихо улыбалась. Бедняжка! Что ей пришлось пережить в свои десять лет. Такое и взрослому не по плечам. В январе девочка лежала, не вставая. Ольга думала, что все, конец. Но нет, Светка оказалась сильной, оклемалась. А здесь в деревне и вовсе ожила. Даже щечки какие-то появились, а то ходил скелетик, обтянутый кожей. Вот теперь и новые друзья. Странно только, что цыгане…

Ольга цыган не любила и боялась. Это ей от матери передалось. Та как-то встретила на улице цыганку, и та предсказала ей скорую смерть. Мать потом полгода в себя не могла прийти: все казалось, что за каждым углом ее поджидает гибель… Но что поделать, друзей не выбирают.

– Ты вот что, – прервала она поток дочкиной болтовни. – Позови как-нибудь свою Мариулу сюда, к нам. А то ты у них сидишь по полдня, некрасиво получается. Мы ее тоже чем-нибудь угостим. Овсянкой, к примеру.

– Можно? – Светка от избытка чувств вскочила и принялась целовать Ольгу. – Я хотела тебя спросить, но боялась, что ты рассердишься.

– Почему я должна сердиться, глупышка? – Ольга обняла дочку. – Вот только чувствую я себя неважно. Как бы мама Мариулы не испугалась отпускать к нам дочь.

– Ой, мам, они этого не боятся. Говорят, болезни сами проходят, если их заговорить.

– Заговорить? – Ольга не выдержала и рассмеялась. – Скажешь тоже!

– Зря смеешься, – серьезно возразила Света. – Я сама видела, как мама Мариулы заговорила кровь, когда ее младший сынок порезал пальчик. Пошептала, и как не бывало.

– Кровь просто сама свернулась, глупышка. – Ольга встала с кровати, увлекая за собой дочь. – Идем все же поужинаем. А то я не ела, тебя ждала.

– Идем, – согласилась Светка…

15

Прошло немногим больше двух месяцев, как Гелена и Тарас объявились в Сомове и остались жить у Лизы. За это время дом стало не узнать. Перво-наперво, Тарас провел воду, устроил настоящий душ и туалет, а в кухне раковину, причем сделал все так чисто и аккуратно, что комар носа не подточит. Затем он заказал листовое железо и полностью перекрыл крышу. Потом укрепил половицы, и они перестали скрипеть. Гелена меж тем исправно ходила в магазин, ездила на базар, готовила роскошные обеды и ужины, намывала и начищала комнаты до блеска. Лиза трудилась в библиотеке. По вечерам ее ждал накрытый стол, уют, чистота и приятная беседа.

А ночами она изнемогала от страсти и желания. Тарас спускался к ней каждую ночь и целовал так, что наутро губы распухали, их саднило. Зато внутри все пело и ликовало. В животе порхали пресловутые бабочки, на щеках цвели розы, глаза счастливо блестели. Лиза с Геленой съездили в райцентр и прикупили одежды. Гелена – в основном джинсы и маечки, а Лиза – красивые платья, с открытым лифом и длинными юбками. Гелена заставила ее посетить парикмахерскую. Там ей подкрасили седину, придали волосам форму, и Лиза почувствовала себя помолодевшей лет на двадцать.

Беззаботная жизнь не могла не сказаться на ее здоровье: больше не нужно было вставать ни свет ни заря, топить печь, идти за водой к колодцу. А еще мыть выщербленный дощатый пол, нудно переполаскивать в тазу жирную посуду. Все это теперь делала Гелена, а Тарас вставил в оконные проемы двойные стеклопакеты, и соседский горлопан Петя мог теперь надрываться сколько угодно – его было чуть слышно. Лиза, всегда от природы чрезмерно худая, поправилась, лицо ее округлилось, и это ей очень шло. Она стала всерьез задумываться о том, чтобы создать с Тарасом настоящую семью. А что? У них любовь, они выглядят красивой парой, и, главное, теперь она действительно осознала – в деревне без мужика никак.

Лишь одно обстоятельство омрачало ее безоблачное существование – финансовая сторона вопроса. Деньги от сдачи квартиры таяли на глазах. Крошечная зарплата библиотекаря не могла покрыть расходов, которые Лиза несла практически ежедневно. Она ни в чем не могла отказать Тарасу. Он хотел только лучшие инструменты, и она их для него купила. Так же она каждую неделю покупала ему одежду, хорошие сигареты, бельгийское и немецкое пиво, которое он обожал. Приценивалась к соседскому «жигуленку» – дед обнаглел и требовал за него полтинник. Лиза твердо решила в следующем месяце взять небольшой кредит и купить машину, даром, что та форменная развалюха. Тарас со своими