Газета Завтра 28 (1077 2014) - Газета Завтра Газета

Фактическая ликвидация масонского Королевства Италии силами "ардити", фронтовиков Первой мировой под руководством экс-социалиста Бенито Муссолини с последующим подписанием Латеранских соглашений 1929 года и, безусловно, баварская база зарождения немецкого нацизма также заставляют задуматься о действительной роли Ватикана в истории ХХ века - роли, которая достаточно хорошо различима и в последних событиях на Украине.

Не менее интересным выглядит и тот факт, что Русская православная церковь в лице подавляющего большинства своих иерархов в феврале 1917 года приветствовала отречение императора Николая II, и Священный Синод отдельным решением прекратил его поминовение за литургией, тем самым признав законность новых "властей", хотя в Первую мировую Российская империя входила под флагом поддержки единоверцев-сербов

Что уж говорить о конфессиональной ситуации внутри иудаизма и ислама - здесь заинтересованных читателей, не говоря уже о специалистах-историках, наверняка ждёт множество неожиданных открытий, которые легко спроецировать не только на Вторую мировую войну, но и на нынешнюю геополитическую ситуацию, в том числе - на Украине, где главной ударной силой "майдана" оказался межконфессиональный антиправославный блок.

Ничто не возникает из ничего. И, хотя автор лично склонен считать, что не прошлое определяет будущее, а как раз наоборот, будущее "притягивает" к себе прошлое, тем пристальнее надо вглядываться даже, в казалось бы, отдаленные периоды нашей истории. Чтобы лучше понимать и настоящее, и вероятное будущее.

Свобода в служении

Андрей Смирнов

10 июля 2014 2

Политика Общество

Иеромонах Никон (Белавенец) о времени и о себе

Я могу себя считать коренным москвичом: в Москве находятся могилы всех четырёх прадедов. По отцу я принадлежу к довольно молодому роду военных дворян Левачёвых. Мой прапрадед Михаил Афанасьевич Левачёв, будучи крестьянином Архангельской губернии был призван в действующую армию и во время Русско-турецкой войны в начале XIX века  совершил подвиг. Была ранен, награждён знаком отличия военного ордена Святого Георгия, произведен в офицеры и по правилам начала XIX века получил права потомственного дворянства. Один из его детей, Иларион Левачёв,  с детства посвятил свою жизнь военной карьере, закончил кадетский корпус и дослужился до полного генерала от инфантерии. Скончался в 1901 году, будучи начальником Александровского военного пехотного училища в Москве. А до этого он был директором-основателем Донского кадетского корпуса в Новочеркасске, которому было присвоено имя Государя Императора Александра III. Похоронен в Москве в Донском монастыре.

Иларион Михайлович женился на дочери генерал-майора Василия Васильевича Ильина -   Екатерине Васильевне. Сам генерал Ильин по прямой линии восходил к основателю русского государства князю Рюрику. Впоследствии эта ветвь утратила княжеский титул, и были просто дворянами Ильиными, но принадлежали к московской аристократии. Некрополь Донского монастыря, где они похоронены - это родовые захоронения Ильиных.

Мой дед по отцу Василий Иларионович Левачев также посвятил свою жизнь военной карьере. Дослужился до полковника, участвовал в русско-японской войне. Был награждён за бои под Мукденом орденом Святого великомученика Георгия IV степени. А в Первую мировую войну командовал артиллерийской бригадой и был смертельно ранен в районе современной Польши на рубеже 1914-15 гг. Через сутки скончался от ран, был посмертно произведён в генерал-майоры и награждён золотым георгиевским оружием.

Мой отец Владимир Васильевич Левачев родился в 1908 году. Так что я всего на одно поколение отстаю от Императорской России. Мамы он был старше на 29 лет. Всю жизнь он проработал инженером. Скончался в возрасте 62 лет, его я застал всего лишь шесть лет своей жизни.

По линии матери с одной стороны - это древний дворянский род Белавенцев - дворяне Смоленской губернии. Прослеживается он с XV века. Мой прапрадед Павел Петрович был морским офицером, как и его братья. Один из них, лейтенант Николай Петрович Белавенец,  погиб при обороне Севастополя, его могила находится на Братском кладбище. Иван Петрович Белавенец дослужился до капитана первого ранга, был известным морским исследователем. Он изобрёл устройство против отклонения стрелок компаса на металлических кораблях, что было очень актуально в середине девятнадцатого столетия.

Мой прадед Всеволод Павлович учился в морском корпусе, но вступился  за своего товарища - морская солидарность - который, конечно, был не прав,   надерзил пехотному офицеру и был отчислен. Но это спасло его от гибели в Цусимском сражении. После революции работал инженером.

Дед, Сергей Всеволодович Белавенец,  был известным шахматистом своего времени. В предвоенную эпоху у него был третий рейтинг по Союзу, а СССР уже тогда был шахматной державой. На первенстве тридцать девятого года он занял третье место, а первое место занял Михаил Ботвинник, будущий чемпион мира. Женился он на дочери крестьянина Московской губернии Фёдора Фёдоровича  Маланьина. Такой крепкий подмосковный крестьянин, который сумел скопить достаточно денег, чтобы купить дом в Москве - двухэтажный особняк в 1-м Коптельском переулке, сильно перестроенный стоит до сих пор. Он сумел дать всем своим детям хорошее гимназическое воспитание. Надо сказать, что у сестёр моей бабушки учителем был известный московский протоиерей,  ныне канонизированный,  Алексий Мечёв.

Моя мама Надежда Сергеевна  воспитывала меня в духе любви к своему историческому прошлому. С раннего детства я ездил по музеям, по памятникам культуры. И меня всегда тянуло в храм. В самом простом, далеко не архитектурном шедевре, действующем храме я чувствовал себя очень уютно. А вот в  соборах, которые были обращены в музеи,  испытывал какой-то дискомфорт.

Где-то в пятом-шестом классе я  начал посещать храм, а  к восьмому классу  делал это достаточно регулярно. В моём классе учился Юра Тарасов, уже тогда он был большим знатоком церковной Москвы.

Как-то, это был 1979 год, он пригласил меня в Троице-Сергиеву Лавру. Я там впервые уже сознательно исповедовался и причастился Святых Христовых тайн. На следующий год во время одного из богослужений нас заметил архиепископ Питирим (Нечаев) и пригласил быть в числе молодых людей, посещающих его богослужения. Затем я был благословлён на ношение стихаря и стал иподиаконом сначала архиепископа, затем митрополита Питирима.

После школы я работал во Всесоюзной книжной палате в архиве "Советской печати", где  прочитал очень много интересной литературы. Я помню, какое большое впечатление на меня  произвёл газетный фонд 1917 года. Я погрузился в атмосферу политической борьбы и это очень сильно помогло мне понять  ключевую страницу русской истории.

***

После года работы в Книжной палате я поступил в Московский автомобильно-дорожный институт. Проучился я там четыре года, одновременно при этом прислуживая в храме у архиепископа Питирима. Совмещение привело к тому, что после четвёртого курса я был отчислен. Конечно, я сам дал повод к отчислению, затянул с сессией. Но главной причиной стала моя церковная жизнь. Мало кто помнит, что 1986 год - это  последний всплеск антирелигиозных гонений в нашей стране. Были аресты, но я ограничился попаданием в армию, о чём я не жалею. Я прослужил два года в железнодорожных войсках и до сих пор считаю наши войска самыми дружными, самыми лучшим. Закончил службу в звании гвардии старшего сержанта. Вернувшись из армии,  поступил в семинарию. Одновременно начал работать в Издательском отделе Московского Патриархата. В 1992 году я принял монашеский постриг в Троице-Сергиевой Лавре. 22 апреля того же года был рукоположен в сан иеродиакона, на следующий день - в иеромонаха, и вот уже более двадцати лет являюсь священником Русской Православной церкви.

***

Рубеж конца 80-х - начала 90-х годов - это бурное развитие церковной жизни. С сентября 1991 года я в должности заместителя главного редактора руководил общецерковной газетой "Московский церковный вестник", формально главным редактором оставался митрополит Питирим.

Дни и ночи я проводил на работе. И чувствовал, что служение Церкви для меня - основное, а возможная семейная жизнь - что-то очень вторичное. И в какой-то момент я понял: моя жизнь - это Церковь, и  ни разу не пожалел, что принял монашеский постриг. Я понимал, что моё монашество будет проходить в основном в миру, мы об этом разговаривали с митрополитом Питиримом, но он посоветовал всё-таки быть не целибатом, а иеромонахом. Конечно, я понимаю, что до монашеского идеала мне очень и очень далеко, но  всегда воспринимаю любые церковные послушания со смирением.