Петля времени. Сборник - Олег Горн

Ни одной, ну, ни одной стоящей идеи не излил на эти листы его столь плодовитый прежде ум! А ведь по всем его оценкам, эти разорительные эксперименты должны были все-таки подтвердить его гениальную идею. С усиленной в десятки раз мощью он должен был буквально извергать великие мысли, словно блистательный фонтан перед Палаццо делла Синьория!..

Ах, какая была идея! Она одна, пожалуй, стоила десятка других... И могла, могла бы продлить — его тайным снадобьем — заметно угасшую творческую потенцию!..

"... Что если для стирания грязи с фигурного жабо скрести его фигурной же раковиной морского гребешка!.."

Он с отвращением перевернул лист. Что за чепуха?! Какое еще стирание грязи с жабо?.. Наверняка это уловились бредни какой-нибудь из прачек...

"... Дабы тележка не стучала по мощеным улицам и не будила жителей, изъять по ободу колеса места по форме булыжника — для его малошумного облегания..."

Сеньор Колуччи швырнул сшитые листы на конторку и забегал по комнатке.

Ведь так многообещающе просто!..

Орган мышления у каждого человека — где бы этот орган ни находился: в сердце, голове, копчике — способен создавать гениальное. И если собрать вместе и близко расположить тысячи, ну, хотя бы сотни, людей? И тех, кто предрасположен к математике, и тех, кто, скажем, к музыке, да и простой люд?.. Ведь тогда получится подобие грандиозного органа мышления: грандиозной головы или там грандиозного мыслящего копчика! И забегают между близко находящимися людьми, — словно между частичками этого органа, — некие невидимые флюиды... И тогда может усилиться божественная способность к творчеству. И кто-то — особенно чуткий — уловит конечный результат этого "усилителя творчества". И станет рождать нечто невиданно гениальное!..

Почему же не удаются его эксперименты?..

Вначале-то еще обходилось без затрат. Часами тогда сидел сеньор Колуччи в заполненном людьми соборе Санта Мария дель Фьоре, сидел и напряженно прислушивался к собственным вялым мыслям. Да годы, видно, не те — постыдно засыпал на фоне заунывных песнопений еще до рождения чего-нибудь путного.

Позже кружения по шумному портовому рынку тоже ни к чему хорошему не привели. То ли шума и криков было много для неторопливых его размышлений, то ли люди там недостаточно близки друг к другу... И когда во время очередного эксперимента стянули у сеньора Колуччи кошель, осенила его новая идея...

И вот уже сколько ночей, в полной тишине он максимально сближает участников, платит им безумные деньги, и сидя в самом центре, записывает приходящие на ум идеи. И что же?.. "Фигурное жабо..." "Изъятие по форме булыжника..."

Он вздохнул.

Придется видно прервать эти опыты. Разорительны и бесполезны они...

И главное, приверженцы Савонаролы — посланцы святой инквизиции — стали подозрительно часто крутиться вечерами у этих стен...

В расстроенных чувствах сеньор Колуччи вышел в зал и направился к своему зашторенному креслу.

По одну сторону от прохода люди вповалку спали. А напротив — старательно лупила глаза и шевелила губами вторая половина зала.

Вернувшись уже под утро в свой угол, Лео уселся за стол и, протирая глаза, стал торопливо записывать что-то в толстую тетрадь.

До чего же чудесным временем для размышлений стали эти ночи на скамье у сеньора Чудака! Сколько неожиданных идей возникло!.. Только обдумать их нет времени... Ничего. Сейчас важно записать. А додумать можно когда-нибудь позже...

Лео удовлетворенно потянулся и захлопнул тетрадь. На одной из ее страниц была набросана невиданная конструкция с вращающимся над ней пропеллером. На другой — человек опускался с небес, подвешенный к необычному куполу...

А на обложке ученическим еще почерком было аккуратно выведено: "Тетрадь различных идей Леонардо, сына Пьеро да Винчи".

Петля времени

Повесть

Пролог

Багровая пыльная завеса колыхалась в небе, заслоняя косматое, пригашенное солнце, отрубленной головой катившееся к горизонту.

Долина, расстилавшаяся внизу, еще на рассвете этого дня безмятежно зеленела в предутренней росистой мгле. Но сотни костров, пылавших всю ночь по ее краям, приглушенный неровный шум невидимого воинства, всхрапывание и негромкое ржание коней и особое позвякивание оружейной стали и конской сбруи уже наделили это место клеймом особенности, обреченности и неизбежности славы... Бессчетные дымы костров и огни факелов взбухали, словно пламя, раздуваемое под гигантским днищем долины...

И вот теперь, на исходе дня, стоял на пологом склоне великий царь Ашока и с еле сдерживаемым ликованием, наблюдал за этим необозримым котлом под ногами, еще бурлившим кое-где последними всплесками боев, но уже докипавшем в криках, храпении, звоне клинков. В пьянящих звуках — и запахах — победы.

Много сражений и войн было позади. Малых и больших. Но не было еще равных этой — калингской — войне. По грандиозности и значимости, по ожидаемым трофеям. По мощи и численности противника.

Предвидел Ашока, сколь трудна будет эта война. Но не овевала бы его слава прозорливейшего и непобедимого, если бы не были предугаданы им и его военачальниками все возможные варианты...

Впрочем, и невозможные тоже.

Важным было это сражение. И особенное оружие готовил для него Ашока. Все с большим непониманием следили за сегодняшним боем его сановники.

Великая и могучая армия врага, собравшая под свои вымпелы сотни тысяч воинов, была буквально разгромлена! Сопротивлялась, наносила ощутимый урон войску Ашоки, но была именно разгромлена!.. Это было настолько невероятным, что у некоторых начинало вызывать мистический ужас.

Но не у самого Ашоки.

Не раз за время сражения он бросал внимательные взгляды в сторону двух наглухо закрытых шатров, стоявших в лагере рядом с его, царским, шатром. Когда ставился лагерь, они были установлены первыми. Даже раньше, чем шатер Властителя. И с того момента неусыпно охранялись отборнейшим отрядом, не допускавшим к нему на десятки шагов никого, кроме самого царя. Впрочем, и он лишь однажды, да и то ненадолго, заглянул в каждый из шатров накануне сражения. И больше их пологи не распахивались.

Только Ашока да двое или трое приближенных знали, что именно в этих шатрах таилось его секретное оружие. Там — в одном из них — была главная причина сегодняшней победы его войска.

А в другом — причина поражения врага.

Багрово-серая масса, заполнившая котел долины, тяжело колыхалась в хрипении и стонах, бугрилась невиданным никогда и нигде ранее количеством трупов, частей тел, коней, храпевших в агонии...