Избранные - Владимир Марышев

Между тем Марго высмотрела коробку с компакт-дисками.

— Так, — сказала она, — классика у тебя на почетном месте. Ну, я в этом и не сомневалась. А вот эта попса… Готова поспорить: сам ты ее не слушаешь, купил, чтобы услаждать слух бывающим здесь мамзелям. А заодно — другим гостям, людям с простым здоровым вкусом, которых при звуках виолончели тянет удавиться на ее струнах. Верно?

— Примерно так. Хочешь что-нибудь послушать?

— Хочу. Выберем золотую середину. Вот… «Пинк Флойд» — их, я уверена, ты слушаешь сам. Пусть играет, только негромко.

— Знаешь, а ведь у нас с тобой много общего, — сказала она, когда ее желание было исполнено. — Музыкальные пристрастия — только один пример. А вот скажи: как ты относишься к рекламным клипам?

Ворохов удивился. Марго изволит шутить? Неужели нет более подходящей темы для разговора?

— Как я могу к ним относиться? Ненавижу, как тараканов, как загаженный подъезд, как политику, как… Смотришь телевизор — вдруг появляется этакий упитанный барашек и начинает доказывать, что без новейшей машинки для завязывания шнурков ты просто мужлан. Ну, сходить на кухню, поделать что-нибудь, пока этот тип не исчезнет. Только усядешься снова — буквально через пять минут возникает разряженное, как попугай, юное существо и с той же отштампованной на лице улыбкой уверяет, что если уж давиться дерьмовыми, наполовину состоящими из сои сосисками, то исключительно фирмы «Пупс энд Хрупе». Хоть убей, не понимаю: неужели эти идиоты-рекламодатели думают, что после такого надругательства над моей психикой я хоть раз в жизни куплю их товар?

— Между тем рекламный бизнес — один из самых прибыльных, а самые процветающие фирмы — те, которые заказывают больше клипов. Как тебе такой парадокс?

— Это для меня непостижимо. Я признаю только информативную рекламу: то-то и то-то вы можете приобрести там-то и там-то, телефон такой-то. И все! Но ведь клипы не несут абсолютно никакой информации, они просто обрабатывают мозги с единственной целью — чтобы в них отложилось название фирмы.

— Так ведь и откладывается, и люди раскупают то, что им навязывают, на «ура»!

— Не понимаю. По логике, все должно быть наоборот.

— Так ты никогда не покупаешь товар только потому, что его рекламируют?

— Никогда. У меня совсем другие критерии. Или я на собственном опыте успел убедиться, что вещь хорошая, или спросил у тех, кто ею пользовался. Но чтобы идти, как слепой щенок, на поводу у рекламы? Ни за что! Если я вижу в магазине шампунь, два года маячивший на экране и убивший у меня черт знает сколько нервных клеток, то обязательно обойду его стороной. Я его уже возненавидел — вот и все, чего добились производители! Есть много других шампуней, которые столько не рекламировались и не успели меня озлобить. Они ничуть не хуже, да ты и сама это знаешь. Да вспомни хотя бы эти хваленые «марсы» и «сникерсы»! Я как-то попробовал из чистого интереса, убедился, что эта дрянь в подметки не годится нашему шоколаду, — и больше ни разу не покупал. Тут хоть зарекламируйся — ничего не изменится, потому что я привык доверять своим вкусовым рецепторам, а не байкам с экрана.

— Отсюда вывод?..

— Он очень простой: если бы все потребители поступали так же, как я, то промышленные гиганты, ухлопавшие на рекламу миллиарды долларов, рухнули бы, как карточные домики. Уже через неделю мы не видели бы на экране ни одной рекламной вставки!

— Конечно, не видели бы, потому что экран был бы пустым. Телевизионщики ведь как раз живут за счет рекламы.

— Ничего не хочу знать! Пусть выпутываются как хотят, создают платные каналы по интересам и живут за их счет… Что, я им должен подсказывать? Да лучше заплатить какую-то сумму за отсутствие рекламы, чем постепенно сходить с ума от ее засилья.

— Успокойся, Андрей. Я думаю точно так же и тоже не могу понять, почему в массе своей обыватели клюют на рекламу и этим взращивают монстра на свою голову. По большому счету, рекламу не любит никто, но каким-то образом она все же воздействует на людей. На нас с тобой нет. Это довольно редкое качество. Идем далее. В своей тираде ты упомянул и политику.

Ворохов скривился, будто отведал какой-то гадости.

— Самая грязная штука, придуманная человечеством! Впрочем, не знаю, как в других странах, я там не бывал. Думаю, разница невелика. Во всяком случае, наша, российская политика — это нечто кошмарное. Пауки в банке. Сплошной хруст челюстей! Я никак не могу понять, почему мы неизменно выбираем в органы власти самых отъявленных подонков и тупиц.

— Всемирный пиар! На тебя он не действует?

— Абсолютно! Это та же реклама, а мое отношение к ней ты уже знаешь. Я всегда помню о том, что кристально честных и умных людей в любом обществе ничтожно мало. С другой стороны, их все же достаточно, чтобы занять депутатские кресла. Поэтому голосовать буду только за тех, в чьем уме и честности успел убедиться. Все бы поступали так — и было бы у нас самое правовое государство в мире! Так нет же: выныривает откуда-нибудь проходимец с криминальным прошлым, щедро трясет бабками, на трибуне бьет себя кулаком в грудь, обещая избирателям рай земной, — дело в шляпе! Где логика?

— Снова полностью согласна. Выходит, мы с тобой и тут в меньшинстве — на основную часть населения предвыборные технологии действуют, да еще как! Теперь поговорим об астрологах, хиромантах и прочих предсказателях будущего.

Ворохов пожал плечами.

— Вселенная сложна. Может, где-то действительно существуют некие «петли времени» и есть люди, способные по ним путешествовать — например, Нострадамус. Но гадать по звездам, по руке, на кофейной гуще… Чушь собачья!

— Тут мы с тобой тоже сходимся, хотя я не верю и в Нострадамуса. А что думаешь о служителях культа?

— Я, Марго, всегда был убежденным материалистом. Надо думать, и ты тоже?

— Угадал.

— Так вот, если даже Бог существует, он для нас — нечто непознаваемое. И вдруг появляется группа людей, которые самовольно, неизвестно на каком основании, объявляют себя посредниками между человеком и божеством. Они откуда-то узнают, для чего именно Господь сотворил Вселенную и человека, как будто он регулярно нашептывает им свои планы на ушко. Откуда-то проведывают, как следует и как не следует молиться Всевышнему, словно он дал им на сей счет какие-то указания. Откуда-то вытаскивают идею, будто заповеди человеческого общежития дарованы нам Богом. А ведь абсолютно ясно, что они возникли в процессе развития общества — просто потом выяснилось, что без некоторых табу это общество не смогло бы функционировать, осталось стадом приматов, расшибающих себе головы в погоне за жратвой. О том, что нехорошо и убивать, и воровать, люди знали задолго до Ветхого Завета. Никто им не спускал с неба никаких ЦУ — сами научились ладить друг с другом, жизнь заставила.

Но самое смешное — находится другая группа людей, которая утверждает, что и замыслы у Всевышнего были иные, и поклоняться ему следует не так. Третья группа жрецов дудит в свою дуду, с ней не согласны четвертая и пятая… Получается, что Господь один, а учений о нем — множество. Нужно ли лучшее доказательство, что все они ложные? Вот, например, математика — она и в Африке математика, а дважды два и в Антарктиде не будет равняться пяти. Причем любая наука базируется на прочном фундаменте и подчиняется строгой логике. В религии логику искать бессмысленно, только и остается воскликнуть: «Верую, ибо абсурдно!» Да и фундамента никакого нет — абсолютно все строится на догадках. Захотелось одной жреческой касте, чтобы Бог был един — пожалуйста, он един. Пожелала другая, чтобы был триедин, — извольте! Для меня это все равно что гадать об облике жителей Альфы Центавра. Причем не имея ни малейших доказательств, что там вообще есть жизнь. Короче говоря, все жрецы, как бы они себя ни называли, пытаются разъяснить нам то, о чем сами не имеют понятия. И никогда не будут иметь. В конце концов, на Альфу Центавра можно слетать. А где искать Бога? В себе? Так это и доказывает, что пока не было людей, не было никаких богов!

— Вот до каких высот мы с тобой поднялись! — удовлетворенно сказала Марго. — Мне тоже не нравится, когда попирается логика. Только я не люблю спорить. Если кто-то верит — значит так ему легче и уютнее в жизни. Разубеждать его было бы слишком жестоко. Да он и не примет никаких доводов: пока жив — будет верить в бессмертие души, когда умрет — уже не сможет убедиться в обратном. А теперь давай спустимся с небес на землю. Нас ведь роднит и еще кое-что. Мы оба не курим, не пьем крепких напитков. Так?

— Так.

— И еще: наверняка ты никогда не пробовал наркотиков.

— Боже упаси!

— То же могу сказать и о себе. Тебе не кажется странным, что у нас так много общего?

— Ну почему же? Рано или поздно я должен был встретить такую женщину. — Он хотел добавить: «Как Мастер — Маргариту», но сдержался. Однако провести Марго было не так-то просто.