Дороги вглубь - Вадим Охотников

Широкий конус, быстро вращаясь, прикоснулся к земле, образуя мощный буран из пыли и комьев земли, и с пронзительным визгом скрылся в этом буране. Заработали транспортеры, высыпая из своих горловин черную земляную струю. Послышалось ритмичное щелканье автомата, свинчивающего трубы.

Люди еще теснее сомкнули кольцо вокруг машины.

У распределительного щита стоял Петр Антонович Трубнин. Сквозь большие роговые очки он спокойно наблюдал за измерительными приборами. Нельзя было понять, что творится в душе этого человека. Возможно, он волновался так же, как и все остальные, но заметить это со стороны было совершенно невозможно.

Медленно поворачивает Трубнин большое колесо штурвала. Однообразная песнь машины начинает звучать тоном выше. Быстрее щелкает автомат. Стрелка измерительного прибора, показывающего скорость погружения буровой головки в землю, все поднимается.

— Довольно, Петр Антонович, — говорит рядом стоящий директор. — Уже близко к пределу…

Шум, производимый бурильной головкой, грызущей породу, затихает по мере того, как она погружается все глубже в землю. Остается лишь слабое, монотонное ворчание шестеренок да щелканье автомата.

Петр Антонович снова поворачивает колесо штурвала, увеличивая скорость бурения. Стрелка медленно ползет к ярко-красной черте.

Директор не может спокойно стоять на месте: он то протягивает руку по направлению к Трубнину, то отдергивает ее; вынимает из кармана для чего-то записную книжку и снова кладет ее в карман.

Затаив дыхание, стоят строители машины.

Но вот стрелка, перевалившая за красную черту, замирает. Машина, набравшая темп выше запроектированного, продолжает работать по-прежнему четко. Лишь немного сильнее, чем раньше, содрогается ее корпус.

Петр Антонович сошел с помоста, как бы говоря этим, что он сделал все зависящее от него и большего сделать нельзя.

Воздух огласился мощным криком «ура!».

К забору испытательной площадки приблизилось несколько ремесленников. Среди них был и Петька. Он подозрительно осматривался по сторонам, словно собирался залезть на забор.

Панферыч выскочил из проходной и погрозил внуку кулаком.

— Я те… дам! — закричал он. — Ишь, чего выдумал!

Между тем шум на площадке стал постепенно затихать. Присутствующие уже успели поздравить строителей бура с успехом и собирались покинуть испытательную площадку. Наступило обеденное время. Скоростной бур должен был продолжать работу. Спустя несколько часов приемочная комиссия предполагала вернуться к месту испытания, чтобы убедиться в бесперебойной работе механизма.

— Константин Григорьевич! — обратился Батя к директору. — Ты мне нужен на маленький секретный разговор…

С этими словами он взял Гремякина под руку и отвел его в сторону. То, что Батя, рассказал, видимо, взволновало директора. Громким и возбужденным голосом он воскликнул:

— Да не может быть! Не поверю, пока не увижу… Предложи комиссии сам!..

Батя подошел к членам комиссии со следующими словами:

— Пользуясь вашим присутствием на испытательной площадке, мы решили показать вам одно маленькое изобретение. Не согласитесь ли вы посмотреть его?

Члены комиссии ответили утвердительно.

— В таком случае — подавайте сюда машину, — отдал Батя распоряжение Катушкину.

Тот помчался к выходу.

Прошло более четверти часа, а конструктор все не возвращался. Многими овладело нетерпение.

— Куда он провалился? Какое изобретение? Что это значит? — слышались удивленные голоса сотрудников института.

Но вскоре произошло нечто такое, что заставило всех забыть о Катушкине.

Дело в том, что к шуму буровой машины, к которому все уже привыкли, стал примешиваться посторонний звук.

Это был плохой признак. Он означал, что нарушилась слаженная работа механизма. Опытные механики всегда узнают о неисправности машин прежде всего по шуму, как врачи, определяющие болезнь сердца по его стуку. Но машина была новая, и никто еще не знал, что означает новый, только что появившийся звук.

— Может быть, не следовало перегружать машину? — спросил один из членов комиссии, внимательно прислушиваясь.

Геолог Семенова подняла и показала говорившему кусочек камня, только что выброшенного из транспортера.

— Кварцит, — пояснила она. — Буровая головка вступила в соприкосновение с кварцевой породой. Возможно, поэтому и появился другой звук.

Но инженеры знали, что это неверное предположение. Головка бура ушла так далеко, что шум разрыхляемой породы уже не мог достигать поверхности.

— Ничего, товарищи. Не нужно торопиться. Посмотрим, что будет дальше, постарался успокоить присутствующих Батя.

Между тем шум все рос. Теперь уже можно было определить, откуда он исходит. Оказалось, виновата в нем не машина. Он слышался из-под земли, невдалеке, рядом…

— Земля приподнимается, товарищи! — закричал кто-то, отступая назад.

Все повернулись к кричавшему.

Вздымаясь под влиянием невидимой подземной силы, зашевелилась земля и показались металлические части какого-то механизма…

Люди стояли как зачарованные. Через несколько секунд маленькая машина выползла на поверхность земли и беспомощно, словно рыба, вынутая из воды, шевелила своими металлическими лопастями. Острые зубы, расположенные впереди цилиндра, блестящего, словно лемех плуга, также продолжали вращаться. Механизм ерзал по земле, натягивая электрические провода, выходившие из образовавшейся норы.

— Совершенно невероятная история! Откуда эта штука?! — слышались удивленные возгласы.

— Это модель подземно-движущейся машины товарища Крымова, — проговорил Батя.

Все столпились вокруг появившегося из-под земли механизма.

— И я ничего не знал об этом! — произнес директор, отведя Батю в сторону. — Почему ты мне не сказал?

— Константин Григорьевич! Дорогой! — ответил Батя, положив руку на плечо своего друга. — Да разве при спешной и ответственной работе над скоростным буром можно было отвлекать тебя на такую мелочь, как постройка игрушечной модели! Ведь еще неизвестно было, что из этого выйдет. А Крымова следовало поддержать. Кроме того, если ребята изъявили желание заняться этой машиной в неурочное время, так почему же не разрешить им этого? А вдруг что-либо выйдет! И вышло… Правильно я поступил?

— Да разве я сомневаюсь в том? Конечно, правильно! А я ведь действительно не смог бы уделить этому делу внимания! И потом еще увлекся бы… — говорил Гремякин, крепко сжимая руку Бати. — Ну пойдем, посмотрим как следует…

Глаза директора загорелись. Он подошел к механизму и опустился перед ним на колени.

— Уррра-аааа! — послышались из-за забора крики мальчиков. Это юные строители модели выражали свой восторг по поводу удачно окончившегося испытания.

— Откуда они ее запустили? Где строители этой машины? — раздались голоса присутствующих, понявших из объяснения Бати, в чем дело. — Значит, она у них управлялась по проводам… Точно прицелились! Молодцы!

— Это замечательно, — послышался восторженный голос инженера Цесарского.

К машине протиснулся Петр Антонович. Он спокойно и внимательно стал наблюдать за работой механизма.

— Все правильно… Резцы с отрицательным углом атаки… Молодцы! удовлетворенно сказал Трубнин. — Откуда ее запустили? — обратился он к Бате.

— Из-за холма, лежащего недалеко отсюда… — ответил тот. — Она прошла под землей и вышла здесь.

Председатель комиссии приблизился к Бате.

— Спасибо, что показали модель, — сказал он. — Я нисколько не сомневаюсь, что подобным машинам предстоит огромное будущее.

— Ну, товарищи! — воскликнул директор. — Теперь мы построим такую машину для геологической разведки, что только держись! Ай молодцы! А где же Крымов?

— Крымова! — закричала Семенова. — Автора и строителей машины сюда!

— Автора! Строителей! — раздались голоса.

Но Крымова не оказалось. Он ушел, чтобы поделиться радостью удачного опыта со своими друзьями, из которых большинство не имело пропуска на испытательную площадку. На месте был только Катушкин.

— Разве это не романтика? Разве это, товарищи, не поэзия! — начал конструктор взволнованным голосом. — Высокое романтическое горение призвало нас к постройке этой модели! — он выбросил руку по направлению подземного механизма. Но, уловив не слишком одобрительный взгляд стоявшей рядом Семеновой, Катушкин осекся.

Между тем с шахтным буром происходило что-то неладное. Все тоньше и тоньше становилась струя породы, сыпавшаяся из горловины транспортера. Машина начала гудеть, словно ей было тяжело и она устала от работы. Никто не заметил, как из круга вышел инженер Трубнин, подошел к распределительному пульту и стал у штурвала.