Истины на камне - Геннадий Емельянов

Скалы не слышно - или он потерял свой медальон, или сидит в одиночестве на карантине. Соплеменники, как я понял, сомневаются в том, что этот парень явился в собственной плоти, вероятней же всего, он ниспослан, думают они, с того света в качестве злого духа. Я относительно спокоен и надеюсь, все кончится благополучно. В любом случае племя должно страшиться моей кары, моей мести. Скала пройдет чистилище, восстановит доброе имя, тогда уж очередь за мной: и меня, надеюсь, со временем внесут в соответствующую графу табели о рангах. Остается, значит, ждать.

Не спится.

Еще недавно я верил, что никогда не буду скучать по Земле, но все чаще и чаще без причины вроде бы в нос мне ударяет запах полыни, которым настояна горячая степь, я вижу вдруг, как трепещут крылья бабочки-капустницы, вижу черемуху в цвету, спелую землянику на крутом яру. Ягод много, они точно капельки киновари, упавшие с кисти рассеянного художника, проходившего вдоль опушки бора с забавной песней на устах. И щемит мое сердце от этих картин, проплывающих перед глазами чередой. Временами я чувствую на щеках ее руки. Эта женщина не любила меня, зато любил я ее, единственную.

- Голова!

- Слушаю тебя, Ло.

- Тоже не спишь?

- Я никогда не сплю.

- Знаю, ради вежливости спросил. Ты можешь представить, Голова, как шелестит осенний дождь и как осыпаются деревья после заморозков?

- В принципе могу, но зачем?

- Тебе, действительно, незачем. Я вот не подберу слов, чтобы ты представил, Голова. Дождь шуршит сонно, а листья опадают с печалью. Это печаль обреченности, деревья ведь, как люди, бывают молоды и стареют тоже. Они все понимают, деревья. А ты видел. Голова, как отражается восход в тихой воде? Не видел! Вода горит изнутри, от самого дна. Горит она неистово, в низинах плавают туманы. Туман я бы рискнул сравнить с тополиным пухом - его тоже легко уносят ветры. У тебя мало информации обо мне, Голова. Изволь, дополню, если хочешь, твою память некоторыми фактами. Когда я родился, ты знаешь. Мне двадцать восемь лет, рост-два метра и тридцать сантиметров. Я крепок, здоров, тем не менее не совсем полноценен с точки зрения моих соотечественников - ко мне относились как .к больному, и это угнетало меня лишь поначалу, потом я привык. Со мной разговаривали как с ребенком или умной собакой. Ребенок есть ребенок, а собака, даже самая умная, есть всего-навсего собака, не так ли, Голова? Ты не отвечай, тебе пока нечего сказать. С раннего детства я увлекся историей,. изучал древние языки и прочитал уйму книг в подлиннике. Захватывающе интересно, признаться, читать древние книги. Очень рано я понял, что история цивилизации - это в сущности история духовного, совершенствования человека. Ты меня понял?

- Не совсем.

- Продолжаю. И не торопи меня, пожалуйста. Возьмем наше время. Это-расцвет, подлинный триумф разума, изобилие, благополучие и беспечальность. И главный критерий в оценке каждого - его работа, критерий оценки достижений общества - работа всех. Мы говорим: мы достигли вершин потому, что наши предки умели работать, создавать, творить. И вся история теперь оценивается именно под этим углом. Наш идол - здравый смысл. Мы отделяем таким образом творца от его духа. А кто такой творец, то есть человек? Само собой разумеется, человек в наше время лишен изъянов - он добр, умен, некорыстен и совершенно объективно судит себя, знает свое место среди прочих, подобных себе. Мой дядя, например, - его тоже зовут Логвином - первый ученый планеты, председатель Академии Светил, которые определяют пути развития общества, я же - никто. Почему? Потому что мой дядя имеет выдающиеся способности, я же не .нашел настоящего дела до сих пор. Но продолжаю мысль. Человек создавал блага быстрее, чем совершенствовался сам. Для иллюстрации два примера. В седой древности Европу и Азию сотрясали монголы. Они катились лавиной и сметали на своем пути все живое. Они завоевывали, покоряли и убивали без всяких моральных принципов, они были сильнее, вот и все. Спустя века .появился Гитлер. Монголы имели в своем распоряжении огонь и стрелы, Гитлер имел пушки, пулеметы и газовые камеры. Суть этих сотрясателей была одна: я сильный, значит, и прав. Они опирались на темные стороны человеческой натуры. Вождь без массы - ничто. Не так ли, Голова?

- Скорее всего так...

- Вождь взывал; "Бери, пользуйся результатами чужого труда, ты сразу станешь богатым и счастливым, ты будешь Хозяином, остальное-дым и химера". И ведь шли за таким вождем с жаждой легкой наживы, с надеждой на власть, на исключительность положения. А почему опять? Потому, Голова, что человек имел скудный духовный багаж. Человечество всегда делилось на людей хороших и на людей плохих, добро всегда вступало в конфликт со злом. Эта война не имела конца, катастрофы рождали кратковременное равновесие сил, и все начиналось сначала. В итоге человек мучительно медленно поднимался по шатким ступеням к вершинам собственного "я", к идеалу, если хочешь. То был трагический путь, и не раз перед нашими пращурами разверзалась пучина, не раз судьба всего живого висела на волоске, особенно в эпоху атома. И все крутые повороты в судьбе народов, все беды и печали заложены были в самом характере человека; если ты жаден, допустим, или чрезмерно честолюбив, ты должен оттолкнуть от пирога других, чтобы нажраться самому или непременно занять господствующее положение, чтобы попирать ближнего своего. И государства часто отражали характер и цель своей элиты. Тебе понятно, Голова? Однако постой; кажется, заговорил брат мой, великий лжец Скала. Послушаем, это забавно.

Скала сидел, наверно, возле костра в окружении старейшин. Ему дали слово. Он долго кашлял. Он очень долго кашлял, похоже, выигрывал время и оценивал ситуацию. Я за него не волновался - этот вывернется, вотрет очки своим угрюмым дедам, как пить дать - вотрет!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

Скала начал так:

- Вы спросите, о почтенные отцы, с кем я пришел и кого привел? Вы спросите, о почтенные отцы, где я встретил этого неизвестного? Для начала понюхайте меня.

В микрофоне раздалось сопение, потрескивание горящего дерева, шаги. Опять сопение. Скалу нюхали основательно и по очереди.

- Разве мертвые пахнут так, отцы? - осведомился Скала вкрадчиво. - Только вы, о мудрые, знаете, как пахнут злые духи. И как же они пахнут?

- Не так они пахнут, - вразнобой и неохотно ответили мудрейшие.

- Я принес запах пены из дома пришельца. Этой пеной очищаются от скверны. Я очистился и воспарил. Я теперь безгрешен, и все, что скажу дальше, - святая правда. Говорить, о мудрейшие?

- Мы здесь.

- Вам известно, что втроем мы пошли за соком Белого Цветка. Мы не спросили вашего соизволения, но нам хотелось, чтобы Пророк, испив малую толику сока, вспомнил Истины, записанные Большими Желтыми Людьми. У нашего Пророка в памяти - дыра.