Жандарм 3 - Никита Васильевич Семин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что случилось? — подойдя ближе, опустился я перед ним на корточки.
Тот повернулся ко мне, и я смог рассмотреть темный бланш под левым глазом мальца и потрепанную, а в не которых местах и разорванную одежду.
— Григорий Мстиславович, — прошептал Сашка. — Зря я согласился на ваше предложение.
Глава 6
Разговорить Сашку мне удалось не сразу. Сев рядом с ним на кровать, первые несколько минут тот молчал, упорно сдерживая слезы. Потом не выдержал и расплакался, уткнувшись мне в плечо. И только спустя полчаса, отпустив все, что творилось у него на душе, он перешел к рассказу.
— Я когда на вокзал пошел, то не в свое старое оделся, а новое платье накинул. Похвастаться захотел, — горько вздохнул малец. — Но когда приятели меня в нем увидели, тут же барчуком обозвали. Беззлобно сначала-то. Подумали, что я у кого-то удачно одежей разжился. Стали спрашивать, где это я свой костюм достал. А я возьми и расскажи все как на духу! Что вы меня на воспитание взяли. Платье это купили, да в свой дом приняли. Что я теперь с воровством завязываю...
На минуту Сашка опять замолчал, заново переживая эти мгновения.
— В общем, побили меня. И сказали, раз я сам теперь всамделишный барчук, то вернуться к ним не могу. И дружить они со мной не будут. А примут взад, только если я от вас уйду. Как раньше стану на улице жить.
— И что? — спросил я. — Собираешься пойти у них на поводу?
Сашка замялся, отвел взгляд и тихо прошептал.
— Поймите, Григорий Мстиславович. Я ведь всю жизнь на улице. Не знаю ничего иного.
Тут он резко обернулся ко мне. В его глазах снова блестели слезы.
— Я и хотел бы вырваться. Но ведь и здесь меня не принимают! Дементий Поликарпович даже на порог при первой встрече пускать не хотел. Емельян Артемович вообще чуть ли не веником из квартиры своей погнал.
— Он потом извинился, — вклинился я в речь Сашки.
— Ага, — шмыгнул носом малец. — Просто с вами не хотел отношения портить. Еще и неизвестно, как в школе той будет, о которой нам Ольга Юрьевна говорила.
— Значит, сдаешься? — со сталью в голосе спросил я Сашку. — Первые трудности появились — и в кусты? Труса праздновать будешь?!
— Я не трус! — вскинулся малец и даже с кровати вскочил, ощерившись.
На соседней койке заворочался Арсений, сонно посмотрев на нас.
— А ведешь себя, как он. Тебе в ухо дали, условия выкатили, а ты вместо того, чтобы в ответ бить и свои условия ставить, сидишь здесь, как побитая собака, и ноешь! Еще и выполнить хочешь, что от тебя потребовали.
Может сейчас я и действовал жестко, но по-другому нельзя. Этап, когда нужно было мальцу скинуть эмоции, прошел. Дальше нужно принимать решения и действовать. И вот в такой момент проявлять слабость нельзя. Ни мне, ни ему. Ему — в первую очередь перед собой и бывшими приятелями.
— Небось и в обратку никому зарядить не смог? Еще и лицо подставлял, чтобы удобнее тебя колотить им было?
— Да как вы?.. — аж задохнулся Сашка от возмущения. — Да я Петьке дважды в ухо заехал! Он теперь неделю им слышать не сможет! А Акимке так в душу прописал, что он упал как подрубленный и больше встать не смог! И вообще — их семеро было, а я — один!
Арсений окончательно проснулся из-за перешедшего на возмущенный крик Сашки и сейчас переводил очумелый взгляд с брата на меня и обратно. А я в отличие от разошедшегося мальца наоборот — успокоился и стал смотреть на него с легкой насмешкой.
— Издеваетесь, да? — прошипел Сашка, даже в сумерках позднего вечера разглядев выражение моего лица.
— Нет. Рад, что ты перестал сопли распускать, — покачал я головой. — Теперь готов меня слушать? Или все же пойдешь на поводу у тех, кто тебе другом не является и зла тебе желает?
— Почему это они мне зла желают? — растерялся Сашка. — Просто позавидовали и все.
— Вот именно. Были бы друзьями, порадовались за тебя. И уж точно не стали бы заставлять все бросить и назад вернуться.
Мы замолчали, «переваривая» сказанные слова. Лично я думал, кому теперь поручить разузнать о том священнике и его проповедях. Второй раз Сашку я туда не пошлю. И не только потому, что жалко и его могут снова побить. Будь дело лишь в этом, отправил бы. Трудности надо преодолевать, они закаляют характер и позволяют увеличить веру в себя и свои силы. Когда дело успешно выполнено конечно. Иначе результат будет противоположный. Но если снова пошлю паренька, то те же его бывшие приятели могут задаться вопросом — а зачем Сашке так нужно на эту проповедь? А там и до моего интереса додуматься — не велика проблема. И если там действительно что-то против власти зреет, то меня после такого на пушечный выстрел никто к тому священнику не подпустит.
— Так что мне теперича делать? — первым заговорил Сашка.
— А что для тебя важнее? Твое будущее, или мнение приятелей с улицы, что на тебя толпой набросились и отметелили? Ответ на этот вопрос и подскажет тебе, что делать дальше.
На этом я завершил разговор. Пусть Сашка за ночь примет для себя решение. Какое бы оно ни было, нельзя ему навязывать свое. Даже если он захочет оставить меня и вернуться на улицу — это лучше, чем держать его на привязи. Только самостоятельный и уверенный в себе Сашка сможет стать мне помощником в будущем. А идущему на поводу у толпы тяжко тогда ему в жизни придется.
Утром Сашка уже был в норме и никуда от меня уходить не собирался. Наоборот — с нетерпением ждал следующего прихода Ольги, а пока пытался вникнуть в азбуку, которую оставила девушка братьям для ознакомления. По молчаливому соглашению, больше мы тему его неудачного похода не поднимали.
День для меня прошел в целом спокойно. Как и думал, мое посещение кружка музыкантов не прошло для студентов незамеченным. Весь день их «пытали» сокурсники вопросами, о чем мне потом сообщил Симеон Соломонович. Парни в
