Камень и Ветра 3. Кости сновидений - Анатолий Нейтак

– Андарп сокаст фйорн. Хаттавитр мэмаис, Устэр Шимгере, тром! – И, чтобы хоть немного отдохнуть от чуждых созвучий, несколько фраз на срединном диалекте. – Пусть станет так, как я желаю. Да совершится преображение, разделится слитное и соединится разъединённое.

Пауза. Дополнительное усилие, словно сгибаю воображаемый лук… и выпускаю стрелу.

– Здесь и сейчас. Тром! Энтелаи, тром! Мориссати, тром! Ангразг ширтаул!

Для иного зрения на том месте, где лежал Клин, взбурлил вихрь рафинированной тьмы. Облаком разъярённой мощи он вознёсся к потолку, покачнулся в паутине незримых скреп… двинулся ко второму фокусу начертанной фигуры, к зачарованным костям… обволок их…

Моя душа затрепетала от этого зрелища.

– Встань и служи! – выдохнула я древнюю, как сама некромантия, формулу.

Мрак сгустился в слепых глазницах сборного черепа. Сквозь этот живой мрак без спешки, как всплывающие из озёрных глубин пузыри, засверкали режущим светом Силы два зелёных огня. Своды отразили сухой множественный стук кости о кость и кости о камень.

Сотворённый дракон поднимался, принимая свою истинную форму.

…Но что-то пошло не так. Вмешательство извне? Незамеченный мною просчёт? Не важно. И времени на анализ у меня всё равно не было. Следующим звуком, отразившимся от каменных плоскостей, стал чудовищный рёв, исторгнутый ожившей тьмой распахнутой глотки.

Несмотря на врождённую сопротивляемость тёмной магии и машинально выставленный щит, меня принялась полосовать боль. Начерченные на полу линии вспыхнули впятеро ярче, чем на пике ритуала, зашипели, испаряясь – и исчезли. А дракон всё ревел и бился в неком подобии судорог, хлеща всеми своими членами по гладким плитам пола. И так сильны были удары, а заклятые кости так прочны, что камень, некогда тоже укреплённый магией, трескался и разлетался мелкими жалящими осколками.

Первое, о чём я подумала – человеческое тело Клина. Буйство ожившего дракона не так страшно, как кажется; на худой конец, его можно запереть здесь, и выберется он очень не скоро, если вообще выберется. (Для того наиболее опасные магические ритуалы и не проводят на открытом воздухе: если что-то пойдёт не так, последствия неудачи не скажутся на окружающих). Но если дух, перемещённый в костяного дракона, повредит свою изначальную оболочку, у Клина не будет пути назад. А у меня будут крупные неприятности, но это уже не столь важно.

Обдумывать свои действия я не стала. Просто бросилась к неподвижно лежащему телу, на бегу выкрикивая:

– Харр!

Сеть обездвиживающего заклятия спеленала дракона. Увы, лишь на несколько секунд. А потом с шипящим треском распалась, превратилась в каскады зелёных искр, рассыпавшихся по всему подвалу. Но этих секунд оказалось достаточно, чтобы схватить тяжёлое, как у покойника, тело и одним мощным рывком переместить его ближе к выходу.

Дракон взревел, забившись пуще прежнего. Крик боли и ужаса, вырвавшийся из горла Зуба, просто-напросто потерялся на этом фоне. Если бы я была немного дальше, я бы вообще не услышала его. Но я была совсем близко.

– Помоги! – проорала я, распространяя свою защиту и на Зуба, и на тело Клина. Магический барьер вытянулся, истончился, но всё-таки выдержал. Во взгляд тщедушного вольного охотника вернулась некоторая осмысленность.

– Бежим!

– Помоги мне! – повторила я, для наглядности протягивая Зубу безвольную руку Клина.

Вместо ответа он помотал головой. Расширившимися глазами уставился куда-то поверх моего плеча, попятился. Пока я, согнувшаяся под тяжестью безвольного тела, поворачивалась, чтобы посмотреть, что творится сзади, Зуб шмыгнул к двери, да и был таков.

А позади творился, разумеется, костяной дракон.

Пылающие зелёным глаза сверлили не столько меня, сколько, как мне показалось, мою ношу. Глотка исторгала нескончаемый вибрирующий рёв – ну конечно, нежити не требуется вдыхать, она может вопить без передышки хоть месяц напролёт. Хорошо, что дракона больше не били судороги – однако ничего хорошего не было в том, что появившуюся в движениях целеустремлённость он использовал, чтобы сократить дистанцию между нами.

– Устэр Шимгере! – сказала я, не стараясь кричать (при сотворении заклинаний громкость голоса имеет мизерное значение). – Стой, где стоишь!

Дракон замер. Даже его рёв изрядно поутих…

Ненадолго. Накачанный моей же силой от клыков до кончика хвоста, дракон успешно сбросил привязанный к имени приказ. Что ж, недаром говорится, что знать сущность предмета или явления недостаточно, чтобы управлять им. Нужно ещё иметь достаточно сил, а состязание в области грубой мощи я бы проиграла своему творению с поистине разгромным счётом.

Вот только останавливать его силой я не собиралась.

Как предусмотрительный и достаточно опытный маг, на самый крайний случай я оставила возможность почти мгновенной нейтрализации дракона. Бронзовое кольцо (то самое, которое служило для дополнительной защиты атланта) могло быть использовано и для разрушения. Несложная ключевая фраза, не особенно мощный импульс силы – и ближайший к черепу позвонок станет пылью. Выстроенный на его основе резонанс распадётся, точно так же распадётся ничем более не соединённый драконий костяк.

"И вся моя работа, все усилия, все жертвы – Эрготру в глотку. Не годится".

Имелась в моём распоряжении ещё одна возможность: отмена последней части ритуала. Разорвать связь души Клина с новым вместилищем было сложнее, чем отдать команду на уничтожение, но останавливало меня не это. Всё пошло наперекосяк, рисунок с пола исчез, поэтому я не могла гарантировать, что смогу вернуть душу Клина в его человеческое тело. Любая ошибка, самый малый просчёт, и душа освободится. Клин умрёт, а я останусь с безжизненным телом и грудой неодушевлённых костей.

"Что опять-таки провалит выполнение Заказа. Не годится".

Оставался лишь третий путь. Самый рискованный, в первую очередь для меня. Но единственный, сулящий исправление ошибок.

Дракон и некромант замерли, глядя друг другу в глаза. И хотя два зелёных огня во мраке голого черепа сияли много ярче, алые пятна зрячей силы, черпаемой в гневе и боли, казались опаснее. И это была не иллюзия, ибо стоило некроманту произнести четыре отрывистых слова, как в подземелье набух и завыл вихрь высшей магии тьмы.

Без заранее вычерченных фигур, без долгих ритуалов, без предварительной концентрации и долгих расчётов в подвале снова совершалось невозможное.

Но ведь недаром сказал когда-то учитель Орфуса, Синяя Раковина, истинное имя которого затерялось во тьме эпох: