Зеленый круг - Стефан Каста

Я киваю.

— С таким ориентиром мы тут больше не заблудимся.

— Обязательно построим, — обещает Дина.

— Нужно поискать воду, — говорю я. — Где-то ведь она должна быть. Иначе та свинья не выжила бы.

— Она выглядела истощенной, — говорит Дэвид.

— Давайте поищем на ферме, — предлагает Дина. — Хорошо поищем.

— У меня нет никакого желания возвращаться в этот дом, — говорю я.

— Я имела в виду другие постройки. Исследуем хлев и сарай. Там должен быть какой-нибудь кран.

На вершине вала мы строим нечто вроде маяка. Издалека должно быть понятно, что он сделан людьми. Он должен служить знаком на случай, если кто-нибудь проплывет мимо. Знаком, говорящим: «Здесь есть выжившие».

Сначала мы собираемся пустить в ход ветки серебристого кустарника, но когда нам с трудом удается отломать несколько штук, оказывается, что они слишком короткие.

— Можем взять доски от плота, — предлагает Дэвид. — Они длинные.

— Тогда мы останемся без плота, — возражает Габриэль.

— А зачем он нам теперь? — спрашиваю я. — Мы ведь нашли землю.

— А если мы захотим уплыть? — говорит Габриэль.

— Плот пригодится нам, если вдруг придется спасаться бегством, — объясняет Дина.

— Но нам ведь не нужен весь плот целиком, — говорю я. — Разве нельзя взять несколько досок, не разрушая его?

Мы возвращаемся на борт и убеждаемся, что оторвать несколько досок не так-то просто. Без сомнения, палуба достаточно велика, и мы можем взять то, что нам нужно, не загубив плот, но доски прибиты накрепко.

— Где-то тут должна быть плохо прибитая доска, — говорю я. — Помню, я споткнулась о нее на церемонии открытия.

Я ползаю по палубе на четвереньках, пока не нахожу нужную доску.

— Вот она! — кричу я.

Дэвид и Габриэль берутся за край и пытаются ее отодрать. Лица у них становятся пунцовыми, но доска не поддается.

— Может, стучать по ней камнем, пока не отойдет? — предлагает Дина. — Я видела хороший камень на берегу. Пойду схожу за ним.

Вскоре Дина возвращается с большим красным камнем в руках, Дэвид берет его. Они с Габриэлем быстро снимают повязки и подныривают под плот.

Помогая себе криками, они ритмично долбят камнем по доске. Несколько ударов — и она начинает болтаться, а потом и выпрыгивает из палубы.

— Браво! — кричу я.

Дальше дело идет гораздо легче. Мы с Диной затаскиваем оторванные доски на палубу, а Дэвид с Габриэлем выколачивают новую. Несколько минут спустя наши руки страшно устают, зато у нас шесть длинных досок.

— Еще одну, — говорить Дина, — и достаточно.

Когда мы бредем к берегу, толкая доски перед собой, я случайно бросаю взгляд под крышу нашего плота. Солнце светит в ту сторону, и я замечаю, как в углу что-то поблескивает. «Что бы это могло быть?» — думаю я и возвращаюсь проверить.

— Гляньте-ка, школьная видеокамера! — вскрикиваю я от изумления.

— Что, правда? — спрашивает Габриэль.

Я снимаю сумочку-чехол с гвоздя.

— Вот она, — говорю я.

— Интересно, она еще работает? — Габриэль забирается на палубу и подходит ко мне. Я протягиваю ему сумочку. Габриэль открывает ее и осторожно достает камеру.

— Во всяком случае, она сухая.

Габриэль направляет объектив на Дэвида, стоящего в воде рядом с шестью досками. Нажимает на кнопку, и я слышу слабый жужжащий звук.

— Она работает! — изумленно вскрикивает Габриэль. — Дэвид, скажи что-нибудь!

Дэвид с ухмылкой смотрит в камеру.

СЦЕНА 1. НА ПАЛУБЕ. ДЕНЬ.

ДЭВИД, ДИНА, ЮДИТ, (ГАБРИЭЛЬ).

Дэвид стоит в воде и смеется. Он смотрит прямо в объектив.

ДЭВИД: Это Дэвид Бекхэм, член тайного общества «Зеленый круг». Мы причалили к какому-то берегу и сейчас соорудим какой-нибудь ориентир, чтобы нас увидели. У нас обязательно все получится!

Он показывает руками V. На заднем плане аплодируют Дина и Юдит.

Габриэль выключает камеру и осматривает ее со всех сторон.

— Подумать только, работает! — говорит он и осторожно убирает ее в сумочку.

Видеокамера — первый знак того, что мир еще существует. Камера работает. Значит не все еще потеряно. При этом я боюсь обмануться и где-то внутри допускаю, что все это — полная чепуха. Но когда тает последняя надежда, человек готов ухватиться за любую соломинку. Что бы с нами здесь ни случилось, у нас есть видеокамера. Она придает нам сил. Можно притвориться, будто мы — персонажи фильма. И что этот ужастик скоро закончится и откроется дверь в наш привычный мир. А еще, когда Габриэль держит в руках камеру и документирует то, что мы делаем, мы чувствуем себя немного увереннее.

XVI

— Не то, — говорит Дина, рассматривая доски, которые мы водрузили на вершину вала.

Я понимаю, что она имеет в виду. Наше сооружение ничего не напоминает. Просто шесть прислоненных друг к другу досок. Это никакой не маяк. Может, лапландский чум? Так что если мимо будут проплывать саамы, возможно, они поймут.

— Нужно подумать, — говорит Габриэль.

— Я знаю! — вдруг говорит Дина. — Мы сделаем человека!

— Кого-кого? — удивляется Дэвид.

— Я вот о чем, — поясняет Дина. — Мы возьмем доски, чтобы построить человеческую фигуру. С длинными ногами, с руками, вытянутыми вверх, и головой. Его будет видно.

Я киваю. Огромную человеческую фигуру трудно не заметить.

— Ты считаешь, у нас получится? — спрашиваю я. — Как мы его соберем?

— Надерем коры, сплетем веревки и свяжем ими доски.

Дэвид качает головой.

— У нас нет головы, — говорит он. — Если мы делаем человека, у него должна быть голова.

— Можем взять обычный камень и положить его сверху.

— Стоит попробовать, — говорит Габриэль. — Если у нас получится сделать из досок человеческую фигуру, это будет понятный знак для каждого, кто проплывет или пролетит мимо на самолете.

Все вместе мы отдираем кору с прибрежных серебристых кустов. Получается на удивление легко. Дэвид и Габриэль тянут полоску коры за концы, проверяя ее на прочность.

— Чертовски прочная! — восхищенно восклицает Дэвид.

Мы с Дэвидом ставим вертикально две доски. Дина с Габриэлем — две другие. Это ноги. Осторожно прислоняем их попарно, так чтобы они стояли сами. Наш человек должен быть устойчивым. Перевязываем доски полосками коры. Затем кладем крестом еще две. Вот и поднятые руки. Прикрепляем их таким же образом. Получается неплохо. Похоже на схематично нарисованную фигуру. На расстоянии, наверное, он будет походить на длинноногого человека, тянущего руки к небу.

— Вместо головы можно положить красный камень, — говорю я. — Тот, которым мы выбивали доски.

— Он теперь лежит на дне, — говорит Дэвид. — Придется искать другой.

— Мне кажется, красный такой красивый, — говорю я. — Сейчас за ним схожу.

Когда я приношу камень, Дина предлагает нарисовать на нем лицо. Она нашла острый похожий на мел камешек.

— Посмотрите, это очень легко, — говорит она и рисует глаза.

Когда Дина заканчивает, у красного камня появляются два маленьких печальных глаза, довольно широкий нос и улыбка до ушей. Чтобы водрузить голову на деревянного человека, мне приходится залезть на плечи Дэвида. Габриэль с Диной подают мне камень. Я кладу его в углубление между плечами человечка. Камень лежит довольно крепко, как яйцо в гнезде.

— Держится! — кричу я и спрыгиваю с плеч Дэвида.

— Это нужно заснять, — говорит Габриэль и достает видеокамеру.

СЦЕНА 2. НА ВЕРШИНЕ ВАЛА. ДЕНЬ. СЛЫШНЫ КРИКИ БЕЛЫХ ПТИЦ.

ДИНА, ЮДИТ, ДЭВИД, (ГАБРИЭЛЬ).

Юдит, Дина и Дэвид, взявшись за руки, стоят вокруг человечка. Их взгляды устремлены на его голову. Камера переходит от лица к лицу и наезжает на красный камень.

Вдруг изображение начинает дрожать. Мы слышим смех Габриэля.

ГАБРИЭЛЬ (за кадром): Вы знаете, кого мне он напоминает? Это же вылитый Бендибол!

XVII

Когда мы возвращаемся в лагерь, замечаем, что нас снова навещала свинья. Она потопталась по куче водорослей и погрызла нашу рыбу.

— Прямо посреди белого дня! — возмущается Габриэль. — Должно быть, она совсем отчаялась.

— Ничего, вечером ее поймаем, — говорит Дэвид.

Мы пытаемся выкопать яму-ловушку, но это практически невозможно — земля твердая как камень, а у нас нет ничего острого, чтобы копать. Мы используем плоские камни и куски доски с берега, но все тщетно. Дэвид почти целый час вгрызается острым камнем в затвердевший грунт, но в результате — лишь кучка земли, которая едва заполнит кофейную чашку.

— Проклятье! — со злостью говорит он и отшвыривает инструмент в сторону.

— Может, нам поискать лопаты на ферме? — предлагаю я.

Мы отправляемся на ферму, но решаем не заходить в дом. Держимся от него как можно дальше. То, что происходит там, внутри, — если вообще там что-нибудь происходит, — нас не касается. Это не наше дело. Поэтому мы заходим во двор с другой стороны. Мы идем гуськом через нижнюю часть двора, прямо к красно-белому хлеву. Дэвид идет первым. Вдруг он подает нам знак остановиться.