Жанна д’Арк. Святая или грешница? - Вадим Эрлихман

Жиль де Рэ. Неизвестный художник

Руководимая всеми ими армия была обычным средневековым войском со всеми его недостатками, но Жанне эта обычность была в новинку. Она тут же потребовала удалить из лагеря проституток и торговцев вином, запретила грабежи, азартные игры и даже сквернословие, обязала не только простых солдат, но и командиров ежедневно молиться, а по воскресеньям посещать мессу. Эти условия были настолько необычными, что их от удивления приняли. Герцог Алансонский вспоминал: "Жанна сильно гневалась, когда слышала, что солдаты сквернословят, и очень их ругала, и меня также, когда я бранился. При ней мне приходилось сдерживать себя". Надо сказать, что похожие благочестивые нормы внедрил в своей армии Генрих V Английский; не только англичане, но и многие французы считали, что именно поэтому он одерживал победы и поэтому ему не грех было подражать.

Но почему закаленные в боях ветераны послушались 17-летнюю девушку, а не послали ее куда подальше? Думать, что они боялись наказания, нелепо — в этом случае они с их отрядами легко могли перейти к противнику или дезертировать, что во время войны случалось сплошь и рядом. Считается, что ее душевная чистота и религиозное рвение положительно влияли на солдат, и отчасти так и было. Но не меньше на них подействовала необычность самой ситуации, когда ими командовала юная крестьянка, — это требовало необычного поведения. К тому же Жанна обходилась со своими людьми по-доброму, для каждого находила улыбку и слово ободрения, не злоупотребляла дисциплинарными мерами. Ее искренне полюбили и простые бойцы, и командиры, но как полководца до поры не воспринимали. Скорее, ее считали талисманом, призванным поднимать боевой дух армии.

Это проявилось сразу же, как только 27 апреля французская армия выступила в поход на Орлеан. Колонны солдат растянулись на целый километр; за ними следовали 600 телег с провизией и снаряжением и 400 голов скота. К городу вели две дороги: одна по правому берегу реки, через Бос, другая — по левому, через Солонь. Они были равными по длине, но первая шла мимо позиций англичан и занятых ими крепостей, двигающееся по ней войско было уязвимо, и командиры решили идти второй дорогой. Она была скрыта от глаз врага, но требовала переправы войска на лодках через широкую Луару. Жанна, не знавшая всех этих тонкостей, решительно потребовала доставить ее прямо к лагерю английского командующего — после гибели графа Солсбери этот пост занял не менее опытный военачальник Джон Толбот, граф Шрусбери. Ей пообещали это сделать.

Поход продолжался два дня. На подходе к городу Жанна чувствовала себя совершенно измученной: все рыцари ехали налегке, отдав тяжелые латы оруженосцам, а она все время была в полном вооружении — привыкала к весу доспехов (напомним, это 25 килограммов) и теперь еле волочила ноги. Кое-как взбираясь на коня при помощи пажа, она заставляла себя ехать во главе колонны и непринужденно отвечать на приветствия командиров. Впереди уже показался город — но между ним и войском блестела лента реки! Жанна была разгневана: соратники обманули ее, подойдя к Орлеану не с той стороны. И ради чего? Ведь теперь им придется на глазах у враг а переправлять на другой берег армию и обоз, что займет как минимум несколько дней — средств переправы с собой не взяли, а у осажденных были только несколько плотов и рыбацких лодок.

Надо было как-то выходить из положения. На совете решили переправить только небольшой отряд солдат и часть обоза. Остальное войско должно было отойти к Блуа и снова подойти к Орлеану уже с другой стороны. Бастард Орлеанский, командовавший обороной, настаивал, чтобы Жанна вместе с ним вошла в город. Вначале она отказывалась, не желая оставлять армию, но потом поняла, как сильно измученным осадой горожанам хочется увидеть ее, и согласилась. Поздно вечером 28 апреля Жанна, Бастард, Ла Гир и маршал Буссак пересекли на лодке Луару, петляя среди островов и запруд, и высадились у поселка Шесси к востоку от города. За ними следовала вторая лодка с оруженосцами Девы и ее братьями, которые поклялись не оставлять сестру в опасности. Гости расположились на ночлег в доме богатого купца Ги де Кайи, а утром вступили в город через Бургундские ворота. Их встречала огромная толпа — казалось, сюда сошлись все горожане вместе с семьями.

"Дневник осады Орлеана", который вел неизвестный горожанин, сообщает: "Так она вошла в Орлеан, по левую руку на прекрасной лошади ехал великолепно вооруженный Орлеанский Бастард, ее сопровождали благородные и храбрые сеньоры, конюшие, капитаны и воины и несколько человек из гарнизона, а также горожане Орлеана вышедшие ей навстречу По пути ее приветствовали и другие воины, горожане и горожанки Орлеана с большим количеством факелов в руках, выказывающие такую радость, как если бы они увидели, что Господь снизошел к ним, — и не без основания, ведь они перенесли столько страданий, горя и мук и уже сомневались, что к ним придет помощь, и боялись потерять и жизнь и имущество… Все смотрели на нее с большой любовью — и мужчины, и женщины, и малые дети. И они толпились и толкали друг друга, чтобы дотронуться до нее или до коня, на котором она сидела".

Жанна д’Арк в бою. Художник Г.-А. Штильке

Она проехала через весь город, от одних ворот до других, люди всю дорогу шли за ней. По дороге от факела случайно вспыхнуло знамя — дурной знак! — но Жанна ловко выхватила его из рук оруженосца и погасила огонь стальной перчаткой.

Девушку приветствовали восторженные крики; теперь уже никто не сомневался, что ей суждено снять осаду города.

Конечным пунктом ее движения был дом городского казначея Жака Буше, куда ее определили на постой. Уставшая, она уснула крепким сном — а утром была разбужена шумом толпы. Горожане, не слушая своих магистратов, требовали, чтобы Дева немедленно вела их против проклятых годонов — так французы называли англичан от их любимого ругательства God damned — "черт побери". Она с трудом объяснила им, что до прибытия армии из Блуа атака будет бессмысленной и обернется только напрасными жертвами. К тому же она надеялась получить ответ на второе свое письмо, отправленное лорду Толботу с герольдом. Она снова призывала его снять осаду и покинуть Францию вместе со всеми его солдатами — иначе они умрут.

Герольд так и не вернулся, и Жанна отправила следом второго. Тот принес печальную новость — англичане заковали его напарника в цепи и собираются сжечь как сообщника колдуньи. Она решила сама поговорить с годонами и залезла на баррикаду, построенную на мосту у занятого врагом укрепления Сент-Антуан. Поглядеть на нее явился комендант Турели Уильям Гласдейл, один из самых жестоких и ненавистных горожанам английских командиров. Она потребовала от него вернуть ей герольда и уйти прочь от города, но Гласдейл расхохотался:

— Убирайся сама, проклятая шлюха! Возвращайся пасти своих коров, пока мы не поймали тебя и не сожгли:

Жанна от обиды даже заплакала, хотя уже не раз слышала, что англичане называют ее распутницей и ведьмой.

— Мне жаль тебя, Гласидас! — крикнула она сквозь слезы. — Вы все равно скоро уйдете отсюда, но ты этого уже не увидишь!

Сделав это предсказание, она поспешила уйти — комендант махнул рукой, призывая арбалетчиков. Вернувшись в город, она осматривала его укрепления и поднималась на стены, разглядывая форты неприятеля. Утром 3 мая армия из Блуа еще не подошла. Обстановка в городе накалялась, говорили, что англичане подстерегли армию в пути и полностью уничтожили. Другие уверяли, что наемные отряды просто разбежались, не желая воевать с грозным противником. Жанна уговаривала горожан подождать — ведь большая армия двигается медленно. Она оказалась права: на рассвете следующего дня дозорные на башнях увидели подходившее с запада французское войско.

Жанна выехала навстречу армии с Ла Гиром и его отрядом. Она боялась, что засевшие за укреплениями враги ударят по французам с флангов, но те не решились вступить в бой, и войско без помех вошло в Орлеан. За обедом ее навестил Бастард, сказавший, что к англичанам тоже идет подкрепление во главе с героем "Битвы селедок" Джоном Фастольфом. Взволновавшись, она потребовала при подходе англичан немедленно доложить ей:

— Клянусь Богом, если ты не доложишь мне об этом, я обещаю отрубить тебе голову!

Бастард кисло улыбнулся — попробовала бы эта мужичка так пошутить с ним в другое время… Но она вновь оказалась права: знатные командиры войска вовсе не собирались признавать Жанну равной себе. Они по-прежнему рассчитывали использовать ее исключительно для воодушевления солдат и парода, а военные дела решать по своему усмотрению. Чтобы поставить ее на месте, они сразу после прибытия армии в город устроили в доме канцлера Кузино военный совет. Там было решено устроить утром вылазку против английского укрепления Сен-Лу, стоявшего вдалеке от других. Деву об атом не предупредили — первая победа освободителей Орлеана должна была обойтись без ее участия, что поубавило бы ей гонору.