Наследие (СИ) - Евгения Техтелева

— А у тебя есть такой? — с насмешкой глянул на него Фарен. Херон обиженно поморщился.

— Нет, такие остались только у князей Полумесяца, — меч приковал взгляд эльфа, и тот неотрывно следил глазами за каждым его движением. — Откуда? Как? За таким артефактом гоняются все воины мира, наемные и государственные…

— Да мало ли где она могла его раздобыть, ты лучше оцени ее движения. С кем она сражалась? У людей даже нет способностей, чтобы отбиваться от таких приемов. Кто она такая?.. Стагата? Страж?

От храмовника не скрылось беспокойство друга.

— Не думаю, — оба переглянулись, — посмотри на ее татуировку. Ты знаешь, что это?

— Метка ассасинов, — озарение принесло отрадное облегчение. — Она из Аль-Пассала?.. Нет, она не хецинка… Есть еще мысли?

— Нет, — задумчивость на время сняла с лица эльфа непринужденную безмятежность и почти до идиотизма доходившую радость. — Но она и сама не знает, кто же она такая. Посмотри: броня набрана из отдельных, абсолютно разрозненных частей, плащ и седло поношены и не раз перекрашивались, а волосы… Я знаю у амазонок одну традицию — они обрезают волосы только в случае своего поражения, а так — у каждой они растут с самого рождения.

— Да, я заметил их разнообразные косы. А у нее они коротковаты, чтобы быть такими с рождения, да и очень ровные… Сколько же раз она их обрезала?

Эльф покачал головой:

— Не думаю, что она все еще следует обычаям амазонок. Скорее, это вопрос удобства. Ты не заметил? Они поменяли цвет, стали темнее.

Приглядевшись, Фарен случайно встретился глазами с Джайрой, чье подозрение заставило потупиться взгляд некроманта.

— И что это значит? Никогда раньше не встречал такого.

Эльф вздохнул, что-то вспоминая.

— Это последствие очень жестокого проклятья.

— Она проклята? — кажется, он слишком громко это произнес, поэтому наемница на долю секунды остановилась, но ловко уклонилась от выпадов амазонки.

— Не она — кто-то из ее родителей. Это проклятье метаморфозы, заставляющее человека, если он не способен сопротивляться магии, видоизмениться до полного исчезновения. Заклинание обладает настолько мощной силой проникновения, что доходит до ребенка и хоть немного касается его, пускай он даже не в утробе матери. Ей повезло: непостоянный цвет волос — сущий пустяк по сравнению с тем, что могло с ней произойти. Это говорит о некоторой ее устойчивости к магии. Возможно даже, в ней самой что-то есть, но потенциал не раскрыт. Очень загадочный человек…

— Мало того, что она наемница-девушка, — слабо засмеялся некромант, — да еще и с загадочными особенностями. Может, это что-то тебе да скажет, а, Херон?

Эльф хмуро воззрился на него.

— Все еще смеешься над целью наших поисков? Зачем же ты тогда согласился идти со мной?

— А у меня есть выбор? Ты дал мне подпорки не сломаться от внутренней тьмы, но они не будут стоять вечно. А если сидеть на месте, дело само собой не решится.

— Мудрые слова, — эльф по-дружески хлопнул друга по плечу.

В одно мгновение Джайра отбросила от себя Ксию и метнулась к беседующим. Фарен оттолкнул Херона под навес и сам едва ли не подставился под клинок, звеневший в напряженном зависании прямо у горла. Ворон что-то проворчал и продолжил щипать траву, остальные лошади встрепенулись от резкого угрожающего движения.

— Вот ты и выдал себя, храмовник, — прошипела Джайра. Сбитый с толку, Херон растерянно хлопал глазами, небесно-голубыми, очень редкими даже среди эльфов. — Признаю, ты мастерски играл свою роль наивного глупца, чтобы тебе поверили амазонки, но до конца игру не довел. Кто ты? Отвечай! Что вам обоим было нужно от Эврикиды?

Ошарашенная, Ксия стояла не шелохнувшись, позабыв о том, что ее амазоничий меч отлетел куда-то в терновник. Один некромант сохранил на лице бесстрастие. Медленно, как будто заигравшемуся в опасные игры ребенку, он проговорил:

— Убери оружие, и тогда мы поговорим. Спокойно и без угроз… Пожалуйста.

«Да что ты за человек такой? Откуда столько самообладания?» Почему-то именно самообладание некроманта и раздражало Джайру больше всего. Уровень терпения, которого ей никогда не достичь. Глядя так глаза в глаза друг другу еще несколько минут, оба, не сговариваясь, встали на ноги. Джайра убрала меч в ножны и сложила руки на груди.

— Я жду ответа.

Эльф неуклюже поднялся с земли, нервно отряхнувшись и не зная, куда деть руки. Фарен ели сумел удержать косую улыбку. «Каков актер…»

— Я сказал тебе правду, Буревестник. Я из Западных Лесов. По повелению Кворума эльфов, я искал Эврикиду Антиварра, чтобы узнать у нее очень важную тайну. Ничего более.

Если бы могла, наемница заморозила бы взглядом не только эльфа, но и его спутника, и всю поляну заодно.

— Думаешь, я не догадываюсь, что ты что-то недоговариваешь? Что ж, полправды все же лучше, чем вообще ничего. Ну, а ты, раб?

Фарен возвел глаза к небу.

— Я лучше последую твоему совету нахлебничать, пока это возможно.

Джайра фыркнула. Такая наглость, способная соперничать с ее язвительностью, попадалась ей впервые.

— Так тому и быть, — вытащив из терновника меч амазонки, Джайра сунула его Ксии со словами: — Как обычно, у тебя слабая правая нога, поэтому ты не можешь удерживать равновесие. И еще левая рука медлит. Когда ты успела получить перелом?

— Это тролль. Четыре года назад. Я была на разведке.

Джайра покачала головой:

— Сколько раз я говорила, что обучение амазонок не совершенно… И что это еще за игрушки на рукояти? — Джайра указала на маленькую фигурку грифона вместо навершия.

— Это символ года, когда я стала амазонкой. Все так делают! Разве ты не заметила на мече Амрены скорпиона?..

— Что за фетишизм? Оружие — не наряды, здесь нет места украшениям.

— Зато твой меч сверкает как ночное небо Сиерикона…

— Потому что он особенный, да и достался мне таким… Ложитесь спать. Я разбужу вас на рассвете.

После еще одной неудавшейся угрозы она чувствовала себя униженной и не хотела даже смотреть в глаза кому-либо из присутствующих, просто молча рванулась к деревьям и ловко в два прыжка взобралась по веткам вверх, скрывшись в листве. Неприятный осадок на душе остался у всех, но только Фарен испытывал необъяснимую вину непонятно в чем. Уже когда все устраивались вокруг костра, он спросил:

— Чем я ее обидел?

Слушатели ответили через несколько секунд колебаний.

— Не знаю…

— Тем, что меня защитил.

На этом разговор окончился, даже не начавшись.

Примерно через полчаса Ксия и Херон перестали крутиться, выбирая удобную позу, и заснули. Фарен же еще долгое время неподвижно смотрел на луну, прощупывая внутри себя эти подпорки, о которых напомнил другу. На дальнем конце поля спрыгнула с дерева Джайра, тихо и грациозно, как кошка, и прокралась к поклаже в тени навеса. Почувствовав ее приближение, некромант закрыл глаза и постарался сделать дыхание ровным и глубоким.