Афганский перевал - Александр Тимофеевич Филичкин

— «Так я и думал» — хмыкнул водитель: — «Сразу понятно, что здесь по весне собирается влага. Она не стекается в озеро, как возле кочевья Кадыра, а стоит тонким слоем на всей территории. Летом наступает жара. Вода испаряется, а соль остаётся. Земля приходит в негодность. На ней ничего не растёт».

Вдруг Чистохвалов начал стучать в переднюю стенку кабины. Степан затормозил и посмотрел в зеркало заднего вида. Боковая дверь у длинного «кунга» открылась. Из неё вылез завлаб. Он встретился взглядом с водителем и показал ему скрещённые руки.

— «Понятно. Приехали». — кивнул устало водитель. Степан заглушил работавший дизель и вылез из тесной кабины. Он встал в тень от высокого кузова. Опустился на землю и привалился спиной к колесу. Оно оказалось хорошо разогретым от езды по горячей степи.

Солнце висело в своей высшей точке и светило на полную силу. Температура в костюме поднялась удивительно сильно. Как показалось Степану, в нём можно было варить куриные яйца.

Завлаб вошёл в плотную тень, падающую от прицепа, и сел на глину вытянув ноги. Рядом остановилась «шишига», которую вёл Калачов. Ботаник спрыгнул на плотный такыр и удобно устроился у колеса своей пыльной машины.

Всё, что могли, они уже сделали. Теперь оставалось лишь ждать прибытия эвакуационной команды.

Возвращенье домой

Москвичи просидели около часа. Наконец, появились два самолёта и, один за другим, зашли на посадку. К этому времени, Степан так перегрелся, что пребывал в каком-то бреду.

Ему постоянно мерещились разливы огненной лавы. Бушующие лесные пожары и, почему-то, мартеновский цех, во время разливки металла. Он его видел к каком-то производственном фильме советских времён.

Услышав грохот моторов, Степан с огромным трудом поднял тяжёлые веки. Посмотрел на две серебристые птицы, садящиеся на плотный такыр. Закрыл глаза, и вяло подумал: — «Наверное, прибыли из Оренбурга. До него здесь всего ничего».

Всё остальное было для парня, словно во сне. Из самолетов стремительно вышли пять или шесть человек в таких же костюмах «ОЗК», как у него. Только у прилетевших людей они оказались салатного цвета.

Молодые ребята подбежали к Степану и российским учёным. Опрыскали их всех из распылителя. Поняли на ноги и снова облили каким-то раствором. Сняли с них пояса с пистолетами и большими ножами и бросили наземь. Поддерживая под локотки, подвели бедолаг к самолетам «Ил-112». Каждый из них оказался размером в два раза больше, чем древний «АН-2».

Парень прошёл по поддону с налитым в него химикатом и, лишь после этого, поднялся по трапу. В салоне Степана встретил другой человек, одетый в защитный костюм.

Он отвёл москвичей в тесный кубрик. Там, как в казарме, в два яруса, стояли четыре кровати. Знаками санитар объяснил, что через минуту можно будет снять с себя робу. Тотчас шагнул в коридор и закрыл дверь за собой на замок.

Поняв, что они в карантине, Степан стащил с лица респиратор и с наслажденьем втянул в себя воздух. Он ощутил, как прохладный поток коснулся лица и его пылающих лёгких.

Стянув с рук перчатки, он вытер ладонью глаза, залитые потом. Глянул вокруг и с удивленьем увидел небольшой холодильник. На нём стояли пластиковые бутылки с водой.

Качаясь, как пьяный, Степан устремился вперёд. Взял литровую ёмкость, покрытую каплями влаги. С треском свернул колпачок и захлебываясь от неслыханной жадности, принялся пить чистую пресную воду.

Проглотив целый литр, парень решил, что нужно сначала раздеться, а потом повторить процедуру. Он стащил с себя плотную ткань и бросил её прямо на пол. Степан ощутил себя так, словно выскочил из горячей парной русской бани и прыгнул в холодное озеро.

Он оглянулся и с удивленьем увидел, что два москвича лежат на полу без сознания. Парень бросился к ним. Стащил с них респираторы и вылил на лица учёных почти по бутылке живительной влаги.

Лишь после этого, они постепенно очнулись. Слегка шевельнулись и, еле слышно, попросили воды. Напоив друзей по несчастью, Степан помог им раздеться и лечь на узкие койки, стоявшие в кубрике.

Ему не хватило места внизу. Пришлось подниматься по лесенке на верхнюю полку. Парень забрался туда, лёг поудобнее и обнаружил, что, может смотреть в небольшое окно, имевшееся в борту самолёта. Степан с интересом глянул наружу.

Ребята в салатных костюмах вытащили из «кунга» казаха. Его привязали ремнями к носилкам и отнесли ко второму спец. самолёту. Затем взялись за покойников.

Мешки с телами учёных сгрузили с прицепа «шишиги» и уложили в стальные гробы, привезённые из далёкой России. Закрыли все ящики на много замков и, весьма аккуратно, прыскали каким-то спецсредством и погрузили на борт.

Затем, санитары принялись суетиться у машин и прицепа. Они облили всю технику жидкостью из принесённых канистр, а опустевшие ёмкости бросили возле колёс.

Отошли метра на три и достали из карманов костюмов несколько сигнальных ракет. Одновременно сдёрнули с них колпачки. Подождали, пока разгорится огонь, и бросили внутрь каждой «шишиги».

Армейские грузовики вспыхнули ярким костром. Чёрный дым устремился к ярко-синему, без единого облачка, небу. Да так и остался торчать огромным вертикальным столбом. Люди, прилетевшие сюда из России, метнулись назад к самолёту, и пропали из поля зрения парня.

Поняв, что остался без сил, парень откинулся на узкую полку. Прежде чем крепко уснуть, он вяло подумал: — «Жаль, что оружие сгорело в машинах. «Сайга» пригодилось бы мне на охоте. Да и «ПМ» не был бы лишним в Москве…»

Ближе к позднему вечеру, Степан внезапно очнулся. Он поднял тяжёлые веки, повертел головой и увидел, что находится в самой обычной медицинской палате. На соседних кроватях лежали Олег Чистохвалов и Клим Калачов. Возле каждого стояла тренога. С них свисали мешочки из пластика с остатками розовой жидкости.

От маленьких ёмкостей отходили прозрачные трубки. Они спускались к больным и через иглу соединялись с кровеносной системой людей. Как оказалось, точно такая же штука стояла рядом с постелью Степана: — «Поэтому я ощущаю себя почти хорошо». — с благодарностью сказал себе парень: — «Интересно, куда нас привели?»

Через какое-то время, дверь отворилась. В палату вошёл человек, одетый в защитный костюм, весьма надоевший Степану. За прозрачным стеклом респиратора виднелось лицо русской внешности лет двадцати. Санитар подошёл к москвичам и ловко сменил почти опустевшие «капельницы».

Очередь дошла до Степана. Парень широко улыбнулся и тихо спросил: — Скажите, пожалуйста, где мы находимся?

Ответ медика с ощутимым трудом пробился сквозь большое стекло прочной маски. Он едва долетел до слуха больного. И всего сказанного Степан