Ступени к Храму - Светлана Нергина

Дальше мы ходили молча…

Вернуться в замок на ужин я отказалась, заявив под аккомпанемент урчащего желудка, что я не голодна и должна еще зайти сегодня в Лес – посмотреть, что там не так.

И он, сделав вид, что поверил, ушел к барону.

Лес был странным. Чужим, пугающим.

Ни один Лес не встречал меня как чужую. Ни один, кроме этого. Он завораживал, обволакивал, завлекал жертву в свои сети, заслоняя обратный путь мягкими сосновыми ветвями, отвлекая внимание на яркие пахучие цветы… Он был не таким.

Лесной купырь, входящий в состав большинства смертельных ядов, дружески улыбался ведьме, а ромашка – самое наивное и чистое растение – смотрела волком.

Я шла, едва касаясь ногами стелющихся по земле трав, и с привычной осторожностью раздвигала ветки, чувствуя – мне здесь не рады. Меня не выпустят по первой просьбе, в лучшем случае – будут несуществующими тропами морочить голову до рассвета, в худшем же…

Во избежание того самого худшего я и цеплялась взглядом за все мало-мальски примечательное, чтобы потом найти дорогу обратно. Пока не наткнулась на вереск, и…

Тонкие перышки-колоски щекочут босые ноги, цепляются за подол зеленого шелкового платья… Его любимого платья…

– Уходишь? – тихий, безвольный голос…

– Да?

По сердцу хлестнуло болью. Его болью.

– Зачем?

– Потому что… Потому что не могу иначе…

– Почему не можешь? Почему ты не можешь, как все нормальные люди, осесть наконец где-то, завести дом, семью, мужа?.. Почему ты всегда уходишь? Я думал, ты меня любишь!

– Люблю. Но… Так надо…

Я не знаю, что сказать. А он знает, что никакие слова меня не удержат, но все равно не может их не произнести…

– Почему надо? От скольких ты уже ушла вот так?

Я молчу. И он, не дождавшись ответа, продолжает – медленно, горько, роняя каждое слово по отдельности:

– Да, ты сеешь в мире любовь, без которой жить не можешь… но задумывалась ли ты, сколько ты сеешь боли вслед за любовью? И чего больше? За что ты нас так, почему? Почему? Останься!

– Не могу…

– Почему?! – Отчаянный, бессмысленный вопрос, на который мы оба и без того знаем ответ.

…Потому что я ведьма…

…В комнату я вернулась вся в слезах и, бросившись на кровать, совсем по-человечески разревелась в подушку…

Ну какая из меня ведьма? Не могу я так, не могу…

– Иньярра?

А он здесь откуда? И почему я его не заметила, хотя… неважно.

– Уходи!

Могу я хоть иногда порыдать в свое удовольствие, а не изображать из себя йыр-знает-что? «Я ведьма, я сильная, я справлюсь, я уйду с гордо поднятой головой, чтобы расплакаться за первым скрывшим меня поворотом…»

Надоело.

– Что случилось?

– Ничего. Все, что могло случиться, случилось при моем рождении, а остальное – закономерные следствия.

Он просто замолчал, дав мне возможность нести весь тот бред, который мне хотелось нести.

– Почему? Ну почему? Почему я не могу хоть где-нибудь остаться? Зачем иду куда-то вперед, хоть и знаю, что ни лучше, ни хуже там не будет? Так не все ли равно? Да, ведьма, да, несущая свет и любовь, но кто знает, чего я в конечном итоге несу больше – счастья и любви, приходя, – или ненависти и разочарования, покидая? Я прихожу, показываю, как светло бывает в жизни, – и ухожу, навеки унося этот свет с собой. Зачем? Зачем?!

Вальг помедлил с ответом, сомневаясь, а нужен ли он мне. За восемьдесят с лишним лет вопрос задавался не раз, и все ответы давным-давно уже были найдены, поняты… но не приняты.

– Плохо, когда праздник закончился, Иньярра, – наконец осторожно заметил он. – Но еще хуже – когда его не было вообще. И как только отгорит первая боль, все те, на чей путь ты вставала, это поймут. Хуже всего тебе – сеющей любовь и пожинающей ненависть на прощание. Она совсем недолгая, но достается именно тебе.

– За что? Почему? – спрашиваю и сама прекрасно знаю ответ, который сейчас прозвучит.

– Потому что ты – ведьма…

Вот так. Так просто и до отупения больно.

Ни одна из нас не осмелится спросить: «Зачем я ведьма?»

И остается просто разреветься, уткнувшись в мужское плечо, зная, что когда-нибудь придется уйти и от него, чтобы никогда не вернуться…

ГЛАВА 8

– Доброе утро! Я обеспокоился, когда вы не почтили нас своим присутствием на завтраке, и осмелился предположить, что вы не станете возражать, если я принесу его вам в комнату…

Взграхх!

Просто проснуться с больной головой из-за вчерашней истерики – это плохо. Проснуться от голоса временно сбрендившего барона, притащившего мне завтрак в постель (даже лекарство от похмелья не забыл захватить – какой заботливый!) – это совсем плохо. А вот заодно обнаружить, что он понятия не имеет о ведьминской привычке спать без одежды, краснеет как пион и собирается ретироваться за дверь, попутно рискуя уронить на меня горячий чай, – это полный взграхх!

– Э-э-э… Мм… Большое спасибо, барон! Поставьте поднос на столик и выйдите, пожалуйста, – мне нужно привести себя в порядок!

– Ага…

Желание поскорее смыться неведомым образом испарилось при разглядывании меня в упор, и поднос он ставил так медленно, как только мог, причем глядя исключительно в мою сторону.

Пришлось напомнить, что, во-первых, я все еще не одета, а, несмотря на то что ведьм подобные мелочи не смущают, правила этикета предписывают особи мужского пола удалиться; во-вторых, чай с перекошенного подноса уже давно льется тонкой струйкой на стол; а в-третьих, да пора бы уже и честь знать!

Барон теперь безуспешно изобразил смущенный вид и все тем же неторопливым шагом покинул комнату, а я расхохоталась ему вслед.

На завтрак, умывание и приведение себя в ведьминский вид ушло около получаса. Главным образом, сложности возникли на последнем этапе, потому что три дня принципиально не расчесываемые волосы предпочитали смерть распутыванию. Подсчитывать соотношение выдранных и оставшихся на голове я не стала, чтобы не расстраиваться.

Тук-тук.

– Войдите!

– Можно?

Интересно, почему он слово «войдите» только со второго раза адекватно воспринимает?

– Нельзя! – на пробу рявкнула я. – Вышел, закрыл дверь и ушел!

Он вышел, закрыл дверь…

– Эй! Ты чего, совсем сдурел, что ли?!

– С тобой сдуреешь, пожалуй! – Бесстыжий маг, посмеиваясь, вернулся и беззастенчиво раскинулся на моей еще неубранной кровати. И уже совсем другим тоном спросил: – Ты как?

– Жив, здоров, готов к труду и обороне! – бодро отрапортовала я, намекая, что вчерашняя истерика – это тема закрытая и возврата к ней не будет.

– Отлично, – облегченно выдохнул Вальг. – Планы на день уже есть?