Статус миротворца - Алексей Бессонов

– Он сейчас как, – спросил Лоссберг, – на кишку жалуется?

– Я бы не сказал, – поежился Этерлен. – Скорее наоборот.

– Ну все равно. Предупреждать мы его не станем. Скажем только, что мы свои и чтобы он не путался под ногами. Кто будет говорить?

– Наверное, я, – Этерлен поднялся из кресла. – Я его хорошо знаю. А вы не слушайте… Не ваших ушей дело.

Каспар Кирпатрик всегда поддерживал на своих кораблях суровую дисциплину. Дежурный связист “Трэйсера” ответил с такой поспешностью, словно ждал этого вызова полжизни.

– Командира, – приказал ему Этерлен.

Оператор не стал интересоваться, кто проявляет интерес к фигуре его босса, – через пару секунд генерал услышал пыхтенье Каспарчика.

– Пол Этерлен, Второе Управление, – представился он. – Ты меня помнишь, мерзавец?

– Еще бы, – Кирпатрик вздохнул с таким облегчением, будто ему отпустили грехи на полстолетия вперед. – Как вы вовремя. Вы мне поможете?

– Ну не могу же я отдать тебя на съедение этим уродам. Ты нам только не мешай… У меня тут Райнер Лоссберг – знаешь, наверное, такого?

– Кто ж его не знает? Если у вас там действительно Лосси, то пучеглазым самое время молиться.

– Ну вот… Ты ему не мешай, он сам справится. Только потом не вздумай от нас удирать: разговор есть. Понял?

– Да как не понять?

Этерлен отключился и вернулся в свое кресло.

– Он все понял. Можно работать.

Лоссберг резко дернул плечами. Пока Этерлен болтал с пиратским “бароном”, диспозиция изменилась, и отнюдь не в его пользу. “Циклоп” максимально сбросил скорость, готовый к бою, но командир “Огара” был, по всей видимости, тертым калачом. Броненосец развернулся таким образом, что любая попытка Лоссберга ударить по его меньшим собратьям мощью бортового залпа неминуемо приводила к тому, что линкор или попадал под прицельный огонь его башен, или опасно приближался к гравитационной “яме”, где превращался в подсадную утку. Лоссберг готов был поклясться, что “Огаром” командует корварец, причем из опытных. Он прекрасно знал, что поразить его корабль насмерть один “Циклоп” не сможет. Тяжелая броня, созданная для отражения некогда страшных бустер-бумерангов расы леггах, надежно защищала его “Огар” на любых дистанциях. Сейчас. Лоссберг мог стрелять только батареей главного калибра…

Прищурясь, он смотрел на экраны, и с каждой секундой ситуация нравилась ему все меньше и меньше.

– Меч крепче ветра, – едва слышно прошипел он, – но сильный ветер может вырвать меч из рук… и тогда… Главный калибр, цель – оба “Варха” – пристрелка! – отрывисто приказал Лоссберг второму пилоту.

Послушный его рукам линкор еще сбросил скорость и теперь полз настолько медленно, что Хикки подумал, а не спятил ли Лосси от неумеренного потребления рома пополам с настоятелем Яаром… В носу корабля разъехались гигантские “ворота” батареи главного калибра. Тонкие стволы пристрелки осторожно обнюхали сумеречную муть пространства, немного пошевелились и вдруг дернулись, изрыгнув четыре голубых стрелы.

В темных, почти черных бортах обоих лидданских фрегатов зажглись неяркие звездочки. Баллистический вычислитель, мгновенно обработав информацию, доложил о готовности к стрельбе.

Правую руку Лоссберг положил на “пианино” управления батареей, а левую – на консоль акселераторов.

– Правый борт, – сказал он, – сейчас вам откроется корварский антиквариат. Ударьте ему в голову, оглушите его… хотя бы на минуту.

Этого не ждал никто, и меньше всего – командир “Огара”! Врезав залпом шестнадцати мощнейших орудий, огромный “Циклоп” вдруг содрогнулся от жуткого удара маршевых двигателей, враз заработавших на полную мощность. Несмотря на почтенный возраст, моторюги мгновенно набрали давление и швырнули тяжелый линкор вперед; секундой позже, отзываясь на поворот штурвала, затарахтели эволюционники. Старинный броненосец оказался перед самым носом комендоров правого борта, и они не упустили свою добычу. Лавина огня плеснула в округлую “голову” титанической стрекозы, снося расположенные там приборы целеуказания и управления огнем. Лоссберг и в самом деле знал, что он делал. На некоторое время “Огар” оказался слеп, как столетний крот, и этого времени “Циклопу” вполне хватило, чтобы, форсируя моторы, неимоверным маневром прорваться через возможную директрису поражения. Когда вслед ему заработали кормовые башни корварского броненосца, он был уже практически неуязвим.

Лоссберг скосил глаза (секунды, секунды – время привычно пласталось, разбегаясь в его сознании на множество сверкающих звездочек, и в каждой из них он успевал разглядеть свое ближайшее будущее) – “Трэйсер” уже завершил поворот, сейчас ему должны были открыться все четыре “Энке”. Оба фрегата, вкусившие от щедрот имперских комендоров, выписывали циркуляцию, то ли пытаясь наладить двигатели, то ли сражаясь с неизбежными внутренними пожарами. Летать им уже не светило. “Огар” был далеко позади. Лоссберг знал, что маневренностью древняя “крепость” не отличалась, и бояться ее больше не стоило.

От борта “Трэйсера” потянулись мириады тонких голубых нитей, добрались до лидданских крейсеров, и те лопнули, будто испорченные консервы. Лоссберг хорошо видел, как из разодранной обшивки выползают скрученные чудовищной температурой палубные перекрытия… Это была не просто потеря давления, это конец, живых там уже нет. То же самое – случись ему попасть под прямой залп “Огара” – могло произойти и с “Трэйсером”, но на сей раз Каспарчику крупно повезло.

– Свалим от греха подальше, – решил Лоссберг. – Эта старая лохань нас уже не догонит, к тому же, кажется, им сейчас есть чем заняться. Скажите вашему Кир-патрику, чтобы пристраивался нам в кильватер. Перед Килборном я тормозну, там и поговорите.

…Когда Этерлен, изможденный до Того, что ноги почти не держали его, вернулся на “Циклоп”, по бортовому времени была глубокая ночь. Хикки проводил время в компании Лоссберга, именинника Кришталя, басовитой связистки и еще двух девушек из числа старших офицеров корабля. Кришталь был мертвецки пьян, но не подавал виду, ревностно следя, чтобы стаканы гостей не оставались пустыми, а Лоссберг щупал своих красавиц и травил байки. Появление Этерлена слегка отрезвило компанию. Генерал казался серым, как мертвец. С трудом переставляя ноги, он дополз до свободного кресла и вцепился в протянутый ему бокал.

– Это не он, – прохрипел Этерлен.

– Что? – не понял его Хикки. – Ты о чем говоришь?

– Я говорю о том, что Каспарчик не имеет к нашему делу никакого отношения. Я допрашивал его под “химией”, он теперь не скоро придет в себя. Мы совершенно зря гонялись за этой сволочью – он ничего не знает, совершенно ничего. У него конфликт с лидданами, это да, но не более того…

Хикки провел ладонью по глазам. Он понял. Этерлен накачал Кирпатрика составом, позволяющим сделать полную “промывку мозгов” – человек просто не может врать или фантазировать, он говорит только то, что есть на самом деле. Но… если Каспарчик действительно не имел никакого отношения к убийствам “конвойников” и лидданского консула, то кто же на самом деле затеял всю эту гнусную возню? Как ни напрягайся, а Хикки не мог представить себе человека, которому это было бы до такой степени выгодно.

– И что теперь? – спросил он Этерлена.

– Возвращаемся на Аврору. Теперь – пойдем по другому пути… Будь оно все проклято!

– Погоди, – возразил Хикки, – раз уж мы залетели к самому Килборну, есть смысл опуститься на планету. У меня тут кое-какие дела.

– У тебя сейчас не может быть никаких дел…

– Это наши дела, Пол. Я внятно изъясняюсь?

– Вполне. Тогда договаривайся с Лосси. Чем скорее мы вернемся на Аврору, тем лучше.

Для Хикки, выросшего на планете с достаточно высокой среднегодовой температурой, Килборн выглядел откровенно суровым. Этот мир был прохладным царством ровных, как стол, степей и дремучих лесов, в которые колонисты старались не заглядывать без особой нужды. В степях бродили бесчисленные стада, дающие верный кусок хлеба тысячам мелких ранчеро и работу огромным консервным комбинатам вокруг столицы. Севернее, в ослепительном сиянии снегов, стоял несмолкающий грохот передвижных горно-обогатительных заводов. Богатый рудами Килборн был заселен уже давно, но из-за климата мало кто стремился попасть на эту планету. Несмотря на то что возможностей разбогатеть тут было великое множество, численность населения росла очень вяло.

Зато Килборн чертовски любили авантюристы и мошенники всех мастей, которым было глубоко плевать на климат: им-то как раз нравился малолюдный мир, стоящий как бы на перекрестке основных галактических трасс. Столичный Шерригейт весьма походил на аврорский Портленд. Здесь всегда можно было кого угодно купить и что угодно продать.