Жрица моего сердца (СИ) - Зайцева Маргарита

Боль осознания происходящего пронзила сердце. Хотелось выть, рвать на себе волосы и проклинать всё, на чем стоит мир за его несправедливость. Мой мальчик! Мой сын! Мой маленький мальчик!

Внутри была пустота. Из глаз текли ледяные слезы. Крик застыл в горле, так и решившись вырваться наружу. Душу рвало на части от безысходности и тяжёлой потери. Ни одна мать не должна хоронить своё чадо. А мне и похоронить некого.

– За что?! – голос сорвался до шепота. Тело было тяжелым. Душевная боль перекрывала физическую. Я не чувствовала ни жара, ни холода. НИЧЕГО.

«Может оно и к лучшему? – подумала и нащупала небольшой острый прибор. – Вот и мое спасение!»

Онемевшими пальцами сжала рукоятку ножа и приставила лезвие к сердцу.

«Один удар и мучениям придет конец».

Надавила на нож, белая ткань разошлась. Холодная сталь коснулась кожи.

Один удар…

– Не смей, мама! – детский голос прозвучал в моей голове.

Рука зависла в воздухе, немного распоров кожу под грудью.

Встряхнув головой, отогнала наваждение. И вновь занесла руку.

– Мамочка, прошу тебя, – взмолился голос. – Живи! Живи ради меня, вместо меня! Пожалуйста, ма-ма, – голос сорвался, казалось, что говоривший заливался слезами. – Пожалуйста…

– Хорошо, мальчик мой, – прошептала одними губами.

Руки ослабли. Нож со звоном упал на пол. А по щекам потекли горячие слезы.

– Я буду жить для тебя! Обещаю…

Сквозь пелену слез не сразу заметила, что пейзаж во круг меня изменился. Я больше не сидела в темной комнате. Я парила в метрах десяти над землей. От неожиданности и переполненного страха я заорала, хватаясь за воздух руками, пытаясь хоть как-то приземлить себя.

Как ни верещала, как ни пыталась за что-то ухватиться – ничего у меня не выходило. Воздух заполнил легкие до отказа. Глаза слезились. А из горла доносилось лишь противное шипение. Ужасное сочетание чувств. Ты вроде паришь над землей и чувствуешь крылья за спиной. А вроде понимаешь, что это твои последние минуты перед смертью. Ведь если смерч резко прекратиться, я разобьюсь, и поминай как звали.

А звали меня…

Север

– Яда! – подскочил на кровати.

В последние дни сны стали совсем реалистичными. Каждую ночь мне снилась девушка, молодая, красивая, с большими карими глазами, больше напоминавшие топленый шоколад. И каждую ночь я терял её. Она была рядом, обнимала меня, держала за руку, а через секунду я метался по всему саду в поисках родных глаз и надрывая горло звал её. И не находя, просыпался в холодном поту, поднимая среди ночи и дорогую супругу.

Вот и сегодня она услышала мой крик.

– Дорогой, с вами все хорошо? – её короткие пальцы коснулись обнажённого плеча.

Я дорожил своей женой, оберегал её, уважал. Но любил другую. Сердце не билось рядом с той женщиной, подарившей мне сына. Душа болела, глядя на влюбленные в меня глаза. Они оба тянулись к являвшейся во снах деве, чье тело бело, как снег, а кожа нежна, как лепестки роз.

Это было неправильно. Муж должен быть верен одной единственной женщине в этом мире – своей жене. А у нас было все с точностью да наоборот.

Она любила меня, лелеяла, согревала заботой. Я же был ей благодарен за это, но не более. Даже сын не смог растопить к его матери мое ледяное сердце.

– Все хорошо, – брезгливо повел плечами. Её руки были слишком горячими, как и все её тело. Они обжигали, оставляя на коже рубцы и шрамы.

– Раз мы все равно проснулись… – протянула женщина, прикусывая пухлую губу – данный жест совершенно не красил её, но говорить об этом не стал – устал.

Как же я устал от этого всего. От светских приемов, балов, званных ужинов уже тошнило. Лицемерные улыбки, сплетни, громкие голоса наводили смуту в моей душе. Все это было не мое, не для меня. Всей этой показушной жизни хотела она. И только она. А мне было плевать. Пусть хоть вешается, лишь бы меня не привлекала в свои посиделки, после которых хочется разобрать весь замок по камешку. А лишние вообще спалить до тла.

Встряхнув головой, встал с постели и, одевшись в камзол, покинул покои. Единственными в этом сером, угрюмом замке людьми, которые действительно понимали меня, были: экономка Агата и годовалый сын – Август. Они всегда знали, чего я хочу и что для этого нужно сделать. Да и лишних вопросов никогда не задавали.

Поэтому я, как и каждую бессонную ночь, прошел в комнату сына и, отправив Агату спать, сел возле его маленькой кроватки и наблюдал, как во сне вздрагивали чёрные реснички. Такое занятие успокаивало и настраивало на рабочий лад. Правда хватало этого спокойствия ненадолго.

С приходом рассвета замок оживал. Громкие голоса разносились по коридорам. Шум, гам стоял то тут, то там. И нигде не было тихого и укромного уголка – жена находила меня везде. Правда, было одно место, куда она не решалась зайти – мой кабинет. Здесь был мой ад и рай. Из-за постоянных балов расходы росли с невероятной скоростью. Приходилось постоянно считать, просчитывать дальнейшую жизнь. А чтоб хоть как-то занять жену собой, приходилось работать в три раза усерднее. Деньги любят, когда их тратят. А я люблю свою работу. Хотя с рождением сына времени королевству уделял не так уд и много. Император, конечно, понимал мою положение. Но мне самому было неприятно представить пред глазами его Светелости и просить ещё одну отсрочку, ибо ребёнком занимались только я да экономка. Его же матери сын был не нужен – её интересовали только деньги, власть и балы, вечера и лицемерное общество.

Иногда я ловил себя на мысли, что эта женщина не любит меня, что все, что ей от меня нужно было – это социальный статус. А ребенок нужен был мне одному. Не спорю, раньше я бы развелся, несмотря ни на что. Но сейчас… Что-то держало меня возле этой женщины. Что-то сильное, крепкое, не желающее отпускать и на шаг от себя.

«Ты жалок! – магия, давно не говорившая со мной, вдруг подала голос. – Ты слышал себя? Из-за какой-то женщины убиваться. Тьфу! Не таким я тебя растила».

Усмехнулся. Магия Зимы говорила правду. С ней вообще спорить было бесполезно – она убивала количеством верных аргументов. А порой солью приходилась по открытой ране. Как дела и сегодня.

«Что ты с собой сделал, Север? – тихо спросила она. – Зачем мучаешь душу?».

– Ты знаешь, я не могу тебя выпустить. У меня маленький сын, который за этот год уже пятый раз болеет.

«Тьфу, людишки!» – магия была в ярости. Я отчетливо слышал, как она скрипела зубами и завывала от безысходности. А может и от чего ещё…

«Так найди лекаря! Ты же лорд в конце концов. У тебя власть, деньги».

– Не все могут вылечить, как ты говоришь, деньги и власть. Август медленно умирает, и ты это знаешь.

«Обратись к жрицам Афисы – они точно помогут», – на этом сила во мне закрылась, и я больше не чувствовал ни её эмоций, ни свою власть над ней.

Совет неплохой. Но согласятся ли дочери Афисы помогать такому, как я? Вряд ли. Помогли ведь однажды…

Роза

Проснулась от того, что в теле присутствовала небывалая легкость. Словно весь лишний груз стянули с меня и выбросили в Бездну. Душа пела. В груди порхали бабочки. А на губах играла счастливая улыбка. И её было в организме того, что напомнило бы о душу выворачивающих и убийственных испытаниях четырёх стихий. Почти ничего…

Встав привычно рано, направилась умываться. И вот тут-то и началось «доброе утро».

Раздевшись до гола, заметила небольшой рубец в области сердца. Первое впечатление – мне показалось. Я даже перекрестилась, ущипнула себя, но он никуда не исчез. Тогда я пригляделась и заметила, что это был не рубец, а распустившаяся алая роза с ярко зелеными шипами вокруг.

Рисунок был красив. Но что значил я не знала – ни в одной книге рун не видела похожего символа. Говорят, Богиня сама наделяет свою дочь характерной для неё руной. Но мой характер и близко не стоял с розой!