Дублер Казановы - Диля Дэрдовна Еникеева

— Ладно, Толян, — примирительно сказала Алла, положив руку ему на плечо и заглядывая в глаза. — Прости, сорвалась. День был трудный, опять на нас говно бочками катит.

— Кто? — сразу напрягся Толик. За свою повелительницу он, как верный пес, был готов сразиться с кем угодно.

— Ты не знаешь. Это баба. Расслабься, сами справимся.

Но тот не удовлетворился ответом и переводил встревоженный взгляд с Аллы на Ларису:

— Лар, хоть ты скажи, а то Алка ни в жисть не расскажет. Опять вляпались, что ли?

— Потом, Толян, — отмахнулась Алла. — Если понадобишься, мы о тебе не забудем.

— Тут бухгалтер приходил, чо-то подписать хотел. Чо сказать-то ему? — не отставал Толик.

— Ничего пока не говори. Все потом. Нет меня. Постой пока у дверей, никого из ребят ко мне не пускай, нам с Ларкой надо спокойно поговорить.

Верный оруженосец занял пост у дверей, а подруги вошли в кабинет. Алла дважды повернула ключ в замке, достала из холодильника бутылку минеральной, нашла в шкафу два стакана, с сомнением осмотрела их на свет, открыла дверь и попросила:

— Толян, помой стаканы.

Тот молча взял их и пошел в конец коридора, где была кухня. Алла дождалась, пока он принес чистые стаканы, и снова заперла дверь.

— Толик за тебя умереть готов, — сказала Лара, прикуривая.

— Да уж, — вздохнула Алла и тоже закурила. — Приручила волчонка. Собственнозубно может перегрызть глотку любому, кто на меня покусится. Порой меня даже пугает его готовность тут же кинуться на защиту, даже когда не просят.

— По-моему, он в тебя по-своему влюблен, вот и волнуется. А эмоции выражает, как умеет.

— Да я вижу, не слепая же… Уж что-что, а когда мужик по мне млеет, сразу чую. Другому бы уже давно вставила пистон, чтоб не пялился, а Толяну не могу. Жалко мне его. Парню скоро тридцатник, а что он видел, кроме детдома, колонии да бандитских разборок?! Даже бабы у него нет, хотя бы для физиологических надобностей. Уж сколько раз говорила: «Жениться тебе, Толян, надо. У тебя теперь жизнь стала спокойная, можно и семьей обзавестись». А он ворчит: «С тобой разве будет спокойная жисть! Только глаз да глаз. Кто тебя поберегет без меня?» Блюдет, как бы с моей головы волос не упал.

— Правильно, что ты не сказала ему про Натку, тут он ничем не поможет, слишком примитивен и агрессивен.

— Да, Толик привык переть напролом. Чуть что за пушку хватается. Он, конечно, может выбить Натке все зубы и добьется от неё правды, но жалко эту дурочку.

— Ты пока и Мирону ничего не говори.

— Конечно, не скажу, подруга, у меня мозги на месте. Сами разберемся.

— Бедная Натка по глупости всегда влипала в истории.

— Да срать мне на эту дебилку! — разозлилась Алла. — За что боролась, на то и напоролась. «Suum cuique», как гласит положение римского права, каждому по заслугам. Скоро уж до седых волос доживет, а все такая же дурыдна, что и двадцать пять лет назад.

— Видно, ей по жизни не везет… Можно быть и не слишком умной, но удачливой. С ее-то внешностью и мозги не нужны.

— Да дело не в Наткином невезении. Чую я, здесь все гораздо серьезнее.

— Объясни, — попросила Лариса. Она всегда доверяла Алкиной интуиции и полагалась на присущий подруге здравый смысл.

— Похоже, не все тут просто, дорогая… Пока фактов нет, одни предчувствия, но жопой интуичу, что имеет место быть какая-то интрига с криминальным душком. На данный момент у меня есть сильное подозрение, что эта коза засветила нас намеренно. Нашим добром да нас же в рыло! Сама посуди: вчера она мне звонит и жалобным голоском блеет, что совсем плоха, лежит позыбытая-позаброшенная в общей палате, никто её не навещает. Мы, две наивные альтруистки, решили проявить человеколюбие и примчались на её зов, а она строит из себя умирающую и даже разговаривать с нами не захотела. Поныла, что головка бобо и полотенце на лоб водрузила, как старая истеричка, чтоб за версту было видно, как тяжко она страдает. Голова не жопа — завяжи да лежи. Спрашивается: зачем она нас позвала? Ведь наши соки-фрукты ей до фени, вряд ли она с аппетитом на них навалится. У Натки явно была другая цель.

— Но какая?

— Кто ж эту недоделанную поймет?! У неё свои примитивные хитрости.

— Возможно, она надеялась на нашу помощь? Например, она думает, что мы её отмажем, использовав свои связи. Наверняка она слышала про недавние печальные события и их благополучный исход и решила, что в наших силах устроить ей красивый финал некрасивой ситуации.

— Но тогда бы она об этом нам сказала. Чего ж темнить-то, раз сама позвала?

— Ты думаешь, Натка в чем-то виновна?

— Думаю, что да. Сама посуди: откуда она уже вчера знала, что Марик пропал? Я-то поначалу решила, что он исчез не в физическом смысле, а из её жизни.

— А что она конкретно сказала?

— Сейчас припомню… Примерно так: «Марик пропал, а меня трясут, куда он делся». За дословность не ручаюсь, слушала её вполуха. Откуда она могла узнать? Вчера её никто не тряс, допрос был лишь сегодня утром, следователь успел задать ей всего пару-тройку вопросов, наверняка общего характера дескать, не знаете ли вы, любезная гражданка Пантелеева, где сейчас обретается гражданин такой-то? Вряд ли врачи при Натке рассуждали, куда подевался её драгоценный Марик, им криминальный аспект до фени. Следовательно, Наталья уже со вчерашнего вечера была в курсе пропажи любимого и предполагала, что будет следствие.

— Да, действительно… — задумалась Лариса.

— Все это очень подозрительно и наводит на далеко идущие размышления. Промашку я дала, не прислушалась к совету обожаемого мной Даля: «Не тронь говна — вонять не будет».

— А что тебя встревожило?

— Предположим вполне невинный вариант — они вместе ехали, потом во что-то врезались, а Марик сбежал от греха подальше, оставив бездыханную подругу. Если в тот момент та была без сознания, то придя в себя, удивилась бы, почему над нею не склоняется встревоженное лицо любимого. Соответственно, вчера Наталья попросила бы меня разузнать, куда он делся. А она сразу заявила, что Марик пропал, и по этому поводу её якобы трясут, хотя следователя тогда ещё и в помине не было.

— Да, непонятно получается… — задумчиво произнесла Лариса.

— Теперь рассмотрим второй невинный вариант. Натка во что-то врезалась, но не сильно, сознания не теряла. Марик по какой-то причине пересрал и сбежал от нее, высоко подбрасывая зад. Зачем же тогда ей говорить, что возлюбленный исчез, если он попросту