Султана вызывают в Смольный - Данцик Балдаев

Амур опять принялся не спеша обнюхивать клиентов. За столиком Осипова сидел еще один «молодец», съежившись, втянув голову в плечи, нервно шаркая дрожащими ногами. Схватив зубами за воротник, Амур и его опрокидывает на пол. Дальше все повторяется… Не доев свой лангет, Юрий Трофименко отправляется вслед за Осиповым к стене лицом и, после обыска, замирает там враскоряку.

В зале — гробовая тишина. Посетители даже перестали пить и закусывать. Оглянувшись, вместе с Амуром подхожу к столику, где сидит горлопан, встретивший нас матерком.

Командую: «Официант, ко мне!» Когда тот подлетает, приказываю:

— Рассчитайте этого мелкого хулигана.

Все выполняется махом. А участковый — прибавляет третьего задержанного к двум, стоящим у стены.

Подъехали Эймар Эзоп и начальник Ломоносовского УГРО Яковлев с двумя операми. Эймар Генрихович сияет, потирая руки: нашел в сельсовете и магазине «очень хорошие пальчики»…

— Ну, что, господа подонки! — говорит он, подходя к задержанным. — Теперь вас ожидает не ресторан, а высококалорийная баланда. Что поделаешь, уж коли воруете, нечего оставлять следы на земле! Ищите альтернативные способы передвижения…

«Спец» по социальной экологии

Порой розыскная собака, существо без речи и бюрократических инстинктов, выполняет некоторые обязанности, как сказали бы сегодня, социального эколога: обнаруживает негодяев и помогает изъять их из мира нормальных людей. Тем самым улучшая им бытовые условия, избавляя от стрессов.

12 августа 1965 года около часа ночи я с Амуром оказался во дворе дома № 59 по улице Народного Ополчения. За столом, где обычно мужчины резались вечерами в домино, одиноко сидел, положив голову на руки, человек средних лет. Уснул? Увы, навеки. Пиджака и обуви на нем не было. Рядом со скамейкой видны чьи-то следы.

Невдалеке, несмотря на поздний час, стояли человек десять — жители близлежащих домов. Спрашиваю у них, кто первым обнаружил труп, кто из них подходил к скамейке? Молчание. Повторяю вопрос… Наконец двое мужчин поясняют, что приняли сидевшего за пьяного и подошли к нему. Один начал его будить, но вскоре понял — надо звонить в милицию. Спрашиваю, видел ли кто-нибудь, когда с него снимали пиджак и ботинки? «Нет. Все пришли позже».

Обнаруживших труп прошу приблизиться на три метра. Даю понюхать Амуру видимые отпечатки подошв возле скамейки и командую: «След!»

— А ваша собака не покусает нас? — испуганно спросил мужчина в черном берете. — Ведь мы подходили к скамейке.

Похоже, он быстро сообразил, что к чему. Амур, взяв след, тут же попытался схватить зубами за пиджак его приятеля, а после новой команды «След!», обойдя вокруг стола, хотел наброситься и на него самого.

— А ведь права ваша собака! — не скрывает удивления «черный берет». — Я действительно обходил стол, рассматривая мертвого.

Мы с Амуром попали в трудное положение… Служебная собака не может задавать людям вопросы. Их должен задавать я, помочь ей.

Подумав, интересуюсь, какой у этих двоих размер обуви. Оказывается, у обоих — 43-й. С фонариком еще раз обшариваю землю вокруг скамейки. Мне повезло: чуть в стороне я нахожу хороший отпечаток с рисунчатой подошвой.

Понюхав его, Амур ведет опергруппу по улице Народного Ополчения. Миновали один дом, другой, третий… Наконец возле дома № 29 поводок ослабевает. Затем — снова натягивается, и вот мы стоим уже перед дверью квартиры.

Это коммуналка. На наш звонок отворяет женщина. Минуя се, Амур тянет пас к одной из комнат. Оперативники распахивают дверь…

В комнате двое пьяных мужчин. Вокруг — разгром, грязища.

— Где шмотки? — шагнул вперед милиционер.

В ответ — угрозы и мат. Прямой удар в челюсть — и матюжник в нокауте валится на кровать.

Амур бросается к другому, тот успевает закрыться грязным одеялом, от которого уже через мгновенье летят клочья…

Отзываю Амура. Мужчина, вмиг протрезвевший, весь мокрый, дрожащей рукой молча показывает на стенку. Там на гвозде висит темно-синий плащ и серый пиджак. Внизу стоят полуботинки. Вещи, снятые с трупа.

Выходим с Амуром из комнаты. В коридоре две пожилые женщины испуганно жмутся к стенке. И первый же вопрос, с надеждой:

— Теперь их посадят?

— Наверняка.

— Слава богу! На кухне ничего оставить нельзя. Воруют все, даже ложки! Входную дверь размолотили… А что в туалете творится? Водят пьяных мужиков, грязных баб. Потом, все измаранные, валяются на полу. Постоянные драки!

Стоим в прихожей. Из комнаты слышен голос оперативника:

— Ты знаешь, падла, что во время войны мародеров расстреливали на месте? Поганая морда! Загнать бы сейчас всю обойму в твой череп — и дело с концом! Колись, чей чемодан?!

Женщины благоговейно прислушиваются. Комментируют на свой лад:

— Давно надо было милиции к нам приехать и наподдавать им как следует!

Мародеров выводят. Багаж у них, как у солидных путешественников. Два новых чемодана… Новая вместительная спортивная сумка, еще куча всяких вещей. В отделении Кировского РОМ эти двое признаются в нескольких кражах и грабежах. Основная «специализация» — обирать подвыпивших и загулявших.

Возвращаемся в свой домик на Литейном, бижу рядом с шофером. Амур вальяжно развалился на заднем сиденье. Ну, чем не «спец» по коммунальной экологии? Обеспечил лет на пять спокойную жизнь в одной коммуналке и теперь отдыхает. Если бы не он, когда бы еще добрались до этих подонков…

Покаяние

Представьте Великую ночь под Рождество. Уже запели певчие «Христос вокресе из мертвых…» Уже зазвонили колокола во всех питерских церквах. И под этот радостный звон из всех щелей, нор-офисов и квартир повыползали нарушители законов божьих и человеческих, преступники и мошенники всякого рода и звания…

Куда спешат они? В храм? Вовсе нет! Потянуло их в ближайшие отделения милиции. Покаяться в преступлениях. Поскорее оформить явку с повинной.

Такого не будет, скажете вы, и вряд ли ошибетесь. Однако у большого мечтателя Аркадия Аверченко «Рассказ о колоколе», чей звон пробуждает в людях совесть и зовет добровольно покаяться, есть. Прекрасный рассказ!

А вспомнил я его в связи с происшествием, случившимся в нашем городе в канун иной «великой» ночи — 6 ноября 1965 года. За этим днем, если помните еще, неизбежно следовала очень великая и очень красная дата.

В милицию позвонили из храма. Только не в колокол, а по телефону, стоявшему за алтарем. И сообщили отнюдь не о массовом Покаянии:

— Взломана дверь в Дмитриевско-Коломяжской церкви. Похищено церковное вино и храмовые деньги.

Наша дорога к этому храму начиналась возле Большого дома. В видавшей виды полуторке шофер Иван Беляев, эксперт Валентина Бутакова и я с Амуром, тарахтя, въезжаем в Коломяги. Вот и Никитинская улица. Издали видна небольшая церковь. Ее венчает кокошник с крестом, вокруг которого маленькие главки. Над входом — одноярусная колокольня со шпилем. Нам машет Борис Иванов, старший оперуполномоченный 36-го отделения. Тоже только что приехал.

У входа в храм нас встречает сухощавый, низенький священник, представительный дьякон и один «штатский» средних лет — церковный староста.

После короткого разговора с ними каждый из опергруппы начинает заниматься своим делом. Теперь мы знаем: грабители покусились на церковь Святого Великомученика Дмитрия Солунского. Оттого она и называется Дмитриевской. Построена еще в начале века на средства прихожан.

Пока Амур сидит в салоне полуторки, я осматриваю храм. Хочу понять, откуда лучше запустить СРС по следу. В помещении за алтарем сломаны замки в двух шкафах. Из них злоумышленники забрали шесть бутылок кагора. На полу — одежда, журналы, книги. Все раскидано варварски — должно быть, искали еще вина. Амуру есть за что зацепиться…

Валя Бутакова, отыскивая отпечатки пальцев на дверях, скобах и засове, возится у главного входа. Двери довольно хлипкие, изрядно расшатаны. Состояние их чем-то напоминает нашу полуторку-«линейку» с небрежной надписью «милиция» на борту. Какой только халтурщик ее делал? Дверь в церковь двухстворчатая. Изнутри запирается на деревянный засов. Но щель между створками такая, что преступники легко перепилили засов обыкновенной ножовкой.

Борис Иванов опрашивает служителей культа. Записывает фамилии, адреса, показания для протокола. Тем временем я осматриваю подставки — на них были украденные копилки. Это простые деревянные столбики с небольшими столешницами. Пожалуй, отсюда и начнем. Я выхожу на крыльцо.

— Слышишь, Валя, — говорю Бутаковой. — Ночные посетители основательно пошуровали за алтарем. Там тебе может повезти! А вот отсюда, — показываю ей, — мы пойдем с Амуром, смотри не наследи…

Цепляю следовой поводок, скрученный «колбаской», за кольцо ошейника и вывожу Амура из салона «линейки». Даю ему выгуляться и подышать свежим воздухом несколько минут. И мы входим в церковь. Едва добираемся до середины, как слышится чей-то крик: