Черный Проводник - Александр Конторович

— Не волнуйтесь, товарищ лейтенант, — заметив его движение, сказал Храмов. — Тут чужих не будет. Это конь ваш Иваныча почуял. Он завсегда нас здесь встречает. Костер увидит — и к дороге выходит.

— Это кто ж таков-то?

— Живет он здесь. Давно уже. Еще и заставы нашей не было, а он уж тут свой дом поставил.

— А встречает он вас зачем? — оглядываясь по сторонам, поинтересовался лейтенант.

— Дак газеты мы ему привезли. Новости, опять же. Тут, хоть и тайга, а интерес у людей имеется. Да вы головой-то попусту не крутите. Небось, увидеть его хотите? Так не старайтесь понапрасну: он, ежели захочет, рукою вас потрогать может, прежде чем вы его увидите. Столько лет в тайге, тут чему угодно научиться можно.

— Это ты, Петя, правильно сказал, — прозвучал совсем рядом чей-то голос. — Только вот сам учиться не шибко спешишь. Столько лет уж здесь, а все такой же.

Крутанув головой, лейтенант увидел в трех шагах от себя неподвижно стоящего человека. Кожин мог поклясться, что еще пару секунд назад на этом месте никого не было. Незнакомец стоял в свободной позе, опираясь рукой на дерево. Через плечо стволом вниз висело ружье. Интересное, кстати говоря, оружие! Двустволка с вертикальным расположением стволов. Один ствол, судя по калибру, был нарезной, второй — гладкий. На ружейном ремне прикреплены патронташи, в каждом из которых торчало по несколько штук патронов. Такой же патронташ имелся на прикладе. Никакого другого оружия у незнакомца не было, только на поясе висел нож в ножнах.

— Тьфу на тебя, Иваныч! — дернулся в седле старшина. — Прекращай эти свои шуточки! Незнакомого человека так и напугать можно.

— Да какие же это шутки? Сколько раз тебе, Петя, говорил: внимательнее надо быть! Тайга — она невнимательных не жалует. А что до незнакомых — извиняйте, не признал сразу. Думал, свои все.

— Да ничего-ничего, товарищ! — нашёлся Кожин. — Меня тоже напугать не так-то легко, это уж старшина преувеличивает. Приходилось, знаете ли, в переделках бывать.

— А вы, как я понимаю, командир новый будете?

— Правильно понимаете, товарищ.

— В таком разе позвольте вам представиться: Шведов я, Александр Иванович, житель здешний. Будете мимо проходить — милости прошу на чаек.

— Кожин Михаил Федорович. Назначен на заставу командиром.

— Ну, и слава богу. Не дело это, когда отряд без командира. Льщу себя надеждой встретиться с вами еще не раз.

Спешившийся красноармеец подал Шведову пачку газет и небольшой мешочек. Тот степенно кивнул головой в знак благодарности.

— Не смею более задерживать вас. До заставы путь неблизкий.

И гость бесшумно растворился в близлежащих кустах.

— Ничего себе! — покачал головой лейтенант. — Прям как леший. Его даже не слышно совсем. Это откуда же он такой выискался?

— Всегда тут был. Как мы костер на перевале зажгли — так и он сюда наладился. У него из дому место это видно, раз огонь горит — так, значит, скоро на заставу поедут. Как раз ему сюда и дойти. Мы ему газеты возим, порох иногда купить просит да свинец. Нам не в тягость, а благодарность от хорошего человека приятна. Принято здесь так, друг другу помогать. Своим — тем более.

— В каком это смысле — своим?

— Он, товарищ лейтенант, в некотором роде сослуживец наш, — проговорил старшина.

— Это как?

— Так тоже из пограничников.

— А служил где?

— Дак… При царе и служил, в этих самых местах. Раненый — тоже, видать, супостаты подстрелили. Он оттого и в отставку вышел. До революции ещё.

— Это выходит — он из белых?

— Какие тут белые, товарищ лейтенант! В этих лесах войны не было. Не за что здесь воевать. Он тут чуть не с семнадцатого года живет. Во всяком разе, когда мы сюда пришли заставы ставить, он сам к нам первым пришел. Советы дельные давал, опыта у него хватает. И помогал не раз.

— А звание у него какое?

— Штабс-капитан.

— Офицер, стало быть?

— Точно так, товарищ лейтенант.

— Проверить его надо.

— На моей памяти, товарищ лейтенант, только вы уж не обижайтесь, вы пятый будете, кто это делает! Каждый новый командир, что сюда приезжал, аккурат с этого дела и начинал. Да бестолку это. Иваныча и в отряде знают хорошо. И ценят. Году в двадцать пятом через его распадок бандиты уходили. Кровищи на них было полно, терять было нечего. Вот и шли они к границе самым коротким путем. А путь этот один: через его дом. Он прям посреди распадка и стоит. Тогда вся округа на дыбы поднялась. Почитай, всем миром этих негодяев ловили. Они ж перед тем как уйти два хутора здешних разорили. Взяли по мелочи, но в живых никого не оставили. Такая уж у них натура звериная. Ну, взяли они харч, лошадей — людей-то за что стрелять?

— И что дальше?

— А то, товарищ лейтенант, что зажал их Иваныч посреди открытого места. Да так шесть часов и продержал, пока с заставы подмога не подошла. Ну, и мужики местные к тому времени подтянулись. Они стрелки знатные, белку в глаз бьют. Так что к подходу наших ребят бандюков всего четверо и осталось. С них всех потом после обыска чуть менее пуда золота взяли. Понятно теперь, почему они так к границе-то рвались?

— Сколько же их всего было?

— Осьмнадцать человек да главарь ихний. Говорят, в драке пятерых стоил.

— И это что же, Иваныч их всех и положил?

— Неа… евонный только главарь да ещё шестеро. Не перепутать — его штуцер, как в башку попадёт — так она и вдребезги! Правда, ещё троих подранил, ну, уж этих-то мужики опосля дострелили. А так-то он им просто голову высунуть не давал, постреливал иногда, чтобы не рвались особо. Ну, кто слишком резвый был да шумный — тот в лобешник-то и схлопотал. Остальные и притихли, ждали, когда у Иваныча патроны кончатся.

— Не дождались, надо думать.

— Два патрона у него было, как наши подоспели. Он уже прикидывал, как бы половчее с бандюка убитого карабин снять, да вот не пришлось…

— Надо же! Интересное у него ружьё!

— Да, редкий ствол. Поди, денег немалых стоит.

— А взял он его где? Неужто купил?

— Контрабандисты кому-то несли… да не донесли, видать. Повздорили с ним, думаю, да только вышел им тот спор боком… Может, и иначе было, так про то никто не ведает. А патроны он сам заряжает, пули льёт, я видел.

— Непорядок это. Трофейное оружие сдавать положено.

— У него это ружьё уже лет десять. Да тут, ежели по этому поводу местных трясти начнём… у каждого таких ружей не одно и не два. Вот начальство и распорядилось шума не поднимать. И то дело — на охоту как мужикам ходить? А случись такая банда ещё разок? Из двустволок их пугать прикажете? Дома все и останутся, никто в тайгу не пойдёт — бодайтесь, ребята, сами. Нам же хуже будет.

Кожин промолчал.

К заставе они подъехали через час.

Сначала над верхушками деревьев появилась наблюдательная вышка. А уж потом лейтенант рассмотрел и всю заставу. Длинный дом — казарма пограничников. Домик поменьше, надо думать — штаб. Ещё несколько строений в сторонке — жильё для комсостава, где-то там и его будущее обиталище. Перепутать с чем-нибудь конюшню было нереально.

Вот и всё. Здесь Кожину теперь предстояло жить и работать. Не самое шикарное место. Зато — он тут главный начальник! И не только здесь! На всей окружающей территории — тоже. Приятно осознавать…

Видимо, глазастый часовой на вышке рассмотрел среди прибывших нового человека. И сообразил, кто это такой.

Ибо к тому времени, как отряд въехал на территорию заставы, весь личный состав уже был выстроен для встречи нового командира.

Приняв рапорт от черноусого сержанта и поздоровавшись с бойцами, лейтенант распустил строй и отправился в штаб — хотелось посмотреть на место своей будущей работы. Но, увы — помещение удивило спартанской простотой, и, огорченный этим фактом, Кожин вышел во двор. Присев на лавочку, он достал коробку с папиросами. Постучав мундштуком о крышку, прикурил.

Звук шагов — он резко повернул голову влево. А рука сама собою снова дернулась к оружию.

— Ой! — смущённо потупилась молоденькая девчушка, выскочившая из-за угла штаба. — Извините! Я вам мешать не хотела…

— Ну, что вы! — незаметно отодвинув руку от револьверной кобуры, в свою очередь смутился лейтенант. — Ищете кого-нибудь?

— Да… дядя тут должен быть…

— Машка! Вот надеру тебе хвоста… — пробасил вышедший откуда-то старшина. — Дома подождать не могла?

— Так уж когда вы приехали-то, дядь Петь, а в дом всё не идешь!

— Служба! Понимать надо! — назидательно поднял вверх палец Храмов. — Вы извините, товарищ лейтенант, это племяшка моя. Родителей не осталось, вот она со мною и живёт.

— Что вы, товарищ старшина, всё в порядке, — успокаивающе поднял раскрытые ладони Кожин. — Я и не знал, что у нас тут такие красавицы обитают!

Девушка зарделась — это было видно даже в сумерках.