Английский язык с У. С. Моэмом. На окраине империи. Рассказы - Уильям Моэм

"Beauty (красота)," murmured Arnold Jackson (пробормотал Арнольд Джексон). "You seldom see beauty face to face (редко увидишь красоту так близко: «лицом к лицу»). Look at it well, Mr. Hunter (хорошенько посмотрите на нее, мистер Хантер), for what you see now you will never see again (потому что то, что вы сейчас видите, вы больше не увидите никогда), since the moment is transitory (ведь мгновения так мимолетны), but it will be an imperishable memory in your heart (но в вашей душе будет пребывать вечная память /об этой красоте/; imperishable— неувядаемый, нетленный, вечный;to perish— гибнуть, погибать, умирать; исчезнуть, кануть в вечность). You touch eternity (вы прикасаетесь к вечности)."

abashed [q'bxSt], thoughtful ['TO: tf(q)l], spirituality ["spIrItSu'xlItI], transitory ['trxnsIt(q)rI, 'trxnzIt-], imperishable [Im'perISqb(q)l], eternity [I'tWnItI]

It was all so lovely that Bateman stood abashed.

"I've never seen anything like it," he said at last. Arnold Jackson stood staring in front of him, and in his eyes was a dreamy softness. His thin, thoughtful face was very grave. Bateman, glancing at it, was once more conscious of its intense spirituality.

"Beauty," murmured Arnold Jackson. "You seldom see beauty face to face. Look at it well, Mr. Hunter, for what you see now you will never see again, since the moment is transitory, but it will be an imperishable memory in your heart. You touch eternity."

His voice was deep and resonant (голос его был низким и звучным; deep — глубокий; низкий, полный/о звуке, голосе/). He seemed to breathe forth the purest idealism (он, казалось, выражал абсолютный идеализм; to breathe — дышать; выражать/что-либо/,дышать/чем-либо/; pure — чистый, беспримесный; абсолютный, полнейший), and Bateman had to urge himself to remember (и Бейтману пришлось заставить себя вспомнить; to urge — понуждать, гнать; побуждать, заставлять) that the man who spoke was a criminal and a cruel cheat (что тот человек, который говорил это, был преступником и безжалостным мошенником; cruel — жестокий). But Edward, as though he heard a sound, turned round quickly (а Эдвард, словно услышав какой-то звук, быстро повернулся).

"Here is my daughter, Mr. Hunter (вот моя дочь, мистер Хантер)."

Bateman shook hands with her (Бейтман пожал ее руку). She had dark, splendid eyes and a red mouth tremulous with laughter (у нее были темные, прекрасные глаза и алые уста, дрожавшие от смеха); but her skin was brown (но кожа ее была смуглой), and her curling hair, rippling down her shoulders, was coal black (и ее вьющиеся волосы, ниспадавшие с плеч, были угольно-черными; to ripple — покрывать рябью; струиться, ниспадать). She wore but one garment, a Mother Hubbard of pink cotton (единственным предметом одежды на ней было /длинное просторное/ платье из розовой хлопчатобумажной ткани; Mother Hubbard — матушка Хаббард/персонаж детской песенки/;длинное просторное платье), her feet were bare (ноги у нее были босые), and she was crowned with a wreath of white scented flowers (и голова ее была увенчана: «и она была увенчана» венком из белых благоухающих цветов). She was a lovely creature (она была прелестным созданием = прелестное создание). She was like a goddess of the Polynesian spring (она была похожа на богиню полинезийской весны).

resonant ['rezqnqnt], breathe [bri: D], idealism [aI'dIqlIz(q)m], tremulous ['tremjulqs], Mother Hubbard ["mADq'hAbqd], wreath [ri: T], Polynesian [pOlI'ni: zIqn]

His voice was deep and resonant. He seemed to breathe forth the purest idealism, and Bateman had to urge himself to remember that the man who spoke was a criminal and a cruel cheat. But Edward, as though he heard a sound, turned round quickly.

"Here is my daughter, Mr. Hunter."

Bateman shook hands with her. She had dark, splendid eyes and a red mouth tremulous with laughter; but her skin was brown, and her curling hair, rippling down her shoulders, was coal black. She wore but one garment, a Mother Hubbard of pink cotton, her feet were bare, and she was crowned with a wreath of white scented flowers. She was a lovely creature. She was like a goddess of the Polynesian spring.

She was a little shy, but not more shy than Bateman (она немного стеснялась, но не больше, чем Бейтман), to whom the whole situation was highly embarrassing (для которого вся эта сцена: «ситуация» была в высшей степени неловкой), and it did not put him at his ease (и смущение его не стало меньше; ease — свобода, непринужденность) to see this sylph-like thing take a shaker and with a practiced hand mix three cocktails (когда увидел, как эта грациозная девушка взяла шейкер и умелой рукой = умело смешала три коктейля).

"Let us have a kick in them, child (сделай их покрепче, дочка; kick — удар, толчок; разг. крепость/вина/)," said Jackson.

She poured them out (она разлила их = коктейли; to pour — лить; наливать, разливать) and smiling delightfully handed one to each of the men (и, очаровательно улыбаясь, вручила каждому из мужчин по одному /бокалу/). Bateman flattered himself on his skill in the subtle art of shaking cocktails (Бейтман был высокого мнения о собственном умении в этом тонком искусстве смешивания коктейлей; to flatter — льстить) and he was not a little astonished, on tasting this one, to find that it was excellent (и он был немало удивлен, попробовав этот коктейль и обнаружив, что он был превосходным). Jackson laughed proudly (Джексон с гордостью рассмеялся) when he saw his guest's involuntary look of appreciation (когда он увидел непроизвольный удовлетворенный: «/высоко/ оценивающий» взгляд его гостя; appreciation — высокая оценка; оценка по достоинству).

sylphlike ['sIlflaIk], practiced ['prxktIst], pour [pO: ], astonish [q'stOnIS], involuntary [In'vOl(q)nt(q)rI], appreciation [q'pri: SI'eIS(q)n]

She was a little shy, but not more shy than Bateman, to whom the whole situation was highly embarrassing, and it did not put him at his ease to see this sylph-like thing take a shaker and with a practiced hand mix three cocktails.

"Let us have a kick in them, child," said Jackson.

She poured them out and smiling delightfully handed one to each of the men. Bateman flattered himself on his skill in the subtle art of shaking cocktails and he was not a little astonished, on tasting this one, to find that it was excellent. Jackson laughed proudly when he saw his guest's involuntary look of appreciation.

"Not bad, is it (неплохо, правда)? I taught the child myself (я сам обучил дочку; to teach), and in the old days in Chicago I considered (и в былые времена, в Чикаго, я считал; to consider — рассматривать; полагать, считать) that there wasn't a bar-tender in the city that could hold a candle to me (что в городе не было ни одного бармена, который бы мне в подметки годился: «который мог бы держать мне свечку»; cannot hold a candle — не выдерживает сравнения с; в подметки не годится). When I had nothing better to do in the penitentiary (когда мне в тюрьме было нечем заняться) I used to amuse myself by thinking out new cocktails (я, бывало, развлекался тем, что придумывал новые коктейли), but when you come down to brass tacks there's nothing to beat a dry Martini (но, если докопаться до сути, нет ничего лучше сухого мартини; brass — латунь, желтая медь; tack — гвоздь с широкой шляпкой; to beat — бить, ударять; разг. превосходить, быть лучше)."

bartender ['bQ: "tendq], penitentiary ["penI'tenS(q)rI], brass [brQ: s], tack [txk], Martini [mQ:'ti: nI]

"Not bad, is it? I taught the child myself, and in the old days in Chicago I considered that there wasn't a bar-tender in the city that could hold a candle to me. When I had nothing better to do in the penitentiary I used to amuse myself by thinking out new cocktails, but when you come down to brass tacks there's nothing to beat a dry Martini."

Bateman felt as though someone had given him a violent blow on the funny-bone (Бейтман чувствовал себя так, словно кто-то сильно ударил его по локтевому нерву; funny-bone — косточка на локтевом сгибе) and he was conscious that he turned red and then white (и он почувствовал, что он сперва покраснел, а потом побледнел; conscious — сознающий, понимающий; ощущающий; to turn — становиться, делаться). But before he could think of anything to say (но прежде, чем он смог найти, что сказать) a native boy brought in a great bowl of soup (туземный слуга принес большую миску/чашу супа; boy — мальчик; бой, слуга-туземец; to bring (brought); bowl — миска, таз; чашка) and the whole party sat down to dinner (и все они сели ужинать; party — отряд, команда; компания). Arnold Jackson's remark seemed to have aroused in him a train of recollections (замечание Арнольда Джексона, казалось, пробудило в нем самом вереницу воспоминаний; train — поезд, состав; ряд, цепь, вереница), for he began to talk of his prison days (так как он начал говорить о времени, проведенном в тюрьме: «о своих тюремных днях»). He talked quite naturally, without malice (говорил он совершенно непринужденно: «естественно», без злобы), as though he were relating his experiences at a foreign university (словно рассказывал об учебе в иностранном университете; experience — /жизненный/опыт).

violent ['vaIqlqnt], funny bone ['fAnIbqun], malice ['mxlIs], experience [Ik'spI(q)rIqns]

Bateman felt as though someone had given him a violent blow on the funny-bone and he was conscious that he turned red and then white. But before he could think of anything to say a native boy brought in a great bowl of soup and the whole party sat down to dinner. Arnold Jackson's remark seemed to have aroused in him a train of recollections, for he began to talk of his prison days. He talked quite naturally, without malice, as though he were relating his experiences at a foreign university.

He addressed himself to Bateman (он обращался к Бейтману) and Bateman was confused and then confounded (и Бейтман был смущен, а затем и вовсе сбит с толку). He saw Edward's eyes fixed on him (он видел, что Эдвард пристально смотрит на него) and there was in them a flicker of amusement (и что в его взгляде присутствует веселый блеск; flicker — мерцание). He blushed scarlet (он залился румянцем), for it struck him that Jackson was making a fool of him (так как ему вдруг показалось, что Джексон дурачит его), and then because he felt absurd (а затем, оттого что он глупо чувствовал себя) — and knew there was no reason why he should (хотя знал, что у него не было никаких причин чувствовать себя глупо) — he grew angry (он рассердился).

confused [kqn'fju: zd], confounded [kqn'faundId], scarlet ['skQ: lIt]

He addressed himself to Bateman and Bateman was confused and then confounded. He saw Edward's eyes fixed on him and there was in them a flicker of amusement. He blushed scarlet, for it struck him that Jackson was making a fool of him, and then because he felt absurd — and knew there was no reason why he should — he grew angry.

Arnold Jackson was impudent (Арнольд Джексон был наглым; impudent — бесстыдный) — there was no other word for it (другого слова для этого просто не было) — and his callousness, whether assumed or not, was outrageous (и его нечуткость/грубость, напускная или нет, была возмутительной; callous — загрубелый, затвердевший; мозолистый;черствый, неотзывчивый; to assume — принимать, брать на себя). The dinner proceeded (ужин продолжался). Bateman was asked to eat sundry messes (Бейтмана просили отведать различные кушанья; mess — беспорядок;зд. жидкая пища, похлебка; блюдо, кушанье), raw fish and he knew not what (сырую рыбу и еще Бог знает что), which only his civility induced him to swallow (которые он проглатывал только из вежливости: «которые только его вежливость заставляла его проглотить»), but which he was amazed to find very good eating (но которые, к его изумлению, оказывались вкусными; to find — находить; считать, находить; eating — еда, прием пищи; еда, пища). Then an incident happened (затем произошел инцидент) which to Bateman was the most mortifying experience of the evening (который оказался для Бейтмана самым оскорбительным = неприятным за весь вечер; experience — жизненный опыт; случай, приключение; to mortify — подавлять /страсти, чувства и т. п./; умерщвлять /плоть/; обижать, унижать, оскорблять). There was a little circlet of flowers in front of him (перед ним лежал небольшой венок из цветов), and for the sake of conversation he hazarded a remark about it (и, ради того, чтобы поддержать разговор, он осмелился высказать о нем замечание; to hazard — рисковать; осмеливаться).