Шумерские ночи - Александр Рудазов

Пусть даже придется ради этого пожертвовать овцой.

— Я как раз собирался резать ягненка, — подобострастно сказал пастух, заметив нахмуренные брови мага. — Не изволит ли почтенный абгаль разделить трапезу с ничтожным, что не смеет поднять глаз в присутствии господина?

— Ягненок? — оживился Халай. — Ягненок — это хорошо, баранину я люблю. Так и быть, позволяю тебе усладить мое чрево твоим угощением.

Креол с Шамшуддином тоже оживились. Мясо им доводится есть не так уж часто — учитель все-таки редкостный скупердяй. Но даже прожорливое брюхо Халая Джи Беш не вместит целого ягненка — что-то непременно достанется и им.

Пока пастух резал молоденького барашка, Халай скучающе зевнул, глядя на идущее к закату солнце. Если верить лугалю Хакурраю, все нападения происходили ночью, под звездным небом. Чем бы ни была неизвестная тварь, днем она не показывается. Спит в какой-нибудь норе или вовсе удаляется в одно из бесчисленных измерений, что таятся за Кромкой.

Значит, нужно немного выждать. Чем-нибудь заняться. Чем-нибудь развлечься. Спать не хочется — отоспался, пока ехали. Мясо еще не готово…

— Так! — вдруг рявкнул Халай, переводя взгляд с Креола на Шамшуддина. — Ты… и ты!

— Что повелишь, учитель? — хором спросили ученики.

— Деритесь!

Креол с Шамшуддином озадаченно переглянулись. Их старый учитель и раньше многажды самодурствовал, но такое отчудил впервые.

— С кем драться, учитель? — на всякий случай уточнил Креол.

— Друг с другом, идиоты! Мне надоело бить вас самому! Скучно! И рука устала! Так что избивайте друг друга сами — не все же учителю за вас отдуваться?!

— Но…

— Как ты смеешь пререкаться, дерзкий щенок?! — мгновенно остервенел Халай.

Щуплый старикашка с быстротой молнии подлетел к Креолу и саданул сухоньким кулачком в солнечное сплетение. Ученик согнулся и выпучил глаза, не в силах выдавить ни слова. Шамшуддин сочувственно поморщился — но в следующий миг ему в лоб врезался жезл учителя. Халай Джи Беш метнул его с удивительной точностью.

Пастух, размеренно вращающий вертел, содрогнулся в страхе. Дряхлый кассит выглядит хилым, чахлым — дунь, улетит! — но дерется не хуже опытного воина. Его подопечные — молодые парни, сильные и быстрые, но мерзкий старикашка лупит и швыряет их, как слепых котят. Аж жуть берет от такого зрелища.

Нет уж, от магов и магии лучше держаться как можно дальше.

Слегка отойдя от вспышки гнева, Халай упер руки в бока и хрипло каркнул, глядя на избитых учеников:

— Поднимайтесь, ничтожества!

Помогая друг другу, Креол и Шамшуддин кое-как уселись на землю. Старый учитель неодобрительно покачал головой, цокнул языком, уловив явную ненависть в глазах учеников, и фыркнул:

— Вы что же думаете, щенки, мне нравится над вами издеваться?!

Креол удивленно выпучил глаза, Шамшуддин приоткрыл рот…

— Правильно думаете! — торжествующе расхохотался Халай. — Очень нравится!

По счастью, тут ноздри учителя жадно задергались. До них добрался ароматный дымок от костра. Запах жареной баранины вызвал у Халая обильное слюнотечение, и он на время оставил учеников в покое. Даже неразборчиво пробурчал, что они тоже могут взять малую толику мяса.

Креол принес из колесницы узел с провизией. Ячменные лепешки, толченый чеснок, горчица — ничто из этого жареному мясу не повредит. Халай Джи Беш самолично разделал ягненка, орудуя ножом с такой скоростью, что пастух вновь задрожал от страха.

— Ленивые прожорливые выродки, — неодобрительно прочавкал старый маг, видя, как жадно уписывают мясо ученики. — Вы оба — бесполезный мусор. Вы умеете только жрать и выводить меня из себя. Больше ничего не умеете. Отвратительно. Воистину отвратительно.

Креол и Шамшуддин часто кивали, не переставая отправлять в рот кусок за куском. Противоречить учителю нельзя ни в коем случае — мгновенно вспылит и начнет орудовать жезлом.

Халай посмотрел на солнце, заходящее за рощу. Уже скоро. Сумрак сгущается, тени удлиняются. Овцы сгрудились в кучу, многие уже дремлют.

— …Места здесь гиблые… — тем временем рассказывал его ученикам пастух, тревожно озираясь по сторонам. — Старики говорят, тут и раньше люди пропадали. Но раньше редко — трое-четверо за год, не больше. Такое везде случается — волкам на зуб попадешься или с упырем повстречаешься… Бывает всякое. Про царь-кабанов слыхали?…

Шамшуддин наморщил лоб, что-то смутно припоминая. А Креол сразу мотнул головой — он ничего такого не слышал.

— Ну так вот, — оживился пастух, довольный возможностью почесать языком. — Обычный кабан — он зверь обычный. Гуляет себе по лесу, желуди роет, песни хрюкает. Конечно, на пути его попадаться не стоит. Свинья — она и есть свинья. Увидит человека — даже не думает ни минуточки, сразу с места в галоп, да клыками!.. Совсем как…

Пастух невольно покосился в сторону Халая Джи Беш. Креол с Шамшуддином в ужасе выпучили глаза, замотали головами — беда, если учитель распознает намек!

К счастью, внимание старого мага было полностью поглощено жареным барашком, и он ничего не заметил. Ученики облегченно вздохнули и выжидающе уставились на пастуха. Тот отхлебнул воды и степенно продолжил:

— Ну так вот. То, значит, обычный кабан. Их в здешних лесах довольно много — вот шурин мой на них часто охотится. С луком, с рогатиной. Но перед всяким походом обязательно бывает в храме. Кладет монету доброму Думузи, прозванному Таммузом, да просит всякий раз об одном — не дай повстречать царь-кабана!

— И что это за зверь такой? — наморщил лоб Креол.

— Это ужас, отрок! Ужас в свиной шкуре! Выглядит-то он точь-в-точь как самый обычный кабан — и клыки те же, и пятачок, и щетина… Ни одного различия. А только встретиться с ним и врагу не пожелаешь. Рассказывают, что боги, когда творили кабанов, малость зазевались и по ошибке вложили в одного из них силу дракона! Вот и попадаются иногда среди обычных кабанов царь-кабаны…

— И что же они, огнем пышут? — удивился Креол.

— Да нет, от этого боги миловали. Просто сильные они, как… как… один Энки знает, как кто. Как сам Хумбаба, не иначе. Шурин рассказывал, что царь-кабан ударом пятачка сшибает столетний каштан, взмахом клыка прорезает в земле овраг. Бороться с ним — гиблое дело, стрелы с копьями его шкуру только смешат. Вот так вот.

— Так это что, царь-кабан у вас здесь людей убивает?

— А?… Да нет, конечно! — махнул рукой пастух. — Царь-кабан тут ни при чем, точно. Он человечину не ест — просто злобы дурной в нем столько, что аж из сраки хлещет. Вот и таранит всякого, кого увидит. А тут у нас другое что-то объявилось… Темная это история, почтенные, пахнет от нее… нехорошим чем-то пахнет, грязненьким… Тут ведь у нас возле рощицы раньше колдун один жил…