Клан двурогих - Сергей Шведов

– Мне нужны деньги, владетель Ожский.

Бес оторвался от колыбели и удивленно посмотрел на женщину:

– Все доходы Ожского замка в твоем распоряжении.

– Деньги нужны не только мне, они нужны Отранскому.

– Почему же благородный Гаук сам не попросил их у меня?

– Благородный Гаук считает, что любовнице Беса Ожского сделать это гораздо проще, – зло проговорила Сигрид. – Все они считают Сигрид Брандомскую потаскухой, которая отдается меченому за золото и за помощь в спасении государства.

– И ты позволяешь им так думать?

– Позволяю, – надменно вскинула голову Сигрид, – потому что это правда. Королевы ничем не отличаются от прочих женщин, и когда им платить нечем, они платят своим телом.

– Положим, ты платишь не слишком щедро, – усмехнулся Бес.

Сигрид уже подняла руку, чтобы влепить ему пощечину, но передумала. В конце концов, он впервые недвусмысленно высказался о своих желаниях, хотя и в издевательской форме. Но от Беса Ожского большего ждать, пожалуй, не приходилось.

– Так ты дашь золото? – спросила она с вызовом.

– Дам конечно, – легко согласился он.

Сигрид была разочарована, и тут же рассердилась на себя за это неуместное разочарование. Неужели ей действительно хочется, чтобы этот двусмысленный разговор продолжался дальше?

Бес, как ни в чем не бывало, расположился в кресле у камина и пристально смотрел на Сигрид насмешливыми темными глазами. Самым умным было бы выставить его за дверь, но у нее накопилось к нему слишком много дел, так что приходилось терпеть его вызывающее поведение.

– Твой сын Тах спутался с Гильдис Отранской, это может не понравится благородному Гауку, а ссора с ним нам сейчас ни к чему.

– Но это ведь, кажется, вполне соответствует планам покойного Лаудсвильского, о которых он мне неоднократно намекал.

– Я рада, что ты даешь согласие на их брак.

– А я разве даю? – удивился Бес. – Хотя, если Таху нравится девушка, то почему бы и нет.

– Боюсь, что Таху нравятся и другие девушки, как и некоторым другим меченым, но я не потерплю разврата вокруг себя.

– А кто они, эти «некоторые другие меченые»? – полюбопытствовал Бес.

Сигрид закусила губу. Надо же так глупо проговориться. Теперь этот человек вообразит, что она его ревнует. Даже в дни юности она не могла терпеть самодовольной улыбки на его лице, а уж во времена нынешние тем более.

– Ну что ж, – вздохнул Бес, – я поговорю с Тахом, а также с «некоторыми другими мечеными», возможно, они изменят свое поведение, дабы не докучать благородной Сигрид.

Он поднялся с кресла и отвесил ей изящный поклон. Неслыханное рыцарство! А она держала его за грубого вояку. Интересно, где он набрался хороших манер, уж не среди суранских ли красавиц? Что-то слишком долго он там пропадал. А впрочем, какое ей до всего этого дело. Но дело все-таки было, именно поэтому благородная Сигрид смотрела вслед уходящему владетелю Ожскому почти с ненавистью.

Кеннет был вполне доволен жизнью и самим собой, и даже возвращение Беса Ожского, пропадавшего в Суранских степях несколько месяцев, не испортило его настроения. Кристин явно повеселела, и эту перемену в ее настроении Кеннет не без оснований приписал на свой счет. Тах и Гильдис Отранская уже ни от кого не таили своих отношений, и вольности в их речах и поведении порой повергали Кеннета в смущение. Конечно, Тах меченый, выросший в лесу, среди грубых людей и вохров, но благородная Гильдис могла бы вести себя и поскромнее. Впрочем, вопрос об их браке был уже решен, так что окружающие смотрели на их проказы сквозь пальцы. Нынешняя пора безвременья, когда одна война закончилась, а другая вот-вот должна была начаться, не располагали к строгости нравов.

Затеянная Тахом прогулка казалось небезопасной, но и сидеть за стенами замка на исходе лета, когда чудесная солнечная пора совсем скоро должна смениться дождями, тоже глупо. Тах собирался взять с собой и маленького Бьерна, но тут вмешалась благородная Сигрид и категорически запретила вывозить ребенка за стены. Расхрабрившаяся было Кристин тут же с ней согласилась, тем более что путь в Ингуальдский замок предполагалось проделать верхом, да еще быстрым аллюром.

Выехали из замка на рассвете, в сопровождении двадцати дружинников во главе с гвардейцем короля Гарольда Гунаром сыном Скиольда, единственным уцелевшим из этой железной когорты после Расвальгской битвы. Гунар получил от королевы Сигрид строгие наставления и ни в какую не соглашался углубляться в Ожский бор, на чем настаивал беспечный Тах. Меченому очень хотелось показать девушкам заколдованное озеро, купание в котором приносило счастье влюбленным. Кеннет стал на сторону Гунара, и Таху, в конце концов, пришлось смириться. Зато он всю дорогу до Ингуальдского замка рассказывал девушкам о любви сержанта меченых Туза к благородной Гильдис Хаарской. По словам Таха, эта любовь и привела Башню к гибели. А историю эту он узнал от старика Хоя, который в свою очередь слышал ее от меченых Чуба, того самого капитана, который сорок лет тому назад захватил Бург и не удержал его только потому, что среди меченых начались разногласия. Далее Таха занесло в такие дебри древней истории, что девушки только ахали, слушая его.

А Гильдис Отранская заметила между прочим:

– Не увидим мы теперь счастья по вине благородного короля Кеннета, который боится купаться в озере и предпочитает ему баню за крепкими стенами Ожского замка.

И все девчонки захихикали самым противным образом, даже Кристин улыбнулась. Конечно, ни для кого не было секретом, как благородный Кеннет «изменил» жене. Гильдис Отранская рассказала об этом всем с такими подробностями, которых не было и быть не могло. К счастью, замок Ингуальд уже замаячил на горизонте, и разговоры о колдовском озере стихли сами собой.

Кеннет с удивлением осмотрел сторожевую башенку Ингуальда, выглядевшую поновее его сложенным в стародавние времена стен.

– Ее разрушили меченые, когда штурмовали замок, – пояснил молодой Эйрик Мьесенский. – Это было давно, сорок лет назад.

– Чуб тогда был капитаном, – дополнил Эйрика Тах. – Я вам о нем рассказывал сегодня. Это он заключил в темницу старого короля Рагнвальда.

Кеннету это дополнение меченого не понравилось, его настроение и без того подпорченное в пути, упало еще на один градус.

В замке гостей ждали. Эвелина Ульвинская, в сопровождении отца, благородного Фрэя, и сестры, благородной Астрид, спустилась во двор, чтобы приветствовать по всем правилам этикета короля Кеннета и его супругу королеву Кристин. Сам владетель замка, десятимесячный Тор Ингуальдский, сопел у матери на руках, и прибытие большого количества знатных гостей его нисколько не взволновало. Он даже не проснулся, несмотря на поднявшийся вокруг шум, чем чрезвычайно позабавил веселую компанию.