Тайна волжской Атлантиды - Алексей Биргер

Недолго думая, я выключил оба фонарика и, отчаянно работая ластами, заплыл в погреб, оказавшись в полной темноте. Возникло такое ощущение, будто мне не хватает воздуха! Я отплыл подальше, к самой задней стене, а в это время черная тень закрыла собой проем входа в прикухонный закуток.

Сейчас мне стало видно, что у этой тени - очертания человека, одетого в гидрокостюм, с аквалангом и ластами. И в руках этот человек что-то держал...

Ну, конечно, подумал я! Это, наверно, Сергей. Они проснулись намного раньше, чем я предполагал, обнаружили нехватку одного гидрокостюма, акваланга и прочих принадлежностей, поняли, что я затеял, и кинулись меня разыскивать! А Сергей, чтобы времени зря не терять, спустился под воду с видеокамерой.

А я-то уж представил себе этого Черного Старика...

Еще мгновение - и я бы выплыл навстречу аквалангисту, но тут он включил свой фонарик, и я увидел, что это вовсе не Сергей, и не кто-нибудь из наших! Это был незнакомый мужик, с довольно злобным лицом, и в руках он держал не видеокамеру, а ружье для подводной охоты, заряженное такой мощной металлической стрелой, что её вернее было бы назвать гарпуном!

Конечно, я не исключал, что этот мужик абсолютно безобиден, а ружье таскает с собой на всякий случай - для самообороны (хотя от кого самообороняться в этих водах, не очень было понятно) или в надежде подбить какую-нибудь крупную рыбу. Но я решил не рисковать, открываясь ему, и совсем затаился.

А мужик, медленно шевеля ластами, направился к погребу. Я лихорадочно соображал, что делать. Еще пару секунд - и он меня заметит.

Оставалось одно: зарыться в этот вязкий ил и сидеть там. Кислорода в баллоне было ещё навалом, я это видел по индикатору. Но для того, чтобы погрузиться в ил, надо было за что-то ухватиться и притянуть себя ко дну... Я протянул руку вниз, надеясь, что мягкий илистый слой никак не меньше пятидесяти сантиметров - столько мне было надо, чтобы исчезнуть в нем вместе с баллоном - и ещё надеясь, что я не наткнусь на что-нибудь гадкое и не распорю руку или живот.

Мне удалось нащупать какой-то выступ, не очень скользкий, и я потянул себя вниз, погружаясь в ил. Как раз вовремя - мне показалось, что луч фонарика как раз стал шарить по погребу. Но меня уже никак нельзя было разглядеть. Я всем телом опустился к самому полу - который, к моей радости, был ровным и гладким. Вокруг было темно, хоть глаз выколи. Частички ила и грязи налипали прямо на стекло маски.

Я выжидал. И тут, к моему ужасу, я обнаружил, что кирпич, за который я держусь, медленно поддается, выскальзывая из своего места в кладке стены. Вот он совсем выскочил, и я, чтобы удержаться и чтобы не совершить лишних движений, быстро его выпустил и переместил руку в то место, где он только что был.

Мне опять удалось ухватиться - и при этом я кончиками пальцев нащупал что-то еще. Деревянное, а не каменное...

И это деревянное пошевелилось, когда я его слегка толкнул.

Мне стало интересно, и я попытался другой рукой нащупать, что же это такое. "Это" оказалось небольшим изделием прямоугольной формы, вроде крупного детского кубика. Или, вернее, двух крупных кубиков, составленных рядом.

А ровная неглубокая щель, тянущаяся вокруг всего кубика - я очень четко чувствовал эту щель пальцами - не оставляла сомнений, для меня, во всяком случае, что это не просто кубик, а ларчик или шкатулка, и что я нащупал щель между крышкой и основной частью.

У меня опять перехватило дыхание - на этот раз от восторга. Шкатулка, в тайнике, на который я случайно наткнулся! Сбывались мои самые смелые мечты - и даже больше!

От восторга и от того, что я постарался одной рукой ухватить шкатулку покрепче, другая рука, которой я держался, соскользнула с кирпичей, и я начал всплывать. Я тут же ухватился заново, но, видно, какое-то волнение на поверхности илистого слоя возникло, потому что я ощутил мощнейший удар, пришедшийся в баллон, и меня будто к стенке припечатало! Я взбрыкнулся и толкнул что-то мягкое. Выплыв из илистого слоя, я увидел аквалангиста - в ту же секунду вода вокруг меня закрутилась мощнейшим водоворотом, и нечто гигантских размеров - не меньше трех метров в длину - рвануло на аквалангиста из ила!

Аквалангиста унесло куда-то, как пушинку, вода вокруг меня совсем помутнела, а я - в таком ужасе, которого в жизни не испытывал - стал шарить вокруг, пытаясь понять, с какой стороны на меня может напасть неведомое чудовище!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

СОДЕРЖИМОЕ ШКАТУЛКИ

Как ни странно, я пришел в себя очень быстро. Не скажу, что за долю секунды, но около того. Наверно, крайняя ситуация, в которой я оказался, подействовала на меня навроде ледяного душа, заморозившего мой ужас. Вот именно, мне было безумно холодно внутри и жарко снаружи - жарко так, что все тело защипало и зачесалось от пота, который сквозь плотный изолирующий гидрокостюм деться никуда не мог. И это при том, что вода была совсем не теплой - вода августовского раннего утра, да ещё на самом дне. Я не знаю, сколько было на поверхности. По картам речного судоходства выходило, что эта часть Рыбинского моря довольно мелкая. По-моему, отметки наибольшей глубины указывали пять метров, если не ошибаюсь. А я был не наибольшей глубине. Но мне казалось, что до поверхности метров семь, а то и все десять наберется...

Итак, мой ужас не пропал, а превратился в льдышку, расколовшуюся на три части и провалившуюся в сердце и в пятки. От этого холода мне крепко было не по себе, но, главное - ко мне вернулась способность думать и соображать. Причем думать и соображать очень быстро, с быстротой молнии: времени на колебания и на неправильные действия у меня не было!

Я припомнил увиденное мельком чудовище: сплющенная голова, огромные черные усы, горизонтально расположенные плавники хвоста... Конечно, это был сом, гигантский сом!

Потом, размышляя над всем произошедшим мы правильно, думается мне, предположили, откуда он мог взяться в погребе. Скорей всего, он проник туда, когда был помоложе. Щель в двери от выбитой тоски была шириной сантиметров пятнадцать, а то и все двадцать. В такой проем пройдет и двухметровая рыбина! Вот сом и забрался туда - уже не маленьким, но ещё не таким гигантом. Там ему понравилось: темно, тихо, место укромное, илистый слой глубокий, пищи полно... Вот он и почивал там, и не пытался выбраться. Потому что если б ему захотелось выбраться, а в щель бы он уже не проходил, то он бы опрокинул дверь, и все. Если она от моего легкого прикосновения полетела, то такая туша снесла её, даже не заметила бы. А так, точно по Борису Заходеру, что взрослый сом "лежит себе на дне, Сомостоятельный вполне", и будет лежать, если его не потревожить.

Вот его и потревожили!.. Когда я заметался в погребе, я лягнул его и спугнул, вот он и рванул прочь.

Но, знаете, я понял, откуда могут браться легенды про морских змеев и лох-несских чудовищ. Когда эта громадина метнулась у меня из-под ног, развернув толстенное и длиннющее туловище, то вот тут я и мог бы помереть от страха!

Хотя получалось, что он меня спас...

И я устремился к выходу.

Аквалангист, которого снес сом, ещё долго не очухается. А если очухается, то будет сначала с этим сомом и разбираться, так что время у меня есть. Или... Мне не нравилось, что мой баллон становится все тяжелей, и воздух влажным.

Сквозь мутную воду я стал выбираться прочь, стараясь держаться поближе к стенам. Выбрался я через тот же оконный проем, через который проник в дом, и поплыл у самого дна. Вода сделалась довольно прозрачной. Ни аквалангиста, ни сома нигде не было видно. И меня совершенно не интересовало, где они могут быть. Одно было желание: надеюсь, что подальше от меня!

Доплыв до моста, где я оставил люстру и бутылку, я оглядел свою амуницию. Так и есть: стальная стрела из подводного ружья пробила мой баллон с кислородом! Ужас! Возьми этот аквалангист немного пониже - и меня бы не было в живых! Выстрелом меня и отбросило. Но главное - из пробитого баллона очень быстро уходил кислород. Хорошо, стрела в нем засела и сколько-то затыкала дырку, которую сама и проделала. Так что ещё минут пять - может, десять - я проплыву. Хуже было другое. Струйка пузырьков из дырки тянулась от меня до самой поверхности воды, вертикальной ниткой, казавшейся жемчужной в отблесках достигавших её солнечных лучей. По этой струйке пузырьков заметить меня - не фига делать! Есть, конечно, надежда, что их могут принять за пузырьки от крупной рыбы, или, там, от выдры или водяной крысы - но надежда слабая.

Я подумал о том, чтобы бросить баллон и плыть без него. Тоже нельзя. Столкнувшись сомом, этот аквалангист - или аквалангисты, большая была вероятность, что их несколько - решат, конечно, что из-за сома и возникла вся суматоха, что это он мелькал в доме, и что стреляли в него... Обнаружив баллон - а баллон будет далеко заметен - они поймут, что, кроме сома, в доме был человек. И начнут этого человека отчаянно искать. А судя по всему, эти парни - из тех отмороженных, которые и на яхту напасть могут...