Пленница генерала драконов (СИ) - Солт Елена

— Да что он мне сделает? Хуже, чем есть, уже не будет! Хотя… будет. Знаешь, что он грозится сделать? Продать меня в Дом утех! Или к гномам на рудники! Как тебе? Нашёл, с кем сражаться! — намеренно громко кричу, задрав голову к потолку, будто Райгон может меня услышать сквозь толстые стены замка. — Выбрал себе жертву! Достойный генерал у императора, ничего не скажешь!

— Тшшш! — испуганно машет на меня полотенцем Фосия. — Допрыгаешься ты, Аурэлия, ох допрыгаешься! Молодая ещё. Глупая, ох, глупая!

— Это я глупая? — надуваю губы. — А сама бы ты что сделала?

— Вы с молодым лордом как те два козлика на узком бревне, помнишь сказку?

— Помню, — бурчу недовольно. — Оба упали в воду и утонули.

— То-то же, — Фосия возвращается за стол к нарезке лука, показывает на меня кончиком ножа. — Только вот против тебя сейчас не козлик, а дракон, с крыльями и дыханием огненным. Съест тебя и даже не подавится. С ним ты вздумала тягаться? Так нельзя, Аурэлия. Проиграешь.

Молчу и остервенело чищу картошку, вымещая на клубнях свою злость на Райгона.

— Одного не пойму, — продолжает Фосия. — Чего молодой лорд на тебя так взъелся? Причём сразу, только порог переступил — и ну таскать тебя по этажам, да в темницу швырять.

— А я о чём? Я же говорю: он меня ненавидит!

Фосия задумчиво молчит. Слышен только стук ножа по деревянной доске, да бульканье очищенной картошки, которую я бросаю в таз с чистой водой.

— А не попробовать ли тебе иначе себя повести с ним? — предлагает кухарка.

— То есть, как это? — недоумённо хлопаю глазами.

— Ласково, нежно. Тут улыбнуться, здесь промолчать, там похвалить. Ведь ты же умеешь, я точно знаю! Взять хотя бы тебя со старым лордом, или молодым Лингерли — ведь с ними ты совсем другая, Аурэлия.

— Разумеется! — захлёбываюсь от возмущения и встаю со скамеечки. — Потому что их я искренне уважаю и люблю! — поправляю себя, вспомнив о старом лорде. — Любила. Потому что они благородные, достойные и честные! Нельзя сравнивать их с Райгоном! Он может только угрожать и командовать! А на людей ему и вовсе плевать! Он нас ненавидит!

— Так ненавидит или плевать? — хмыкает Фосия. — Так ненавидит, что, рискуя собой, зачищает приграничные земли от гаргулий?

— Это… это наверняка был приказ Императора!

— Так плевать, что первое, что он делает, вернувшись сюда — собирает всех слуг и спрашивает, чем он может помочь и у кого какая беда или боль? Притом, что у него самого только-только отец умер…

— Вообще не помню такого!

— Конечно, не помнишь! Ты в это время сидела внизу в подземелье.

— В которое он сам же меня и посадил!

— Опять же, — кивает Фосия. — Не слишком ли много внимания для той, на кого плевать?

— Да я… да он…

— Помолчи, Аурэлия, — останавливает Фосия. — Ты мне заместо дочки, дурного я тебе не посоветую, сама знаешь. Ты девушка красивая, умная, нежная, мягкая. Вспомни себя с молодым Лингерли, вспомни себя со старым лордом, вспомни себя со мной, когда прибегала за пирожком с вареньем. Такая ты настоящая! Такой тебя никогда не видел молодой лорд. Стоит ему появиться — ты превращаешься в гаргулью. Дерзкую, наглую и глупую гаргулью! Зачем ты это делаешь? Хоть раз ты чего-то хорошего этим добилась, а? Молчишь. А я тебе скажу! Не добилась и не добьёшься! Ничего хорошего! Потому что женская сила не в грубости, а в мягкости, хитрости и умении промолчать там, где нужно. Научись ими пользоваться, и сможешь управлять мужчинами!

— Я не желаю никем управлять! А с такими, как Райгон, не желаю иметь ничего общего!

Фосия вздыхает и качает головой:

— Не желаешь управлять ты — готовься, что будут управлять тобой.

Эта её фраза неприятно колет. В ушах звучит тихий злой голос Райгона: «вечером чтоб дала ответ: мои сапоги, рудники с гномами или столичный Дом утех. Не выберешь сама — это за тебя сделаю я».

Выходит, Фосия права? Но внутри всё протестует против такого вывода. И я злюсь:

— Так легко раздаёшь советы! Можно подумать, ты что-то смыслишь в управлении мужчинами!

Отправляю очередную картофелину в таз к очищенным с громким булькающим звуком. В этот самый миг на кухню заходит Жакар.

Одного взгляда на дворецкого достаточно, чтобы понять: он явно пожаловал по мою душу.

Оскорблённо поджимаю губы и продолжаю, как ни в чём ни бывало, чистить следующий клубень. Дворецкий скользит по мне недовольным взглядом:

— Чего она здесь?

— Помогает, господин Жакар.

Прелестно! Продолжайте говорить обо мне так, будто меня здесь нет!

— Непорядок, — кривится тот. — Пусть отправляется в комнату. Не припомню, чтобы господин генерал позволял ей рыскать по замку.

Открываю уже было рот, чтобы высказать этому предателю всё, что думаю о нём самом и о его господине, как вдруг Фосия делает мне предупреждающий знак за спиной.

Огромным усилием воли проглатываю обидные слова и с удвоенной скоростью кромсаю кожуру ни в чём не повинной картошки.

— Как скажете, господин Жакар, как скажете, — активно кивает Фосия.

Цокаю себе под нос. Да уж, невелика наука — управлять мужиками, во всём с ними соглашаясь. Тоже мне!

Продолжаю молча чистить картошку. Фосия вытирает руки о передник и обходит стол:

— Тут такое дело, господин Жакар, — её тон вдруг меняется с делового на доверительный, подхватывает дворецкого под руку и уводит в сторону кладовой. — Я давеча поставила вишнёвую настоечку, и надо бы понять, готова она или нет. А мне никак нельзя, у меня же голова разболится мигом.

Они исчезают за дверью, ведущей в кладовую. Щёлкает, загораясь, магический светильник.

— Вишнёвую говоришь, кхм, — заинтересованно и уже вполне миролюбиво уточняет дворецкий.

— Вишнёвую, сладенькую. Вы же разбираетесь, может, выручите, попробуете?

— Ну, если надо для пользы дела, я просто обязан, так сказать, кхм.

Раздаётся звук откупориваемой бутылки, плеск жидкости в стакан.

— Ну, как? — интересуется Фосия.

— Хорошо пошла, мягонько, — хрипит дворецкий. — Не распробовал.

— Конечно, ещё попробуйте, чтоб убедиться.

Продолжаю чистить картошку и греть уши.

— Девочку наверх отправлю, прямо сейчас, как вы сказали. Вот только…

— Что?

— Сама слышала, как господин Райгон кричал, чтобы она служила, как остальные. Вот она и служит, его приказ выполняет, вроде как. Но вам виднее, конечно!

— Служит, говоришь?

— Сами видите.

Скрипит дверь кладовой, из которой выглядывает Жакар. Встречаю его угрюмым взглядом исподлобья. Дворецкий снова скрывается в кладовой.

— Раз так, пускай сидит, Бог с ней. Только потом пусть сразу к себе идёт, а не гуляет где ни попадя.

— Конечно, конечно, как скажете.

— Ну, всё, ужин в семь, успеваешь?

— Успеваю, успеваю, не беспокойтесь!

— И этот самый мне…

— И пудинг ваш любимый рисовый поставлю, всё как обычно, мой господин!

— Кхм, — в голосе дворецкого довольные нотки, — ну, всё, давай тут, хозяйничай.

Жакар проходит мимо меня на выход, не говоря ни слова. Следом за ним показывается раскрасневшаяся Фосия. Я приподнимаю одну бровь:

— И что это было?

— Наглядный пример! — кухарка приподнимает вверх указательный палец. — Да, на примере картошки, но так оно работает где угодно. Вот проверь, и сама убедишься.

— Не собираюсь я ничего проверять, — бросаю в таз последнюю картофелину.

— Ну, тогда я даже не знаю, — разводит руками та. — Шей себе повязки на лицо.

— Повязки? — хмурюсь и смотрю на неё вопросительно.

— Повязки из нескольких слоёв ситца, — кивает Фосия. — Их носят на рудниках, чтобы не наглотаться вредной пыли и умереть не сразу, а лет через пять.

Поднявшись к себе наверх, меряю шагами комнату. Из головы не идёт то, что сказала Фосия.

Особенно её совет насчёт ситцевых повязок на лицо — благодаря ему жуткие рудники вдруг перестают казаться некоей эфемерной угрозой. Они вдруг делаются реальными.