Крупа и Фантик - Евгения Мальчуженко

Такая предусмотрительность, дорогой мой Фантик, по-моему, чревата далеко идущими последствиями.

А с доносами, как ты и предполагал, Фантик-прорицатель, они действительно справились. Всё и в чудовищном количестве присылают сюда, причем в двух вариантах. Один — непосредственно в Администрацию школы Лонжюмо (так указано на конвертах), а второй — копия для таможни, в которой содержится намек на некие запрещенные для провоза предметы (ничего конкретного, но действовать должно безотказно). Даже В. И. не ожидал такой активности на ниве доносительства от проверенных партийцев. Но его это не обескуражило. Наоборот, Володя нашел в этом некоторое радостное удовлетворение. С одной стороны, такой нездоровый ажиотаж, по его мнению, свидетельствует о бесспорном успехе его очередного начинания, с другой стороны, накапливаются досье на участников событий, которые могут произойти в будущем.

Письмо получилось не очень пространное, но утомительное для прочтения.

А потому прощаюсь и с благодарностью тебя ЦК. Крупа

Спасибо тебе, милая моя Крупиночка, за высокую оценку моей умственной деятельности. И тебе, и (но это страшная тайна) твоему Вовке. Если у В. И. еще какие-нибудь затруднения появятся, я готова оказать посильную помощь, ха.

С доносами получилось еще интереснее, чем вам это видится из вашего «далека», если, конечно, может быть хоть какой-то интерес в этих грязных анонимках.

Так вот, кроме тех двух вариантов доноса, о которых ты мне сообщила, существует еще несколько, которые рассылаются в ЦК (это не то, что ты подумала, а Центральные Комитеты, ха) различных политических партий. Дело в том, что у нас здесь, в Москве (и, наверное, в Санкт-Петербурге), наметилось явление плавного перетекания кадров из одной партии в другую. (Родоначальником этого «движения» с девизом «Кадры решают все» стал Коба-Фикус, о чем я тебе уже, кажется, писала.) Следовательно, совершенно нельзя с определенностью сказать, в какой партии и когда окажется тот или иной партиец. Именно поэтому создается сразу множество вариантов доносов на каждого кандидата в Лонжюмо. Все ЦК пребывают от этого в эйфорическом возбуждении — досье-то всем в радость. Представляешь, некто N, например, обращается в «очередную» партию с просьбой о возможности вступления в ряды (при этом имеется в виду перевод без прерывания партийного стажа), а тут уже в специальном долгом ящичке на него информация объективная подготовлена, ха!

Уф, устала от этих «логических» построений.

Крупочка, извини, что я сейчас попытаюсь дать тебе очередной совет, но, по-моему, ты должна записаться на гимнастические курсы для укрепления мышечного рельефа. Ведь В. И. тебя, мою мягкую и такую нежную подругу, может вконец защипать. Этому надо что-то противопоставить. Например, столь модные теперь гимнастики.

Да, чуть не забыла — у меня к тебе большущая просьба. Тут во всех большевистских кружках, организованных для рабочих, имеются портреты В. И. в английском котелке. Головной убор этот — далеко не верх аристократизма, но приметный символ стабильности. Пришли мне, пожалуйста, портрет Володи в кепке с пуговкой. Я этого просто не могу себе представить, кроме того, мне хочется сделать приятное Мишелю Калинину как постоянному посетителю заведения мадам Клары и моему самому ценному информатору из ваших.

Жду новостей о «школе». Может быть, надо придумать какие-нибудь дополнительные практические занятия, ха?

Заранее благодарный Фантик, который тебя никогда не щиплет, а только очень нежно ЦК.

Мой любимый Фантик, дагерротип В. И. в кепке с пуговкой и в гороховом галстуке выслала и «присыпала» его тремя фунтами замечательного шоколада. Думаю, что вскоре ты все получишь и всем (конечно, в разной мере, гы) насладишься.

Твой рассказ о партийных кадрах меня потряс. Здесь явление перетекания тоже существует, но оно не носит массового характера. Нас в «заграницах», конечно, меньше!

Твоя программа обучения претерпела некоторые изменения в части углубленного курса для самых одаренных учеников. В. И. сказал, что он пойдет другим путем (не сказал, правда, куда, гы). Произошло это потому, что Володя очень впечатлительный, а тут неделю примерно назад у нас с визитом побывал гость из России — Джанни Мичурин[70], натуралист. Весь вечер рассказывал о каких-то посадках, пересадках и подсадках (по-моему, он имел в виду совсем не то, что В. И.), а в конце, как это принято у «мальчишек», изрек афоризм: «Мы не можем ждать милостей от природы». Вот эта фразочка и повлияла на изменение твоей весьма удачной формулировки: «Что делать в случае отсутствия слабого звена? Политические, экономические и социальные способы ослабления цепей империализма».

Зачем, говорит, нам ослаблять сильное звено, если можно просто объявить о его слабости. Вот так, мой Фантик, — цинизм и демагогия, а также просто нечеловеческая находчивость.

Занятия в школе начинаются через две недели. В Париж прибыла Инеска в красной шляпке!!! Теперь они везде появляются вместе — кепка и шляпка. Французский народ и плехановцы веселятся, а фракция большевиков, с льстиво-почтительным выражением на лице, бежит делать заказы к модисткам. Моя Жюли сказала, что в их мастерской девушки работают уже круглосуточно. Что-то еще будет?!

Замершая в ожидании неотвратимого всегда твоя Крупа всегда тебя ЦК.

Крупочка, моя бесценная подружка! Нет слов, чтобы выразить тебе мои чувства и благодарность. Все — и шоколад, и дагерротип Вовки в кепке с пуговкой, и не обозначенная в письме, но тем более приятная (как сюрприз) крохотная, с ноготок, бутылочка ликера — все это привело меня в состояние полной разнеженности и печали. Но ликер в соединении с шоколадом оказал свое радостное и бурное действие. Я взбодрилась, натерла Дюшку ароматическими мастиками, а также выдала ей сверхнормативный листик капусты и кусочек сухого бисквита. Дюшка была счастлива, а я с обновленными силами помчалась на завод Михельсона. Пострелять.

Ликер подействовал в полной мере, поэтому отстрелялась я не очень удачно, но это меня совершенно не расстроило, ха.

И тут наступил час Дагерротипа. Я внимательно все рассмотрела, прежде чем вручить подарочек Мишелю. Тебе не кажется, Крупочка, что кепка нашему вождю чуть-чуть великовата, что придает ему искусственную простоватость? И эта почти детская пуговка на темечке… трогательно, конечно, но все-таки диковато выглядит.

Но ты, конечно, права — пусть и совершенно неприемлемыми средствами, а он создал себе запоминающийся образ.

На следующий день я оставила у мадам Клары записочку для Мишеля Калинина с просьбой подняться ко мне. Не прошло и часа, как он прискакал с бутылкой «Вдовы Клико». Не знаю уж, что пришло ему в голову, когда он получил мое приглашение, но все оказалось очень кстати. Я прямо на пороге вручила ему портрет В. И., Мишель прослезился, пристроил карточку во внутренний карман и бросился целовать мне руки, восклицая: «Фанни, душа моя, сколько нежности в твоем имени и, пожалуйста, стань моей женой!»

Женой, ха! Но шампанское мы тут же выпили, и с удовольствием. А после второго бокала он про свое предложение руки и сердца забыл и весь вечер обсуждал со мной список людей, которых в срочном порядке необходимо ознакомить с полученным изображением вождя мирового пролетариата. Не только В. И. — все мальчишки очень легкомысленные. Хорошо, что я всерьез не отнеслась к его матримониальной идейке, а то бы, верно, расстроилась.

Теперь уж, скорее всего, начались занятия в ставшей здесь уже знаменитой школе. Пиши и радуй меня своими рассказами.

Их с нетерпением ждет твой верный Фантик. ЦКК.

Фантик, мой Фантик! Всякое случалось в моей жизни, но так категорически плохо еще не бывало. Конечно, я знала, что любви меж нами никогда не было, что ни одну юбку он не оставлял без внимания, но в знак уважения к давнему уже теперь решению ЦК партии он действовал достаточно завуалированно. А теперь… теперь ЦК ему — не указ.

Представляешь, Фантик, иду как-то по Елисейским Полям, а навстречу — вереница учащихся нашей школы в Лонжюмо. В голове колонны (совсем как в твоем сне, Фанечка) идут, обнявшись, Вовка с Инеской. Он в кепке с пуговкой, она в элегантной красной шляпке. Увидев меня, Вовка, свободной от Инески рукой, помахал мне и, обернувшись к ученикам, сказал: «Иду к „Максиму“ я, а у вас, господа хорошие, два часа свободного времени». И захихикал. Надеюсь, ты понимаешь, Фантик, что ни к «Максиму», ни в какие другие рестораны меня никогда не водили.

Да не в ресторанах дело, а в моем здоровье. При виде этой совершенно беспардонно обнимающейся парочки у меня случилось нервное потрясение, и на этой почве развилась базедова болезнь. Глаза у меня теперь все время выпученные, как от ужаса. В. И., глядя на меня, только брезгливо морщится и советует заказать очки с темными стеклами. Лучше бы заказал повязки на глаза всем ученикам школы Лонжюмо, чтобы они не видели морального падения своего вождя. Но это ему в голову не приходит.