Стальная бабочка, острые крылья - Иван Константинов

– Это корд. Осторожнее, просто не трогай его.

– А откуда он?

– Подсоединен к моей голове. Его легко отключить и снять, но я предпочитаю прятать в волосах.

– А зачем?

– Это вроде антенны у радио. Беспроводная связь с машиной и другими устройствами, которые есть рядом.

– Радио в голове?

– Вроде того.

– То есть ты можешь управлять ею издалека?

– Машиной? Да, могу.

– А ничего, что он мокрый?

– Нет, он не металлический. Вода ему не страшна.

– Это больно? – спросила вдруг Таня.

– Что?

– Когда провод вставляют в голову?

– Нет, нисколько. Скорее страшно, и потом… очень сложно рассказать.

– А вы попробуете?

– Если очень захочешь.

– Обещаете?

– Нет, не обещаю.

– Не приставай к ней, – вмешалась в их разговор Мириам. – Она всю ночь не спала, мы целый день ехали, и еще… Давай просто отдохнем!

– Это не проблема, – сказала Би. – Я как-нибудь расскажу, если мы доживем.

– Доживем, конечно. Может, тебе заплести косу?

– Косу?

– Ну да. У тебя получится длинная красивая коса. А этот корд можно в нее вплести.

– Нет, не нужно. Я не смогу надеть шлем. Лучше оставить как раньше.

– Это было ужасно. Я уложу их, но иначе. – Мириам сноровисто собрала волосы Би в хвост, свернула их в большой плоский узел на затылке и закрепила заколкой. – Так лучше, хотя тоже не очень. Тебе идут распущенные волосы. Заколка красивая.

– Да, это подарок. – Би встала так неожиданно, что Мириам, стоявшая за ней на коленях, чуть не опрокинулась назад. – Я пойду в машину. Солнце сядет минут через сорок. Ложитесь спать.

– Может, ты устроишься с нами, у костра? Тут теплее.

– Нет, мне привычнее там, оттуда я дальше вижу.

Мириам пожала плечами.

– А можно мне расчесать волосы? – спросила Таня.

– Да, конечно, садись сюда.

– Девчонки! – прыснул Рок.

Таня зачерпнула горсть песка и швырнула в него.

– Девчонки, – согласилась Мириам. – Рок, расстели, пожалуйста, одеяла, пора ложиться спать.

III

Она уложила их рядом, всех троих. Тони, похоже, и так клевал носом, а Рок, у которого еще хватало энергии, чтобы сыпать песок за шиворот Тане, отнесся к сну как к необходимому злу, особенно после того как Мириам объяснила, что вставать им придется до рассвета.

– А волки к нам не подойдут? – спросила Таня.

– Нет, если вы будете лежать тихо. Би хорошо стреляет, так что ничего не бойтесь.

Оставив их устраиваться у костра, Мириам взяла склянку с мазью и пошла к машине Би. Та, по своему обыкновению, сидела с открытыми глазами и смотрела в никуда.

– Мазь, – сказала Мириам, присев рядом с машиной. – Перед сном, тогда подействует лучше всего.

– Ладно. – Взгляд Би вернулся из неизвестной дали, и она взяла баночку. – Спасибо.

– Не за что. Это, наверное, тяжело – все время ходить в этом костюме?

– Нет. Мне уже сложно представить себе, как можно быть без него.

– Ты так давно его не снимала?

– Не то чтобы очень давно. Просто за это время многое произошло.

Би замолчала, открыла склянку и принялась наносить мазь на лицо.

– Ты не хочешь говорить об этом, да? – тихо проговорила Мириам. – Тогда я не буду спрашивать. Я вижу, у тебя совсем светлая кожа, очень нежная, и солнце тебя обжигает. Ты, наверное, из крепости, а я видела их только издалека. Но ты когда-нибудь расскажешь об этом, правда?

– Да, если захочешь.

– Думаешь, в Хоксе опасно?

– Я знаю. Рука – это не одна банда рейдеров, которую сможет отогнать храбрый барон с двумя десятками наемников.

– Я была там. Мне он показался большим городом, и у барона должно быть много воинов. Хокс стоит на холме, у него есть стены, вышки и, кажется, даже пушки. Я не рассматривала.

– Скоро увидим. Не думаю, что стоит оставаться там надолго.

– Я поняла. Но в городе по крайней мере есть гостиницы и постоялые дворы, даже ванны из стали.

Нам понадобится больше еды, и не такой, как сейчас. Детям потребуются витамины, можно будет купить чеснок, весенних яблок. В Хоксе замечательные сады.

– Ты очень практичная.

– Да? Меня всему научили родители. Потом я держала свой постоялый двор. А это очень трудно, особенно когда работники поразбежались.

– Ты очень хорошо обращаешься с детьми.

– Правда? А как с ними можно плохо обращаться? У многих моих постояльцев были дети, да и сами они иногда вели себя не лучше.

– Я не очень умею. А ты гораздо лучше их понимаешь, даже несмотря на свой возраст.

– А что с ним не так? На фермах девчонки в двенадцать лет уже выходят замуж, а к четырнадцати у них по двое детей. Я гораздо взрослее, чем они, разве нет? Должна знать и уметь больше.

– Я вижу. Просто не ожидала.

– А разве в крепостях не так?

– Нет, там взрослеют дольше.

– Насколько?

– Сложно сказать, но я ожидала, что ты будешь вести себя как ребенок вроде Тани.

Мириам рассмеялась:

– Так и она уже не ребенок. Таня взрослая и ведет себя почти как надо. Вот Рок – другое дело, но он мальчишка, а они все такие.

– Какие?

– Такие. – Она замолчала.

– А что значит твоя татуировка? – неожиданно спросила Би.

– Ты заметила? – Мириам почувствовала, что крас неет. – Я сделала ее год назад в Хоксе. Это иероглиф, который значит «счастье» на каком-то древнем языке. Мне его посоветовал сделать один юноша.

– Твой?

– Я думала, что мой. Он обещал приехать. Мы были вместе всего несколько дней, и больше я его не видела. Да, была дурой, но татуировка красивая.

– Извини.

– Я сама виновата. Я мало общалась с мужчинами до этого. Нужно было думать. А у тебя есть татуировки?

– Да, есть. Две.

– Правда? А какие?

– Одна – об окончании обучения. Она на шее, сзади. А вторая – бабочка. Она вроде твоей, на бедре.

– Тоже парень?

– Да, очень давно. – Би протянула девушке баночку с мазью. – Спасибо, давай спать.

– Ты разве вообще спишь?

– Да. Хотя и не очень хорошо в последнее время.

Прежде чем вернуться к костру, Мириам подобрала мокрые вещи, о которых совершенно забыла. Би давно выключила воду, шорты и майка девушки одиноко мокли в быстро высыхающем озерце у башни.

Пустыня жила своей жизнью. По холмам гулял ветер, и прямо на глазах Мириам через дорогу пронесся тушканчик, но не добежал до вышки, а замер, глядя в сторону костра. Дети уже спали. По крайней мере, Мириам так показалось. Стоило ей завернуться в одеяло и улечься у костра, как рядом с ней бесшумно оказалась Таня.

– Можно я у тебя тут посижу? – спросила она шепотом.

– Тебе совсем не хочется спать?

– Хочется, но я так… мне никогда не приходилось спать прямо под небом. И на песке.

– А ты просто ложись и не старайся заснуть.

– А сюда никто не подкрадется?

– Нет. У Би в машине стоит такая штука, которая видит все живое вокруг, очень далеко. Никто не подкрадется, а если все-таки окажется близко, то у меня под подушкой пистолет.

– Правда?

– Конечно. – Мириам продемонстрировала рукоять игольника.

– Он заряжен?

– Да, разумеется, двадцать восемь иголок.

– Ты стреляла в людей?

– Да.

– И убивала?

– Как-то пришлось.

Таня хотела спросить еще что-то, но так и не сделала этого. В сумерках Мириам видела только ее силуэт на фоне розового неба.

– Ложись, – сказала она наконец. – Ты же не будешь сидеть так всю ночь.

Таня легла на ее одеяло, лицом к ней, и прошептала:

– Скажи, ты молишься перед сном?

– Нет. – Мириам удивилась.

– А я… забыла. Мы всегда читали молитву перед едой и сном, но у меня в голове все словно смешалось. Я плохо помню слова и сейчас не знаю, что нужно говорить. Как ты думаешь, Бог может обидеться на то, что я пропустила молитву?

– На меня он никогда не злился. И вообще, я думаю, что он с маленьких не взыскивает.

– Я не маленькая. Я самая старшая в миссии…

– Не бойся. Мама как-то говорила мне, что для настоящей молитвы слова не важны. Ее можно сказать по-своему, и если искренне, то Бог тебя поймет.

– Своими словами?

– Да. Просто тихонько скажи то, что всегда говорила, но по-своему.

– Думаешь?

– Попробуй.

Таня еще несколько мгновений собиралась с духом, потом глубоко вдохнула и зашептала:

– Господи, пожалуйста, защити меня от всего страшного и ужасного, помоги тем, кто со мной и всем хорошим людям, дай нам пережить эту ночь. Аминь. – Она снова вздохнула. – Да, наверное, так правильно. Теперь можно спокойно спать, правда? Ты что, плачешь?

– Да, просто вспомнила кое-что. Давай спать.

– А что ты вспомнила?

– Спать.

– Хорошо. – Она повернулась на другой бок, спиной к Мириам. – Спокойной ночи.

– Спокойной…

Мириам сжала зубы, чтобы снова не заплакать, не думать о молитве, которая как две капли воды была похожа на ту, что читала перед сном мама всего два года назад.

Очень долгих два года.

Глава VI

Интермедия VI

Тако не считал себя сумасшедшим.

Более того, он расценивал себя как разумного, рассудительного и смелого бойца, которому ничего не стоило бы возглавить восьмерку или даже двадцатку тигров. Тако и во сне никогда не признался бы себе, что боится чего-то на дороге, но ехать ночью по незнакомому хайвею было сущим безумием.