Дети Левиафана (СИ) - Киров Никита

— Про меня можешь говорить всё, что хочешь, но про Ханса и заикаться не смей, — прошипела девушка. — Он был самым достойным человеком в моей жизни.

Какое-то время они сидели молча, и Эйнар начал засыпать.

— Ты пойми, — сказал староста. — Я же это не просто так говорю. Я хочу, чтобы у тебя всё устроилось в жизни. Я не вечен, а ты ещё молодая. Тебя любой замуж возьмёт. Вижу, что тебе не хочется жить здесь, но пойми одну вещь. Он достойный человек, никто с этим не спорит. Вызвался на помощь, если бы не он, нас бы всех перебили. Очень славный юноша, его всё любят. Он хороший, в отличие от нордера, который с ним таскается.

Эйнар едва сдержался, чтобы не кашлянуть от возмущения. Этому Людвигу пора настучать за слишком длинный язык.

— Но знаешь, он рыцарь. И не бродяга, а настоящий, из знати. И каким бы он ни был хорошим человеком, ты ему не ровня. Лишь интрижка, чтобы потом похвастаться перед приятелями, как поимел красивую вдовушку в деревне.

— Замолчи!

— Я не хочу тебе зла. Он молодой, ему скучно, поэтому развлекается с тобой. Но скоро он уедет, а ты останешься. Подумай об этом.

Они ушли. Эйнар лежал, смотря в потолок. Раздражающий запах свежего дерева бил в нос, смешиваясь с вонью старой соломы в матрасе. Скорее бы уже отсюда уйти.

Людвиг заявился, когда стемнело.

— Я тебя разбудил? — шепнул он, укладываясь на матрас. — Извини.

Сон пропал. Может высказать ему, чтобы держал рот на замке? Но злость уже прошла, а они и так редко стали разговаривать.

— Как думаешь, они больше не вернутся? — спросил рыцарь.

— Кто? Бандиты? Не знаю.

— О них ничего не слышно. Если так и будет, то скоро можно уходить.

— А как мы с тобой пойдём? Через ущелье опасно, но оно не такое радиоактивное, как леса вокруг. Я замерял.

— Не знаю, — в темноте видно как Людвиг разглядывает свои руки. — С каждым днём всё страшнее возвращаться.

— А может и не стоит?

— Я должен. Вернусь, получу своё и попрощаюсь. Так будет правильнее. Хотя я не знаю, — добавил он грустным голосом. — Посмотрим.

Он повернулся набок.

— В последние дни я отлично сплю. Засыпаю, просыпаюсь не ночью, а утром. И кошмары почти не снятся.

— Та девка хорошо на тебя влияет. Ты даже выглядишь счастливее.

— Не придумывай, — Людвиг фыркнул. — Я такой же, как и раньше.

— А то я не вижу.

Сказать ему про разговор старосты с дочерью? Нет, всё же тот разговор не предназначался для чужих ушей, а нет ничего более неблагодарного, чем вмешиваться в чьи-то отношения.

— Оба глаз друг от друга не отрываете. А ты ещё мыться стал каждый день. Раньше за тобой такого не водилось.

Парень засмеялся.

— Не придумывай, нордер.

Сразу же вспомнились староста и его жена. Грязный нордер. Надо высказать островитянину. Но не сейчас.

— Но она мне нравится, правда.

— Молодой рыцарь нашёл горячую вдовушку.

— Не говори так, — попросил Людвиг. — Но меня беспокоит одна вещь.

— Какая?

— Мне кажется… — он замялся. — Нет, этой ерунда. Чушь.

— Ну говори.

Людвиг зевнул.

— Просто я столько плохого натворил и боюсь, что это ко мне вернётся ещё большим злом.

— Да, действительно, чушь.

— Нет, зло возвращается к тому, кто совершил дурное. А я порядочно в этом увяз.

— Ты идиот, Виг.

— Я знаю.

— И ничего особо плохого ты тоже не наделал.

— Не знаю. Но сейчас мне хорошо. Я сплю, я редко злюсь, меня почти не донимают воспоминания. Но это затишье. Просто… это случается со мной с самого детства. То, что мне нравится, то что я люблю, те, к кому я неравнодушен… это умирает или я начинаю это ненавидеть.

— О чём ты? — Эйнар приподнял голову.

— Смотри сам. Я мечтал служить в Огне… в своём отряде. Теперь я не могу думать об этом без злости. Они совершили столько ужасного. Да и не только это. Я мечтал узнать хоть что-то о прошлом, но от него остались только ржавые машины для убийств и человек, который продал Старый мир. Всё остальное, ради чего я и этим интересовался, умерло и забыто.

— Ты пил? — Эйнар принюхался. — И меня не позвал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Если бы. Я очень любил фехтование, а теперь ненавижу это. Мне уже не хватает пальцев на руках, чтобы посчитать, сколько я прикончил своими навыками и мечом, который мне тоже нравился. А люди! Мама, дедушка. Даже мастер Рейм, их уже нет. И твоих друзей тоже нет по моей вине. И я боюсь за Ханну. Вдруг с ней что-нибудь случится… или я возненавижу её.

Он тягостно вздохнул.

— И ты, Эйни.

— Что я?

— Ты мне важен. Береги себя.

— Виги, ты бы знал, какой ты кретин.

— Я знаю. И мечтаю, что окажусь неправ. Но мы с тобой поступили хорошо, когда остались. Хоть что-то сделали правильно.

Людвиг засопел. Эйнар ждал, что через минуту рыцарь вздрогнет, проснётся и будет всматриваться в темноту. Но он спокойно спал.

* * *

Рассвело и одинокую фигуру часового, стоящего в башенке над частоколом, видно даже с порога дома. Людвиг зевнул от утренней прохлады и обхватил себя руками. Сидящий на крыше кот смотрел немигающим взглядом.

На площадке собирались первые селяне. Уже к обеду становилось слишком жарко, поэтому начинали и заканчивали пораньше. Дитрих уже был здесь.

— Может, некому нападать? — спросил он. — Вдруг они все передохли?

Людвиг пожал плечами.

— Уже пять дней прошло.

— Думаю, мы победили, — Дитрих расправил усы. — Тогда я возвращаюсь в армию.

— А не слишком ли рано?

Людвиг не хотел уходить так быстро и, кажется, понял почему. Но Ханны не было сейчас и вчера вечером она не пришла.

— Даже если и нападут, лесорубы отобьются сами. Ты их хорошо обучил, справятся с кем-нибудь и посерьёзнее бандитов.

— Слишком рано, Дитрих. Пять дней не срок, они могут выжидать.

— Ну раз ты так считаешь, — старый рыцарь вздохнул. — Так тому и быть. Подождём ещё пару деньков.

Ещё два дня. Людвиг сдержал улыбку. А вот селян новость не обрадовала.

— Ну давайте, стройтесь! — подгонял их Дитрих. — Занятия никто не отменял.

Первые линии выставляли копья, а стрелки вели огонь поверх их голов. Эта фаланга могла пройти целых десять шагов и не развалиться. Почти настоящая армия. Вот только Ханны среди них почему-то нет.

— Молодцы! — рыцарь-предвестник улыбался. — Хорошая работа.

Людвиг его энтузиазм не разделял. Против серьёзного врага лесорубам не выстоять. С другой стороны, они не воины и скоро вернутся к обычной жизни, а об этом приключении будут долго вспоминать. Почему бы и не похвалить?

— Всё хорошо. Молодцы.

Лесорубы заулыбались в ответ. Стоило добавить, чтобы не расслаблялись, но Людвиг промолчал.

Когда стало нестерпимо жарко, занятия окончились. Он походил по деревне, ища Ханну, но девушка куда-то пропала. Что-то изменилось, но непонятно, что именно. Может, стоит спросить совет у друга?

Из дома, где Эйнар спал целыми днями, вышла Катарина, жена старосты Ульриха, с котелком в руках. Обычно приветливая, сейчас она так пылала яростью, что ничего не видела.

— Этот нордер меня достал! То воду ему горячую, то жрать! Засрал весь дом!

Катарина сразу невзлюбила северянина. Только откуда она узнала, что он нордер? Вряд ли Дитрих сказал. Но об этом несложно догадаться.

Эйнар лежал на матрасе, будто и не вставал с самого утра.

— Как дела, милорд Губерт? — Людвиг помахал рукой.

Северянин посмотрел с мрачным видом. Злится, наверняка из-за Катарины.

— Как обычно, — выдавил нордер.

— Эйни, мне нужен совет.

— Я тебе дам совет, — с неожиданной злостью проговорил Эйнар. — Держи-ка свою пасть на замке!

— Ты чего? — Людвиг отошёл на шаг назад.

— А кто всем разболтал, что я нордер?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да ты… я… думаешь, это я сказал? Да что ты несёшь?

— Кто ещё, если не ты? У нас из-за твоей болтливости уже были проблемы.

Он несправедливого обвинения в глазах скопились слёзы. Этот придурок ещё бы написал большими буквами на себе, кто он такой.