Старец Силуан Афонский - Архимандрит Софроний (Сахаров)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Духовник рассказал что-то прочитанное им в газете и, обратившись к Старцу Силуану, спросил:
— А Вы, Отец Силуан, что скажете по этому поводу?
— Я, Батюшка, не люблю газет и газетных новостей,— ответил он.
— Почему так?
— Потому что чтение газет омрачает ум и мешает чисто молиться.
— Странно,— говорит духовник.— По моему, наоборот, газеты помогают молиться. Живем мы здесь в пустыне, ничего не видим, и так душа постепенно забывает о мире, замыкается в себе, и молитва от этого слабеет... Я когда читаю газеты, то вижу, как живет мир и как страдают люди, и от этого у меня появляется желание молиться. Тогда служу ли я Литургию, молюсь ли у себя в келлии, я от души прошу Бога за людей и за мир.
— Душа, когда молится за мир, без газет лучше знает, как скорбит вся земля, знает она и какие нужды есть у людей, и жалеет их.
— Как может душа знать от себя, что творится в мире? — спросил духовник.
— Газеты пишут не о людях, а о событиях, и то неверно; они приводят ум в смущение, и правды из них все равно не узнаешь, а молитва очищает ум, и он лучше видит все.
— Неясно мне, что Вы хотите сказать? — опять спросил духовник.
Все ждали ответа Старца Силуана, но он сидел молча, с наклоненной головой, и не позволил себе в присутствии духовника и старых монахов объяснять — каким образом душа, вдали от всего, молясь о всем мире, духом может знать жизнь мира, и нужды и страдания людей.
Удостоенный познания, какого удостаиваются лишь единицы на поколения, он в беседах словно стыдился идти дальше намека, благодаря чему его великая мудрость и совершенно исключительный опыт часто оставались сокрытыми от собеседника. Обычно Старец, видя, что его первые слова остались невоспринятыми, не надеялся уже «объяснениями» дать понять то, что познается прежде всего опытом, а раскрывать последний он не решался по своему духовному целомудрию. Так при жизни своей он остался «неявленным». Несомненно, это была не только воля Божия о нем, но и его собственное желание, которое принял Бог и исполнил, скрыв его даже от отцов Святой Горы. Впрочем не до конца, не до полной неизвестности остался он скрыт. Некоторые монахи и не-монахи, лица, посетившие Афон или имевшие с ним переписку, оценили и глубоко полюбили его. Среди них были и епископы, и священники с высшим богословским образованием, и благочестивые миряне.
Помним такой случай. В Монастыре немалое время гостил один православный иностранец, на которого встреча со Старцем произвела глубокое впечатление. Он полюбил Старца и часто ходил к нему; об этом узнали монахи. Как-то один из наиболее влиятельных соборных старцев, Иеромонах Н., человек начитанный и живого ума, встретив его в коридорах Монастыря, сказал:
— Не понимаю, почему вы, ученые академики, ходите к Отцу Силуану, безграмотному мужику? Разве нет кого-нибудь поумнее, чем он?
— Чтобы понять Отца Силуана, надо быть «академиком»,— ответил гость не без боли в душе.
Тот же Иеромонах Н., продолжая не понимать, почему Старца Силуана почитают и посещают «ученые» люди, беседуя с О. Мефодием, монахом, много лет заведовавшим книжной лавкой Монастыря, заметил:
— Удивляюсь, зачем они к нему ходят. Он, небось, ничего не читает.
— Он ничего не читает, но все делает, а другие много читают, но ничего не делают,— ответил Отец Мефодий.
IV
УЧЕНИЕ СТАРЦА
ПОМИМО рассказанного выше, читатель из Писаний самого Старца может ознакомиться с откровенными повествованиями о некоторых случаях из его жизни, мы же теперь позволим себе перейти к изложению учения Старца. Собственно, никакого учения, в обычном смысле этого слова, он не имел. То, что мы предлагаем здесь, есть попытка суммировать услышанное нами за годы общения с ним. Мы считаем невозможным объяснить, как и почему пришла нам вера Старцу, но сказать немногое о нашем подходе к нему, быть может, будет нелишним.
Темы наших бесед со Старцем очень часто вызывались нашей нуждой, нашим обращением к нему. Многое из того, что было затронуто в этих беседах, не вошло в Писания Старца. Обращаясь к нему с вопросами, или просто слушая его, мы сознавали, что слова его исходят из данного ему свыше опыта, и относились к ним до некоторой степени подобно тому, как весь христианский мир относится к Священному Писанию, которое сообщает нам об истинах, как о фактах познанных и несомненных. То, что говорил Старец, не было плодом «своего» умствования. Нет, его внутренний процесс был совершенно иным: действительный опыт и реальное познание предваряют его слова, благодаря чему эти последние носят характер положительного свидетельства о фактах духовного бытия. Ему было чуждо, как нечто излишнее, искание идущих снизу логических обоснований, как несвойственны таковые и Священному Писанию. Подобно Иоанну Богослову и он говорит: «Мы знаем». (1 Ио. 3, 14, и друг.). Возьмем такой пример из Писаний Старца:
«Мы знаем, что чем больше любовь, тем больше страданий душе; чем полнее любовь, тем полнее познание; чем горячее любовь, тем пламеннее молитва; чем совершеннее любовь, тем святее жизнь» 20.
Каждое из этих четырех положений могло бы явиться драгоценным увенчанием глубочайших и сложнейших философских, психологических и богословских изысканий, но сам Старец не имеет нужды в них и не нисходит до них.
Мы уже сказали, что общение со Старцем имело совершенно исключительный характер. Нам кажется, что он своими простыми по форме беседами, силою своих молитв, умел переводить своего собеседника в особый мир. Самым важным при этом было то, что собеседник вводился в тот мир не отвлеченно, но передававшимся ему внутренним опытом. Правда, удержать полученное состояние, осуществить после в жизни своей познанное при общении с ним, едва ли кто смог, насколько мы знаем. Несомненно, что в этом для них был неисчерпаемый источник скорби потом на всю жизнь, ибо не может не печалиться душа, видевшая свет и затем его утерявшая; но все же как будто еще печальнее, еще отчаяннее не знать вовсе этого света, и даже, что нередко приходится наблюдать, и не подозревать о его существовании. Из всего, что мы слышали об Отце Стратонике от знавших его подвижников Святой Горы, мы имеем некоторое основание предполагать, что потому он был одновременно и благодарен Старцу за полученное им откровение и печален, что сознавал себя не в силах сохранить испытанное состояние. Мы достоверно знаем, что многие сначала с любовью прибегали к Старцу за наставлениями, но потом отпадали, потому что не могли они жить соответственно слову его 21. Слово его было простым, спокойным, тихим, добрым, но чтобы следовать ему, надо иметь ту беспощадность к себе, какую имел сам Старец; надо иметь ту решимость, какой требует Господь от Своих последователей, т. е. до ненависти к себе (Лк. 14, 26).
О познании воли Божией
СТАРЕЦ говорил: «Хорошо всегда и во всем искать от Бога вразумления, что и как нужно сделать или сказать». Иными словами,— в каждом отдельном случае должно искать познания воли Божией и путей к осуществлению ее.
Искание воли Божией есть самое важное дело нашей жизни, так как, попадая на путь ее, человек включается в вечную божественную жизнь.
Познание воли Божией возможно различными путями. Один из них — слово Божие, заповеди Христовы. Но в заповедях евангельских при всем их совершенстве, или лучше сказать, в силу их совершенства, воля Божия выражена в ее конечном общем смысле, и человек в жизни своей, встречаясь с бесконечным разнообразием положений, очень часто не понимает, как ему поступить, чтобы действие его было в потоке воли Божией.
Чтобы действие, поступок имел добрый конец, недостаточно знать только общее выражение воли Божией в заповеди, а именно — любить Бога всем сердцем, всем умом, всею крепостью, и ближнего, как самого себя; нужно еще иметь просвещение от Бога о способе осуществления в жизни этих заповедей; больше того,— нам необходима для этого и сила свыше.
Стяжавший любовь Божию в сердце своем, движимый этой любовью, действует по побуждениям, приближающимся к воле Божией; однако, только приближающимся, а не совершенным. Непостижимость полного совершенства делает обязательным для всех непрестанное обращение к Богу с молитвой о вразумлении и помощи.
Человеку не достает не только совершенства любви, но вместе и совершенства всеведения. Действие, истекающее, казалось бы, из самого лучшего побуждения, часто имеет последствия нежелательные и даже недобрые. Это потому, что средства или образ осуществления был недобрым или просто ошибочным для данного случая. Часто приходится слышать, что кто-либо оправдывает себя тем, что имел благое намерение, но этого недостаточно. И такими ошибками переполнена человеческая жизнь. Вот почему любящий Бога всегда ищет вразумления свыше, постоянно внутри себя прислушиваясь к голосу Божию.