Пёрышко (СИ) - Иванова Ксюша

Воины спать стали готовиться. А нам с Ясной как же быть? Понятно же, что к ней лучше не приближаться совсем, иначе, вспыхну, как спичка, и на глазах своих дружинников к жене приставать буду. Но и отпускать ее далеко от себя не хотел. Защищать, согревать, заботиться о ней - вот чего сердце желало. Поднялся и я из-за костра. Позвал ее. Неподалеку покрывало расстелил, под него веток, заранее приготовленных, подложил. Распорядился о дежурстве. Сам, как всегда, на утро. 

- Богдан, я Бажену отвару дам и вернусь.

Кивнул ей, что тут возражать, для этого и взял ее с собой. Пока постель нам устраивал, слышал, о чем беседуют.

- Ясна, надоел отвар твой - горький! Может, хватит уже? Мне же лучше стало!

- Пей, Бажен, не капризничай, что ты, как ребенок малый!

- Тогда Милораду тоже налей - пусть помучается, он же тоже раненый!

***

Как поступить? Позвать Милорада и налить ему отвара? А что, как Богдан снова злиться станет? Не давать? Жалко, раненый все-таки. Но он же сам меня лечить взял, значит лечить и должна!

- Милорад! Иди, отвара тебе налью.

Подошел. Молча стоял рядом и на меня смотрел. Да так обиженно, расстроено, что жаль его было. Неужто и, правда, полюбил меня? 

- Ясна, поговорить хочу!

- Нет, Милорад, пей отвар, и я пойду.

Одним глотком осушил плошку с горьким настоем. И пошел к своему месту. А я к Богдану вернулась.

Слышал, конечно, все слышал. Вон, отвернулся в другую от костра сторону, на самый край постели отодвинулся. Села рядом, стала косу переплетать. Темно в лесу как! И тихо - ни птица не крикнет, ни ветка не скрипнет! А ведь завтра уже в Изборске будем. Потом и обратный путь. А если Бажен выздоровеет и Богдан меня к бабушке вернет? Вдруг откажется к себе забрать? Вон он какой переменчивый! Да, и не любит меня - и Мира и даже Милорад так сказали. Гнала от себя эти мысли, да только, как мухи назойливые они вновь в голову лезли.

Легла рядом с ним. Повернулась лицом к его спине. В отблесках пламени костра хорошо видно тело его - голова черноволосая, плечи широкие, рубахой обтянутые. Жаль, ручья поблизости никакого нет - а-то рубаху, ту, что кровью испачкана, постирала бы - засохнет, не ототрешь! Богдан ее переодел да в сумку седельную положил. Как же хочется прижаться к спине его! Теплом его согреться! Запах его вдохнуть! Может быть, недолго мне быть с ним. Сердце неладное чувствует! Так хоть надышаться милым своим! Отбросила сомненья свои и легла, как можно ближе к Богдану. Прижалась тесно-тесно, рукой за талию обхватила. Лицом в спину уткнулась и жду, когда прогонять будет.

А он молчит. Не спит же - чувствую! Ну и пусть, ну и не надо мне ласки его! Все равно, дружинники неподалеку, да еще и охрана где-то рядом не дремлет. Да что ж он серьезный такой? Ни пошутить, ни посмеяться с ним! И, как что-то толкало меня! Чуть приподнялась на локте и стала на ворот рубахи его смотреть. Шнурок-завязка сбоку виден был. Под взглядом моим, как перышко когда-то, шнурок тот медленно приподниматься стал, да кончиком своим по щеке Богдана гладить. Глаза открыл - шнурок упал на место, но только закрыл их снова - и шнурок поднялся и за прежнее принялся! Молчит. Чувствует, что я не шевелюсь - не понимает, как я это делаю.

Попробуем по-другому. Что тут по близости есть? Куст какой-то. Веточка недалеко от его головы. Так, чуть посложнее будет. Но все-таки веточка выгнулась и волосы его погладила. Богдан рукой взмахнул, как бы отгоняя от себя зверя какого, невидимого. А я не удержалась, засмеялась. Сама же себе ладонью рот закрыла, и глаза на секунду зажмурила. А когда открыла их, он уже лицом ко мне развернулся. 

- Как ты это сделала?

- Ничего я не делала!

- Врешь! Почему тогда смеялась надо мной?

- А ты так смешно руками махал - вот и смеялась!

Вот лицо его красивое - близко-близко! Отблески пламени его еще серьезнее, еще строже делают! Ну, улыбнись мне, пожалуйста! Ну, посмотри на меня нежно-ласково! 

- Признавайся! Это ты, я уверен!

- А если правду скажу, какая мне награда будет?

- Спроси лучше, какое наказание тебе будет, если не скажешь?

- Ах, наказание! Мне! Ну, держись тогда! 

Протянула руку к лицу его, над бровями пальцами провела, кожи не касаясь. Знала, что он чувствует - горячие дорожки от рук моих на лице. Видела, как удивленно распахнулись глаза его. По носу, щекам, по шрамам прошлась, а потом туда, куда и хотела сначала спустилась - на губы его. Медленно погладила верхнюю, потом нижнюю, издалека, не прикасаясь совсем. Он тяжело сглотнул и прошептал:

- Ведьма...

- Боишься меня?

- А нужно?

- Конечно. Превращу тебя в... серого волка и будешь везде за мной веревочкой привязанный ходить!

- А если в лес сбегу! И пугать тебя воем буду?

- Нет, не надо, будь лучше рядом. Вот как сейчас. Шучу я. Не умею я такого. И не хочу уметь. Не думай, что я, как Мира, против тебя свои способности использовать буду. 

- Травами лечишь, мечом владеешь, взглядом предметы двигать умеешь, руками узоры рисовать... А еще что?

- Любить тебя могу крепко-крепко... никто так не умеет...

Говорила и смотрела на губы его. Нет, так издалека, как до этого делала, не хотела трогать его - он-то чувствует мое прикосновение, но я-то тепла его кожи - нет! А мне тоже до боли нужно было... Только не позволил додумать - губами к губам прикоснулся, так ласково, как только он один во всем свете умеет. 

14 глава.

- Богдан! Богдан! Проснись! - сквозь сон услышал тихий голос Волка. 

- Что пора?

- Нет, Богдан. Тут другое. 

По небу, еще совсем темному понял, что рано еще в дозор заступать. Потом голову вбок повернул, где Ясна лежала. Только пусто там было. Подхватился, стал по сторонам смотреть. 

- Богдан, ушла она. Я поэтому тебя и разбудил. Не знал, что делать. Сначала думал, что просто по нужде. Но она все не возвращалась...

- Так где она? Кто там с тобой... Ярополк дежурил? Он за ней пошел?

- Пошел. Только и он не вернулся еще. А ушли они давно.

Как я мог не почувствовать, что встала она? Ведь всегда очень чутко спал. Малейший шорох - и я уже на ногах. А тут! Точно околдовала меня. Куда ушла? Зачем? 

- Куда, Волк?

Воин рукой указал направление. 

- За Баженом в оба глаза следи. И разбуди Мстислава.

Сам, взяв меч,  пошел в указанную сторону. Вдалеке на востоке кромка неба едва светлела, но в лесу было все так же темно. Ни шороха, ни звука. 

Недолго идти пришлось. Скоро стали слышны негромкие голоса. Ясна и Ярополк спорили о чем-то.

Ничего не понимал. Зачем они ночью вместе ушли? Ну, если бы она пошла, а за ней Милорад увязался, все бы ясно было. Но Ярополк почему ее назад не ведет,  а тайные разговоры здесь в темноте разговаривает? Когда подошел еще ближе, стал разбирать слова. 

Ясна говорила с возмущением:

- Нельзя так. Дите же не виновато! А вдруг ты ошибаешься?

Ярополк говорил расстроено:

- Нет, она тоже так думает...

- И что, согласна с тобой?

- Не знаю. Плачет все время. Говорит, что утопится.

- А ты?

- А что я? Люблю ее...

Ярополк, видимо, почувствовал мое приближение, потому что поднялся с пригорка, на котором сидел рядом с Ясной. И стал всматриваться в мою сторону. 

Вышел из-за дерева и направился к ним. 

- Что вы здесь делаете?

Ясна испуганно вскочила на ноги и бросилась ко мне.

- Богдан, мы просто разговаривали. Ничего такого...

- Ярополк, что здесь происходит?

- Богдан, мы разговаривали, ничего боле...

- Сейчас же ночь еще? Почему разговариваете тайно и ночью? 

Ясна стояла рядом, судя по протянутой в мою сторону руке, желая, но не решаясь, дотронуться. Она повернула голову к Ярополку и сказала:

- Ярополк, ты иди, я сама ему все объясню! 

- Ясна, только ты...

- Я все понимаю. Иди, не бойся. 

Ярополк быстро ушел. Мы остались вдвоем.