Закон рукопашного боя - Леонид Влодавец

— О-х! — коротко и сдавленно вскрикнул Гришан, будто кто-то зажал ему рот.

— Что за фигня? — пробормотал Филат в темноте, и в ту же секунду две пары очень сильных рук сцапали его за локти, а третья затолкала в рот кляп, да еще и залепила губы пластырем. Щелк! Щелк! На запястьях у Гришана и Филата защелкнулись браслетки.

— Где третий? — негромко спросил кто-то из тех, кто появился в комнате лишь после того, как погас свет.

— Дрыхнет. Можно без упаковки везти.

— Можно, но не нужно. Пакуйте, как всех! И в кузов быстренько. Топорик — за руль! Ключ нашел?

— На фиг он нужен, напрямую заделаем…

— Отставить! Обыщи Гришана, это его «газелька».

— Есть ключики!

— Быстро к машине, уходим! Время, время!

Темные безликие фигуры орудовали быстро и почти не производя шума. Во дворике повязанных и вяло упирающихся пленников осторожно перетащили в кузов «Газели». Затем один из таинственных пришельцев сел в кабину, а четверо в кузов, придавив барахтающихся пленников к полу.

— Газуй, Топорик! Милка! Инъекцию! — приказал тот, кто, видать, был тут за командира, и сел справа от водителя.

«Газель» выехала за ворота, вывернула на Овражную и покатила в направлении дороги, по которой можно было спуститься в овраг, вокруг которого подковой тянулась эта самая улица.

Но спускаться в овраг машина не стала. Она лишь притормозила и трижды мигнула фарами. Сразу после этого со дна оврага на хорошей скорости стал подниматься «Ниссан-Патрол». «Газель» сразу же поехала дальше, а джип, выбравшись из оврага, пристроился ей в кильватер.

Обе машины довольно быстро выехали за городскую черту по какой-то грунтовой дорожке, проехали по проселку мимо пригородной деревеньки, а затем вырулили на шоссе, обойдя пост ГИБДД, стороживший выезд из города. Здесь оба водителя резко прибавили скорость и понеслись под сто километров в час. Промчавшись таким манером верст тридцать, «Газель» и джип помаленьку сбавили ход, пересекли осевую и свернули налево, на какую-то гравийную дорожку. Потом еще попетляли по проселкам и опять оказались на асфальтированном шоссе. Это шоссе привело их к наглухо закрытым воротам со стальными створками и острыми пиками наверху. По обе стороны от ворот при свете фар просматривался высокий бетонный забор, построенный, должно быть, намного позже, чем ворота.

Джип требовательно загудел, причем чередование коротких и длинных гудков явно было условным сигналом. После этого заурчали моторчики, и ворота распахнулись с помощью каких-то шарнирно-тросовых тяг. «Газель» и «Ниссан-Патрол» въехали на просторную асфальтированную аллею, по обе стороны которой стояли статуи гипсовых пионеров и пионерок.

Если б здесь оказался Юрка Таран, то сразу узнал бы бывший пионерлагерь «Звездочка», некогда принадлежавший химкомбинату, по-прежнему коптившему небо в поселке Советский. Еще год назад эта территория принадлежала небезызвестному Дяде Вове, который собрался соорудить в этом месте дачный поселок для своей братвы. Потом Дядя Вова прекратил свое земное существование, братва — только та, которую не сумели посадить, конечно, — рассосалась по более удачливым конторам, а строительство поселка было заморожено. Зимой здесь укрепился воскресший из мертвых Ваня Седой, однако и его правление было недолгим.

Теперь эта территория формально принадлежала некой фирме «Теремок инкорпорейтед» (не путать с «Балаган лимитед»!), а охрану ее обеспечивало ЧОП «Антарес», директором которого, как это ни странно, числился господин Птицын Г. М.

«Газель», а следом и «Ниссан» вкатили в ворота гаража, после чего съехали по небольшому пандусу вниз, туда, где располагались боксы. Остановились и заглушили моторы. Из кабины «Газели» выбрались Топорик и командир, который после снятия маски оказался хорошо знакомым Юрке Тарану капитаном Сергеем Ляпуновым. А из кузова один за другим повыпрыгивали четверо в черных комбезах. Они тоже стащили с потных физиономий вязаные маски. Все они были хорошо знакомыми Тарану людьми — бойцами МАМОНТа. Правда, этих он знал только по именам и кличкам: Сева, Киря, Антон и единственная неповторимая Милка — «Королева воинов». Из «Ниссана» вылез только водитель по кличке Боба.

Ляпунов подошел к ним.

— Ну как, клиенты живы?

— Спят, — пробасила Милка. — Через часок можно будить и работать.

— Распаковали?

— Нет еще. Сами же сказали, что не нужно.

— Так, давайте выгружать и затаривать в хранилище!

«Мамонты» осторожно выгрузили из кузова Филата, Гришана и Фиму. Пленники были абсолютно бесчувственны, но дышали.

— Осторожней ворочайте! — распоряжался Ляпунов. — Не дай бог, кляп кому-то глотку заткнет.

— Может, расклеить рты? — предложила Милка. — Один хрен, они сейчас ни фига не чуют. Ими сейчас сваи забивать можно — не проснутся.

— Не торопись… — мотнул головой капитан. — До хранилища потерпят. Так, взяли!

«Мамонты» похватали «клиентов» под руки и потащили к узкой дверце, за которой начинался подземный коридор, ведущий в бывшее овощехранилище пионерского лагеря, где еще во времена Дяди Вовы была сооружена подземная тюрьма для содержания должников, заложников и братков, подозревавшихся в несанкционированном стукачестве, крысятничестве, подставах и прочих нарушениях блатного законодательства.

Вова в свое время особо не надрывался: просто установил решетки с дверцами в бывших отсеках для хранения корнеплодов. «Мамонты» и вовсе не стали ничего переделывать, тем более что они надолго никого не сажали. Сейчас ни в одной из камер никаких «постояльцев» не было.

Филата, Гришана и Фиму внесли в одну из камер и усадили на деревянную лавку спинами к бетонной стене.

— Распаковываем не спеша, — объявил капитан. — Сперва пластыри, потом кляпы, наручники в последнюю очередь.

Пленников без особых церемоний освободили от пластырей на губах. Ни один из них даже не замычал, хотя любой, даже очень пьяный и сонный, человек после такой процедуры минимум дернулся бы от боли.

— Нормально! — констатировала Милка. — Можно и кляпы удалять, и наручники.

— Сначала — кляпы, — напомнил Ляпунов. — Не спеша.

Кляпы вынули, а затем освободили арестантов от браслеток. После этого вышли из камеры и заперли дверь.

— Закурим? — предложил Топорик. — Уже какой раз этот препарат используем, а меня все в дрожь бросает.

— Да, — кивнул Сева, — эта штука крепкая! Помнишь, как тот обормот бушевал, которого случайно разбудили? Еле-еле вчетвером скрутили…

— Это еще повезло, что он вообще-то слабак был, — хмыкнул Ляпунов. — Если бы эти проснулись — нам бы их всей командой не утихомирить. Их в таком виде и из автомата не сразу завалишь…

— Да-а, — вздохнул Киря, — я когда узнал, что Седой от этой дряни даже на перебитых ногах бегом бегал — аж сам прибалдел.

— Ничего, — усмехнулся Ляпунов. — Теперь он уже не бегает… Сколько там времени осталось, Людмила?

— Через полчаса можно допрашивать, — ответила Милка. — Дозреют…

А ПАПКА-ТО — ВОТ ОНА…

Таран обо всех этих ночных событиях и понятия не имел. Он мирно спал рядом с теплой и уютной Надькой и не просыпался даже тогда, когда Лешка пару раз пищал. То жрать хотел, то требовал, чтоб подгузники поменяли. Обычное дело. Надька, та, конечно, вскакивала и начинала чадо успокаивать, а Таран сопел в две дырки, да и все.

Утром тоже все шло по-прежнему. Пробежались на зарядочку в компании с Лизкой — «папа Гена» то ли просто поленился, то ли имел необходимость по сотовому с кем-то связаться. Во всяком случае, когда после зарядочки и очень освежающего утреннего купания молодежь вернулась домой, то Птицын шел к избе со стороны «скворечника» известного назначения, и из кармана штанов у него просматривался телефон. Девки на это внимания не обратили, а Юрка фишку просек. Конечно, интересоваться, куда и зачем Птицелов названивал, Таран не стал. Если надо Юрке знать — Птицын сам скажет, а если не надо — значит, не надо.

После завтрака, однако, Птицын сказал:

— Что это у меня нынче нога разболелась к утру. Даже опухла вроде. То ли сглазил вчера, когда сказал, будто в теплую погоду не беспокоит, то ли еще что… Теперь уж точно надо к вашей Анне Гавриловне ехать.

— Точно, — подтвердила Наталья Владимировна, — в туалет шел, так хромал сильно, я видела.

— Как же ты поедешь, — забеспокоилась Лизка. — Педали не нажмешь небось?

— Юра меня подвезет, — уверенно отозвался Птицын. — Он у нас хорошо машину водит. Заодно места ваши покажет получше, а то я не все разглядел, когда вчера ехал.

— Заодно в магазин зайдите, — тут же вклинилась Надька. — Я вам списочек набросаю, чего приобрести надо…

Тарану вручили солидную хозяйственную сумку, соответствующий капитал — казначеем в семействе была исключительно Надежда, — и он, усевшись за баранку «уазика», повез Птицына «на лечение».