Резервный космодром - Андрей Ливадный

Человеческие поселения на Алексии не обезобразили первозданного облика планеты глобальными процессами урбанизации, как часто случалось на иных мирах. С возвышенности была хорошо видна сеть многополосных магистралей, связывающих между собой отдельные поселки колонистов, ну а если немного напрячь зрение и сместить его в несвойственный для обычного человека спектр восприятия энергий, то в сгущавшихся сумерках становились различимы квадраты сельскохозяйственных угодий, где, словно букашки, ползали крохотные сигнатуры[31] сельскохозяйственных сервов.

Жители Алексии занимались аграрным производством; обжигающий вихрь Первой Галактической обошел стороной звездную систему, тут не осталось шрамов войны, зато сохранился древний уклад жизни.

И вот цивилизация вторично пришла в этот мир.

Возвышение, с которого Вадим наблюдал за величественной панорамой заката, на самом деле являлось исполинским отвалом земли, созданном при строительстве резервного космодрома военно-космических сил Конфедерации Солнц.

Земля, вынутая со строительных площадок, образовывала полукруглую насыпь, имевшую форму подковы, плотно вымощенную со стороны стартопосадочных полей армированными бетонными плитами. С «тыльной» стороны, обращенной в сторону существующих в современности поселений Алексии, незамысловатый отбойник, гасящий ударные волны, возникающие при посадке космических кораблей, густо порос травой и кустарником, тут даже прижились небольшие по размерам грибовидные формы местных растений.

Сам космопорт, расположенный в искусственно созданной выемке, все еще строился, не все здания достигли запроектированной высоты, вместо пяти стартопосадочных полей было готово только три, меж ними ровными стрелами протянулись взлетно-посадочные полосы, скоплением куполов виднелись ангары, где сейчас проходили расконсервацию машины третьей испытательной эскадрильи, доставленные сюда из других звездных систем, где располагались космические верфи Конфедерации…

…Рощин задумался, глядя на угасающий закат и разгорающиеся в безоблачном небе звезды. Вот чуть левее градусах в тридцати над линией горизонта тугим всплеском холодного сияния взошло скопление О'Хара, вон та тусклая звездочка – Кьюиг, отсюда, когда совсем стемнеет, можно среди россыпей других звезд рассмотреть Элио, Эригон и даже Солнце, в окружении звездных систем Линии Хаммера[32].

Задумчивость Вадима нарушил появившийся невдалеке свет фар.

По гребню защитной насыпи пролегала дорога, но, по многим, очевидным для мнемоника признакам, ей пользовались редко и то в основном для нужд строительства космического порта, местные жители сюда не заезжали, однако, стоило Рощину бросить мгновенный взгляд на приближающуюся машину, как он тут же четко распознал сигнатуру гражданского флайкара довольно дорогой и престижной (по местным меркам) модели.

Спортивный флайкар несся со скоростью никак не меньше трехсот пятидесяти километров в час, плавно, даже изящно вписываясь в пологое закругление пустой трассы.

Рощин не шелохнулся.

Датчики имплантов четко определяли дистанцию до машины, ее скорость, стоило на миг мобилизовать рассудок, как он увидел широкие, бешено вращающиеся колеса, и по малейшим отклонениям радиуса их поворота мог с уверенностью судить грозит ему опасность или нет.

Очевидно, одинокая фигура привлекла внимание водителя, но опыта вождения, для моментальной остановки тому явно не хватало.

Флайкар вихрем пронесся мимо, обдав Вадима потоками нагретого воздуха, затем во тьме зардели стоп-сигналы и включились фары заднего хода, связанные с видеокамерами бортового компьютера. Цепь подсистем автопилота, активированная при движении назад, четко прослеживалась на фоне остальных агрегатов машины.

Элегантный «Прокус» цвета спелой металлизированной вишни сдал назад и притормозил в двух шагах от Рощина.

Открылась водительская дверь, средь ночной прохладной тишины вызывающе цокнул тонкий каблучок.

– Жить надоело?! – Голос девушки дрожал, от только что пережитого мгновенного страха и последовавшего за ним негодования.

– Ничуть. – Добродушно усмехнулся Рощин. – Давайте знакомиться? – Он запросто протянул руку. – Вадим.

– У вас такой способ знакомиться с девушками? – Она слегка коснулась его ладони. – Инга.

– Я не ищу приключений или случайных знакомств. – Рощин улыбнулся. – Просто стоял, любовался закатом, когда вы промчались мимо.

– Хм… – Она в первый момент не нашлась, что ответить. – Вообще-то я тут часто езжу. Но романтиков с суицидальными наклонностями до сих пор не встречала. Вам слово «обочина» знакомо? Там бы и любовались закатом, хотя, что в нем интересного-то?

– Не злитесь. – Вадим посмотрел на Ингу, отметив, что она молода, стройна, красива. – Никто не рисковал. Ни вы, ни тем более я.

– Это почему?

– Я мнемоник.

– Вот даже как? – Девушка непроизвольно поймала взгляд Вадима и несколько секунд удерживала его. Именно так: удерживала.

– У вас хорошая ментальная подготовка. – Краешком губ усмехнулся Рощин.

Она ничего не ответила, но опустила взгляд.

Странная. – Подумал о ней Вадим. Одета элегантно, со вкусом (тут он мог судить компетентно, – офицеру ВКС полагалось знать сотни нюансов и тонкостей, напрямую не касающихся вопросов пилотирования истребителя), и что примечательно, – ткань содержала в себе нановолокна, способные за несколько секунд изменить до неузнаваемости любой наряд. В данный момент одежда Инги выглядела практично. Вручную управлять флайкаром с открытым верхом на огромной (для этого класса машин) скорости, требовало не только определенных навыков; одежда должны быть удобной, чтобы ничего не путалось, не «развевалось по ветру», не стесняло движений во время сложного маневра.

Она, справившись с непонятным секундным смущением, повернулась.

Из-за вызывающе-короткой стрижки, на ее лице броско, привлекательно выделялись глаза. В них, как в зеркале, отражались эмоции – секундой ранее там бушевало пламя негодования, теперь же оно улеглось.

– А вы пилот? – Внезапно спросила она.

– Да. Командир эскадрильи. – Ответил Вадим, подойдя к краю невысокого ограждения над которым, повиснув в воздухе без видимой глазу опоры, зажглись габаритные огни, обозначающие границы внешнего периметра космического порта.

– А вы, как я понимаю, с Элио или Кьюига? – В свою очередь спросил он.

– С Элио. – Она встала рядом, опершись о перила. – Завершила учебу, вот попала сюда на практику.

– А где учились?

– Институт археологии. Специализация – древние космические расы. Но сюда попала не по распределению. – Предупредила она логичный вопрос. – Здесь у меня дедушка уже полтора десятка лет изучает древний город.

Рощин выслушал ее слова с долей скептицизма. Не похожа Инга на начинающего археолога. Склад характера не тот. Да и непонятный блеск, сверкнувший в глазах при взгляде на космопорт, лишь усиливал ощущение некоего диссонанса между словами внешностью и потаенными, скрытыми в глубине души мыслями.

Вообще к женщинам Вадим относился спокойно. Сумасбродства не любил в силу сложившегося характера, да и известно, что у любого мнемоника есть где-то вторая половинка, – та, единственная, одна на все человечество с которой можно так и не встретиться, прожив бурную, насыщенную событиями жизнь, побывав на десятках разных планет.

Времена пылкой кадетской юности давно прошли, и галакткапитан, в общем-то легко, непринужденно идущий на контакт с незнакомыми людьми, в вопросах случайных знакомств и связанных с ними глубоких, внезапных отношений был осторожен, – он слишком хорошо усвоил, что за порывом страсти чаще всего наступает разочарование. Мнемоник, как ни посмотри, обладает несколько иной психологией, он глубже чувствует, но и сильнее страдает. Так что с жизненным опытом пришла и некая реакция самозащиты, облаченная в вполне приличную форму приязненных, дружеских отношений, за теми редкими исключениями, когда его знакомые оказывались людьми морально нечистоплотными.

– А я военный. Потомственный военный. – Зачем-то пошел на откровенность Рощин. – Мой далекий предок начинал Галактическую войну на стороне Альянса, он был одним из первых пилотов серв-машин, потом на Кассии[33], перешел на сторону Свободных Колоний. Мы с ним тезки. Его тоже звали Вадим Рощин.

– Та война была ужасна. – Высказалась Инга. – Трудно судить поступки человека, когда брат шел на брата, сын на отца.

Рощин откровенно удивился столь точной и емкой характеристике, данной целой эпохе. Хотя, кто знает, насколько подробно тему галактической войны изучают в институте археологии?

– А гонками на флайкарах давно увлекаетесь? – Спросил он, уводя разговор с темы исторической на более понятные обоим предметы для обсуждения.