Воровка - Александра Лисина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Невидимый зверь люто царапнул деревянное дно повозки, а потом вдруг огласил сонную округу таким бешеным ревом, что я наконец сообразила: под тентом спрятана огромная клетка. Кажется, даже стальная, потому что больно уж тяжело шла повозка. Но додумать эту мысль мне не дали: почти сразу массивная клеть содрогнулась от мощного удара изнутри, телега заходила ходуном, угрожая развалиться прямо тут, во дворе. Отскочившие от нее грузчики огласили ночь смачными проклятиями, из-под накинутой ткани что-то коротко полыхнуло, а поливаемое отборной бранью животное с болезненным стоном упало на пол.
На улице остро запахло паленым.
– Что у вас происходит? – властно спросил новый голос, и рядом с атлетами возникла невысокая фигура в темном плаще с низко надвинутым капюшоном. – Чего не поделили? Уроните клетку – шкуры спущу!
– Простите, хозяин, но этот монстр все еще сопротивляется!
– Ничего, деваться ему некуда, – усмехнулся владелец балагана, мельком оглядев содрогающуюся повозку. – Я не для того потратил почти сотню золотых на услуги мага, чтобы лишиться такого славного трофея.
– Кого вы сюда привезли? – хмуро осведомился выглянувший на шум пузатый трактирщик. – Никак упыря словили?
– Оборотня, чтоб его… – зло сплюнул один из громил. – Господин Ригл за ним несколько лет охотился, а теперь возит по ярмаркам, чтоб народ видел, какие твари бродят по нашим лесам и жрут ни в чем не повинных путников.
– Оборотня?! – оторопело уставился на телегу трактирщик, где невидимый зверь продолжал ворчать и шипеть, будто разъяренный кот. – Да как же вы его поймали, если, говорят, он рвет даже стальные цепи толщиной в руку?! А ну как перекинется снова?! Или вырвется ненароком?! Совсем с ума сошли – привозить это чудовище в город?!
Хозяин телеги откинул капюшон, открыв утонченное лицо с тонкими черными усиками и пронзительными серыми глазами, которые почти пропадали за длинной челкой, небрежно упавшей на лоб.
– Повода для паники нет, уважаемый господин Лир. Защита абсолютно надежна. На прутья наложено заклятие, стоившее мне целого состояния, а на двери висит гномий замок, защищенный такими чарами, что они способны удержать даже демона. Что же касается оборотня, то я специально вплавил в железо немалую толику серебра, не позволяющую ему принять человеческий облик. Но даже в зверином обличье он не способен выбраться на волю, хотя, надо сказать, пытается сделать это почти каждый день. Можете сами убедиться.
Господин Ригл приблизился к злополучной повозке и рывком сбросил с нее дерюгу, открыв неверному свету факелов мощную клетку с довольно тонкими прутьями, стальной дверцей, на которой висел внушительный замок, стальным же полом, устеленным деревянными досками, и решетчатым потолком. В ней легко поместился бы взрослый медведь, вздумай кто загнать его в эту железную тюрьму, но для припавшего на лапы зверя она была явно маловата.
Оборотень оказался невероятно крупным, покрытым короткой черной шерстью чудовищем, которое даже так – сжавшись и подобрав под себя лапы, – едва не задевало боками прутья, а круглыми ушами – низкий потолок. Крупная голова с оскаленной пастью, красное жерло глотки, треугольный нос с непрерывно шевелящимися ноздрями, длинные усы, от которых остались только обгорелые кончики. Гибкое и невероятно сильное тело. Острые когти, то выстреливающие из мягких подушечек лап, то снова пропадающие. Бархатная шкура, покрытая жжеными подпалинами, гуляющие под кожей мышцы, длинный мохнатый хвост…
Я удивленно распахнула глаза: странный зверь совсем не походил на тех оборотней, что мне доводилось видеть на картинках. Это был не волк, не медведь, не гиена и даже не вепрь! Скорее, я назвала бы его котом, если бы он не был таким огромным и если бы не потрясающе насыщенный черный цвет шерсти, который, вкупе с бешеным рычанием, делал его похожим на самого настоящего демона. Что, кстати, он немедленно и доказал: распахнув жуткую пасть, неожиданно с фантастической скоростью прыгнул на ненавистного человека. Просто сиганул с места и ударил, причем с такой силой, что на миг мне показалось – он справится, пробьет ее своим телом и все-таки вырвется на свободу.
И так казалось не только мне: при виде этого страшилища трактирщик с воплем шарахнулся прочь, стоявшие рядом с клеткой мужики тоже опасливо отступили. А вот тонко улыбнувшийся господин в плаще даже не дрогнул. Тогда как оборотень всей массой налетел на прутья и…
Я поморщилась от яркой вспышки, полыхнувшей в ночи, как огромный костер. Даже отвернулась, чтобы не ослепнуть, и на всякий пригнула голову, опасаясь, что меня заметят. Однако на меня никто не смотрел – все взгляды были обращены к громко взвывшему зверю, которого, словно кипятком, обдало магической вспышкой, отшвырнуло на прутья и только после этого бросило на деревянный пол.
Я сглотнула, запоздало различив защитное плетение, окружающее клетку, и только сейчас окончательно поверила, что она, пожалуй, сдержит любое живое существо. Потому что каждое касание к ней приносило зверю невыносимую боль, обжигало огнем, оставляя на гладкой шкуре глубокие ожоги и вынуждая тихо выть, корчась на полу этой идеальной тюрьмы.
– Вот так, – бесстрастно заметил хозяин, равнодушно следя за мучениями оборотня, которого скрутила жестокая судорога. – Надеюсь, теперь ты угомонишься и дашь этому городу спокойно заснуть? Или мне добавить?
Из клетки донесся бешеный рык.
Господин Ригл пожал плечами и, вынув из-за голенища небольшой стальной прут длиной в руку и толщиной чуть меньше моего пальца, бесстрашно шагнул вперед и несильно ткнул им в тяжело вздымающийся бок. Там что-то громко зашипело, задымилось, черная шерсть мгновенно обуглилась и обнажила живую рану, из которой во все стороны брызнуло красным.
Оборотень дернулся, захрипел, пытаясь отползти в сторону, но тесная клетка сжимала его со всех сторон, не давая ни малейшего шанса избежать этой пытки. Он отпрянул в угол, но тут же обжегся о прутья вторым боком, устало зашипел, но не сдался – спустя два удара сердца, во время которых Ригл так и держал свой прут у его холки, вдруг безо всякого предупреждения взвился на ноги и снова прыгнул.
Я отвернулась и до крови прикусила губу, не желая больше на это смотреть. От нового рева, в котором отчетливо звучала боль, у меня сжалось сердце и
