Борьба на юге (СИ) - Дорнбург Александр

За большие деньги, далеко от центра, мне удалось найти маленькую конуру в отвратительной и подозрительной на вид, гостинице. Карман бекеши мне уже давно перешили. Теперь он был просторный, не мешал при стрельбе, был подшит для крепости плотной тканью, и изнутри в нем была пришита пуговица, на которой на кожаном ремешке подвешивался револьвер. Но это все был детский лепет. Нужно было, озаботится чем-то более эффективным.

Пользуясь тем, что пока еще не наступила эпоха тотального дефицита, я приобретенные деньги старался потратить с толком. Пока что, в Киеве еще можно было достать все, что душе угодно. К примеру, в аптеках до сих пор продавался южноамериканский кокаин. Но мне он был не нужен.

А нужна была сера, селитра, сахарная пудра, магний и прочие вещи, из разряда игрушек для трудного ребенка. От таких игрушек у детей отрываются руки и ноги. Но надо же внушить любителям-энтузиастам, что выходить в патрули и расстреливать пассажиров — это очень плохое занятие, а главное опасное. К тому же Господь учит нас: "поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой". Так что все эти патрули буквально внутренне умоляют меня пристрелить их, просто стесняются об этом сказать.

Так мне удалось купить несколько килограмм бертолетовой соли и серу — вещества дешевые, которые можно легко достать. Уже что-то! То, что нужно юному хулигану! А я любил в розовом детстве читать популярные журналы о науке и техники вроде Юный техник и Техники молодежи, где предпочитал обзорные статьи о науке и технике, а также экскурсы в историю развития техники.

Я осторожно смешал ингредиенты и насыпал смесь в стеклянные бутыли с тонкими стенками. Теперь нужно подумать о безопасности, а то еще рванет ненароком. Приобрел старый, но крепкий чемодан, внутрь дворник моей гостиницы (член Союза дворников), за деньгу малую, установил мне решетку от ящика с вином. Подсыпали опилок, натолкали старых тряпок, уложил ваты, теперь можно все эти бутылки спокойно перевозить. Для одной бутыли я сделал узелок с тряпками — так скоро превращусь в настоящего мешочника, обвешенного узлами. Теперь, если действовать осторожно, то на пару патрулей меня хватит.

Кроме того, в одну из бутылей из под шампанского, я налил аммиака с растворенными кристаллами йода, и тщательно заткнул эту бутыль, закапав пробку воском. Возьму с собой фильтровальной бумаги и буду получать мощную взрывчатку по мере надобности. Высыхая на воздухе, эти соединения йода с азотом образует взрывчатое вещество, совершенно безобидное, пока оно не высохло, но в сухом виде детонирующее со взрывом при самом легком прикосновении. Даже пролетающая мимо муха, может вызвать взрыв данного порошка.

Метод приготовления был так прост, а составляющие так доступны, что я не мог удержаться от искушения. Кристаллы йода и раствор аммиака пока были в каждой аптеке. Так что нужно брать про запас, при случае смешаем себе еще. Приготовить взрывчатый состав было делом нескольких минут. "Товарищи" будут в полном восторге от возможностей бытовой химии.

Вдобавок к вышеизложенному, в одной из киевских аптек я купил себе шарик из натрия, размером с грецкий орех, хранящийся в жестяной коробочке. То, что нужно, просто добавь воды и у тебя всегда будет огонь. Этот мягкий, серебристый металл, если его бросить в воду, внезапно загорается со взрывом и горит ослепительным желтым пламенем, извергая снопы искр и облака белого дыма. Хотел купить себе еще фосфора и магния для изготовления бомб, но уже тяжело будет таскать все это хозяйство. Я же вам не товарищ Красин, главный механик мастерских большевиков-террористов.

Кроме всего прочего я купил себе в дорогу конфет и печенья, чая и сахара, подобные вещи хранятся хорошо, надо брать пока еще они есть в продаже. Металлические деньги (особенно золотые) я, памятуя о грядущей суперинфляции, старался придержать, а платил за все бумажными 20-ти и 40-ка рублевыми керенками из ночной добычи. А еще какими-то подозрительными германскими марками, доставшимся мне тем же путем, которые, как выяснилось в дальнейшем, оказались фальшивыми.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не желая засиживаться в Киеве и терять время, так как навыки ночной стрельбы уже подтянул, я энергично принялся подготовлять свой отъезд. На вокзале по-прежнему толпилось много народа, преобладали офицеры, солдаты и казаки. На этот раз сведения полученные мною там были несколько утешительнее, чем прежде. Сообщение с югом уже поддерживалось, хотя нерегулярно.

Неизвестно было только одно, но самое важное — доходят ли отправляемые поезда до места своего назначения или нет. Пока не один из них не вернулся. Такое понятие, как надёжная связь, совсем не сочеталось с всеобщим развалом и разрухой. Но добираться самостоятельно напрямик бесполезно. Мало того, что зимой в степи бывает очень холодно, так еще шансы сгинуть от рук каких-нибудь разноцветных "партизан" только увеличиваются.

На станции Киев ожидало отправки несколько казачьих эшелонов. После неоднократных попыток, в начале, правда, неуспешных, мне, в конце концов, удалось отыскать казачье бюро, заботившееся проталкиванием казачьих эшелонов на юг и нелегально содействовавшее и отправке офицеров, выдавая им особые квитанции на право следования в этих эшелонах.

Эти маленькие квитанции, как я узнал позже, офицеры любовно прозвали "бесплатными билетами на тот свет". Такое название объяснялось тем, что офицеры, пойманные в дороге с этими удостоверениями, беспощадно уничтожались большевиками, как контрреволюционеры.

Начальника этого бюро я не застал, но его помощник, которому я назвал себя и объяснил цель моего посещения, весьма любезно и предупредительно поделился со мной сведениями о Доне. К сожалению, его осведомленность о тамошних событиях не была особенно полна, и многое ему совсем не было известно. Он подтвердил лишь, что на Дону идет ожесточенная борьба с большевиками, которые «с наганом в руке и с Лениным в башке», в одночасье мечтали стать новым правящим классом.

Атаман Каледин тщетно зовет казаков на эту борьбу, но его призыв не находит у них должного отклика. Главной причиной такого настроения среди казаков, являются "фронтовики". Еще до Киева они сохраняют видимую дисциплину и порядок, но затем, по мере приближения к родной земле, они подвергаются интенсивной большевистской пропаганде многочисленных агентов советской власти, осевших на всех железных дорогах. В результате такой умелой обработки на длинном пути, казаки уже в дороге приучаются видеть в лице Каледина врага казачества и источник всех несчастий, обрушившихся на несчастную Донскую землю.

Искусно настроенные и озлобленные против своего Атамана и правительства, фронтовики, прибыв на Дон выносят резолюцию против Каледина и демонстративно расходятся по станицам с оружием и награбленным казенным имуществом. По его словам, проехать в Новочеркасск весьма затруднительно, так как большевистские шпионы, оседлав железную дорогу, и пустив здесь глубокие корни, зорко следят за всеми едущими на юг. Железная дорога пользуется дурной славой, как притон большевиков. Через жернова кровавой мясорубки невредимыми просачивается очень мало людей.

— Я дам вам удостоверение, — добавил он, — для следования в казачьих эшелонах, но имейте в виду, что большевики часто обыскивают подобные эшелоны, отбирают у казаков оружие и попутно вылавливают посторонних, и, конечно, с ними не церемонятся. Следует все время быть начеку, держаться дальше от казаков, не вызывая у них излишнего любопытства и, по возможности, избегать тех эшелонов, которые еще не разоружены и, следовательно, подлежат обыску.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Эти указания я выслушал очень внимательно, стараясь запомнить каждое слово.

Помню, во время нашего разговора, в комнату несколько раз входил и возился у печи какой-то субъект, одетый в полувоенную форму. Его внешний вид и особенно хитрая и на редкость неприятная крысиная физиономия произвела на меня сразу отталкивающее впечатление и, каждый раз, при его появлением в комнате, я инстинктивно настораживался. Однако, беспечно полагая, что это обычный вестовой, служащий здесь, я не расспросил о нем офицера, о чем после мне пришлось впоследствии пожалеть.